ЧЕЛОВЕК И ПРИРОДА

Корреспондент "Комсомольской правды" В. ПЕСКОВ беседует с "Таймырама"

23 января 1978 г.

11 часов 40 минут. Сижу у пульта с микрофонами и селекторными кнопками. Специалист по связи предупреждает: "Прежде чем говорить, нажимаете кнопку". И еще: "У них сегодня отдых. Не будем задавать им работу, беседа должна быть легкой, свободной. Слушайте и говорите сами - ребятам важно общение с Землей".

11 часов 45 минут. "Союз" в зоне радиовидимости. Позывные "Таймыров". И вот на экране мои собеседники. Сидят рядышком, как мы уже привыкли их видеть. Гречко - слева, Романенко - справа. Они предупреждены о беседе и держатся как радушные хозяева, открывшие дверь перед гостем.

Меня представляют как ведущего телепрограмму "В мире животных". И это определяет характер беседы. Рассказываю о том, что с орбиты моим собеседникам наверняка не видно. О воскресном инее в подмосковном лесу, о том, какова лыжня была в этот день, о следах лесной живности, о разных маленьких новостях из жизни природы, о том, что, пока они там летают, день у нас в Подмосковье на целый час прибавился...

Потом беседа носила характер вопросов-ответов. Привожу ее такой, как успел записать.

Вопрос: Если бы на вашем месте были инопланетяне - глядя в окошко, могли бы они сказать, что Земля обитаема, что на ней существует жизнь?

Гречко: Конечно! Хорошо видны дороги, прямоугольники полей, ночью видны огни городов. Видны следы человеческой деятельности, в том числе и не очень благоприятные для природы...

Романенко: В районе городов снег не такой чистый, каким видишь его, например, в степях или над тайгой... Хорошо видны линии лесных полос, линии рек, на море видны суда...

Гречко: Даже летящие самолеты видно. Замечаешь инверсионный след, а потом в наш шестикратный бинокль хорошо различаешь и самолет.

Романенко (смеется): Легендарный лохнесский зверь отсюда тоже не виден.

Вопрос: А можно ли все же заметить какие-либо живые объекты? Например, крупных китов или скопление мелких животных?

Романенко: Думаем, что можно, но этим надо специально пристально заниматься. Надо хорошо знать места, где вероятнее всего обитают киты. И надо иметь, как говорят, "привязку к местности", а над океаном это сделать очень непросто. К тому же океан на большой площади часто закрыт пеленой облаков.

Гречко: Но если бы на борту у нас был биолог или, например (улыбается), ведущий программу "В мире животных", он наверняка увидел бы что-нибудь...

Вопрос: А такое возможно?

Романенко: Отчего же нет? Нас тут на борту станции уже четверо собиралось. Сейчас "грузовик" у нас на прицепе. Будем из него переносить на станцию множество разного снаряжения. Места тут достаточно. Думаем, что придет час и биолога...

Вопрос: Из Антарктиды вернулся мой приятель. Он брал с собой на зимовку чижа и щегла. Птицы хорошо перенесли путешествие и пребывание в Антарктиде. Сейчас они вовсю щебечут в московской квартире. Мой друг рассказал, как много радости и приятных переживаний доставили эти две птицы зимовщикам. А вы в своем космическом доме не скучаете по какому-нибудь щебетанию?

Гречко: Конечно, это приятно, если бы кто-нибудь тут у нас щебетал. Но, увы, пребывание птиц на станции исключается. Они совершенно не переносят невесомости, все время бьются, и радости от этого, сами понимаете, было бы немного. Но, конечно, иметь рядом что-нибудь живое тут важно. Хотя бы растения. В прошлом полете был у нас маленький огород. Рос на нем всего лишь горох. Вам трудно представить, сколько радости, удовольствия доставлял нам этот зеленый оазис вполне земной жизни. Мы даже говорили: "Ну пойдем, сходим в рощу". Вот будем разгружать состыкованный "грузовик", может быть, там найдем какую-нибудь зелень. Человеческий глаз привыкает ко всему зеленому на Земле. Зелень сообщает спокойствие. И даже спится, кажется, лучше рядом с зелеными стебельками.

Вопрос: Мы слышали, спите вы хорошо. Это и на Земле не всем удается. А сны-то у вас бывают?

Романенко: А как же! И вполне земные. Чаще всего видим во сне своих родственников, сослуживцев. Ну и лес подмосковный снится, конечно, и лыжня, и следы на снегу, о которых шел сейчас разговор.

Вопрос: О ваших опытах с головастиками и мушками дрозофилами можно сейчас сказать или когда вернетесь на Землю, при встрече на передаче "В мире животных"?

Гречко: Для подробного объяснения времени не осталось. Давайте отложим до встречи уже на Земле...

Вот и все, о чем говорили в отведенное время. Космонавты сказали "до свидания!", помахали рукой. И вот уже на экране клетчатые полоски настройки приемника - "Союз" ушел из поля радиовидимости.

Очень волнующим и в то же время уже обыденным был этот разговор с космосом. Перебирая в памяти события не так уж далекие, я вспомнил, как будоражили нас сигналы первого спутника, простые, как голос новорожденного: "Бип! бип! бип!.." По вечерам мы стояли, задрав головы, наблюдали, как маленькой звездочкой спутник плывет по небу. А теперь вот: станция, уже седьмая неделя пребывания на ней людей, грузовой корабль с обеспечением. И этот вот разговор...

Вспомнил я и встречу в год первых спутников с Константином Георгиевичем Паустовским. Уже тогда было ясно: рано или поздно полетит человек. Слова "космос", "звезды" тогда были очень в ходу. Я приехал к нему за статьей-размышлением о грядущем. Он много расспрашивал и внимательно слушал, а потом вдруг сказал: "А знаете, больше всего человек все-таки будет интересоваться Землей. Земля для человека - самое главное. Мы о Земле не все еще знаем... И если даже далеко и надолго человек полетит, вернувшись на Землю, он будет плакать от счастья". Мне и тогда запомнились эти слова. Но только теперь, наблюдая странствия космонавтов, наблюдая за их работой, их строем мыслей, особенно чувствуешь, как глубоко был прав Паустовский, учивший нас всех великой любви - любви к жизни. Жизни, которая, очень возможно, есть только здесь, на планете Земля.