Глава третья

Поезд в Киев пришел с небольшим опозданием. Выскочив из душного вагона, Сергей оказался на привокзальной площади в шумной толпе. С лопатами и кирками на плечах, с деревянными наскоро сделанными носилками собрались сотни юношей и девушек. Раздалась команда: "Стройся!" Грянул духовой оркестр, над колонной взметнулось красное знамя.

- Куда это все? - успел спросить Сергей у девушки в красной косынке.

- Танцевать. Пойдем с нами, научим.

И только тут Сергей заметил плакат: "Все члены ОДН - на строительство школ!" Королев знал: ОДН значит Общество "Долой неграмотность". "Вот и я хочу быть грамотным", - подумал он. Увидев уходящий трамвай, прыгнул в него. В Киеве Сергей не был восемь лет и сейчас с удивлением рассматривал его - красивый, полный зелени. Но улицы показались ему более тихими и менее людными, чем в Одессе.

Сергей задумался: "Куда пойти? К дяде Юре на Костельную, где он жил с семьей, или к бабушке Марусе, на Некрасовскую?!" Решил вначале навестить бабушку.

Вошел в дом тихо. Еще в открытую дверь увидел бабушку, согнувшуюся над каким-то шитьем. Оставив у порога чемодан, нарочитым баском спросил:

- А не здесь ли живут Москаленки из города Нежина?

Мария Матвеевна, оторвавшись от шитья, вначале недоуменно смотрела на стоящего в передней Сергея, а потом, всплеснув руками, быстро-быстро заговорила:

- Сереженька, внук мой! Совсем взрослый. Молодец, что приехал. А я все хуже и хуже вижу.

Мария Матвеевна всплакнула.

Сережа стал еще больше похож на отца - тот же лоб, упрямый подбородок, те же спрямленные брови, и только глаза москаленковские - темные, как уголья.

- Ну что же мы стоим? Садись. Сейчас мы с тобой чайку попьем, - захлопотала Мария Матвеевна и ушла на кухню.

Сергей оглянулся. У бабушки, как много лет назад, в комнате стояла старая мебель еще из нежинского дома. Те же фотографии висели на стене. На одной из них он, Сергей, в костюмчике с кружевным воротничком и с игрушечным ружьем. Сергей невольно взглянул на свое отражение в зеркале: на него смотрел взрослый парень, одетый в легкую серую куртку, перешитую из старого пиджака отчима, темные штаны и черные ботинки, как говорят, последнего износа.

Вошла бабушка, поставила на стол знакомый с детства пузатый фарфоровый чайник с цветами на боках, две большие чашки с серебряными ложками и тарелку пирогов.

- Будто сердцем чувствовала, что у меня сегодня гость будет. Садись, садись! - и, обняв внука за плечи, посадила его спиной к фотографиям. Налила чай, пододвинула ближе пирожки.

- Учиться приехал! Это хорошо. Какая жизнь без учения, - неторопливо говорила бабушка. - Власть новая учит грамоте старых и малых. Не то, что при "царе-батюшке".

Не успела она договорить, как в дверях появился ее сын Юрий.

Юрий Николаевич Москаленко преподавал в одной из киевских школ. На Некрасовскую он забегал почти каждый день. У матери жила его дочурка. Юрий Николаевич с интересом рассматривал вставшего из-за стола паренька.

- Неужели Сергей? - удивлялся дядя. - Такой хлопец вымахал? Ну, здравствуй!

Мария Матвеевна пригласила сына за стол, налила чаю.

- Мы до тебя, Юра, рассуждали с Сережей об образовании. Всем, кто хочет учиться, - учись. Раньше этого не было. Сколько денег-то понадобится государству... А с другой стороны, образованный человек всему голова. Все дела пойдут быстрее и в гору... А это на пользу всему народу. А сколько мы с отцом, царство ему небесное, денег заплатили за ваше учение вначале в гимназии, потом в институтах. Сколько подарков пришлось сделать всяческому начальству, чтобы все шло гладко. Всех четверых надо обуть, одеть прилично. Спасибо скажи лавчонке, которая нас поила и кормила. Ты ее первым начал стесняться. Писал "купецкий сын", А кто мы были с отцом? Кажется, нынче это называется "мелкие лавочники"...

Впервые сын слышал от матери такие слова. И он заторопился.

- Извини, мама, у меня уроки. А ты, Сергей, будешь жить у меня, если не возражаешь. Жду.

Юрий Николаевич ушел, Мария Матвеевна проводила его взглядом и беззлобно сказала:

- Обидчивый стал. Тебе, Сережа, будет у него хорошо. А ты ешь, ешь...

Сергей с аппетитом ел пирожки, Мария Матвеевна сидела молча, наблюдая за внуком. Она любила тех, кто хорошо, быстро ел.

- Давно, бабуся, не ел таких вкусных пирожков.

- А ты знаешь, с чем они?

- Не знаю, но вкусно. Похоже на мясо.

- Похоже, ну и хорошо. Из редьки... Сколько лет учиться-то? Нелегко будет. Ну, ничего, ты парубок крепкий...

Вечером Сергей, как и обещал, пришел к Юрию Николаевичу. Дядя встретил его радушно, познакомил с дочкой. Подробно расспросил об одесской жизни, о сестре и отчиме.

- Мама преподает в средней школе и на курсах, а Григорий Михайлович - начальник все той же электростанции и тоже преподает.

- Это очень, очень хорошо, - заметил Юрий Николаевич. - В наше время жизнь трудна. За учебу тебе платить придется. Ты ведь не пролетарского происхождения, ведь только такие освобождены от платы за обучение. В институте не расписывай очень-то заработки родителей, - посоветовал практичный дядя.

Поздно вечером того же дня Сергей сел писать заявление в Киевский политехнический институт. "Прошу принять меня в КПИ. ...Окончил в настоящем году 1-ю строительную профшколу в Одессе. Отбыл стаж на ремонтно-строительных работах по квалификации подручного черепичника".

- Мать писала, что ты планер спроектировал, вот и об этом напиши, - подсказал Юрий Николаевич.

- Хорошо, - согласился Сергей. - А то я уже не знал, что писать дальше.

"Мною сконструирован безмоторный самолет оригинальной системы К-5", - написал Сергей. Далее он сообщил, что проект и чертежи, принятые одесским отделом ОАВУК, направлены на утверждение в Центральный отдел в Харькове, который в те годы был столицей Украины.

Прочитав написанное, Сергей счел нужным указать, что все необходимые знания по отделам высшей математики и специальному воздухоплаванию "получены... самостоятельно". Заканчивалось заявление так: "В силу вышеизложенного прошу дать возможность продолжить мое техническое образование". Перепечатав заявление на машинке, выправил опечатки, поставил подпись: "С. Королев".

...Подав заявление, Сергей Королев несколько дней ходил в неведении: примут ли его в институт. В институте, как и в вузах всей страны, работала специальная комиссия, цель которой - дать дорогу в учебное заведение детям пролетариев, самим рабочим и крестьянам, участникам революции, гражданской войны. Став студентами, они освобождались от платы за обучение. Затем рассматривались заявления трудовой интеллигенции. Данные о социальном происхождении проверялись путем предоставления различных справок, рекомендательных писем от организаций и учреждений. Было несколько таких писем и у Сергея Королева. Одно из них - от правления Киевского губотдела профсоюза работников просвещения: "19 августа 1924 года... Дано сие тов. Королеву Сергею, члену Союза рабпрос № 13266, в том, что он командируется для поступления в КПИ в счет разверстки..."

В другом документе Одесская Губспортсекция охарактеризовала Королева "как энергичного, способного и хорошего работника, могущего принести большую пользу как по организации, так и по руководству планерными кружками".

На предварительной беседе с представителем комиссии ему сказали:

- Будем предлагать тебя, Королев, в последнюю очередь. Мозолей у тебя на ладонях нет и не воевал за народную власть. То, что планер проектировал, - это хорошо, учтем.

Сергей Королев ушел обиженный. Воевать он просто не успел, возраст не позволял, а мозолей нет - так что ж, от работы он не бегал.

Надо было ждать. Сергей решил осмотреть здание института, его аудитории. Хотелось с кем-то поговорить, узнать побольше об учебном заведении. Но все оказалось закрытым. Только в библиотеку дверь была распахнута. Сергей вошел. Седая женщина в старомодном костюме, увидев посетителя, предупредила:

- Библиотека пока закрыта, молодой человек. Приходите через несколько дней, как начнутся занятия.

Королев молча вышел, но тут же вернулся.

- Я поступаю в ваш институт, - начал он робко, - и хотел узнать о нем...

- Вот как! - отозвалась библиотекарь. Быстро встала и скрылась в лабиринте стеллажей. Затем передала Королеву перепечатанные на машинке страницы. - Садитесь вон за тот столик. Вы мне не помешаете.

На титульной странице Сергей прочитал: "К 25-летию Киевского политехнического института (1898 - 1923 гг.)..."

Сергей перевернул несколько страниц, чтобы узнать подробности о механическом факультете. Но его внимание привлекли строки о секции воздухоплавания, превратившейся потом в технический кружок. Сережа узнал, что в институте существовало Общество воздухоплавания, объединившее ученых, преподавателей и студентов. В его стенах обучался Игорь Сикорский - один из первых строителей отечественных самолетов. Его легкокрылые машины получали первые призы на международных конкурсах. Окончил институт и Дмитрий Павлович Григорович, гидросамолеты которого он знал еще в Одессе.

В мастерских института ремонтировали самолеты Красной Армии. Сотни выпускников КПИ разъехались по стране, восстанавливали народное хозяйство, строили новую жизнь...

Побывал Королев в институтском музее авиации. Его особенно заинтересовали там модели различных самолетов, авиационные моторы всевозможных марок, планеры.

Вечером дома на вопрос Юрия Николаевича, как прошел день, охотно ответил:

- Удачно. Ознакомился поближе с институтом. В нем, оказывается, силен авиационный дух. А это то, что мне надо!

- Вот и хорошо. Напиши матери. Наверное, волнуется.

- Напишу, когда официально скажут: "Принят".

Через два дня Сергей увидел в списке "счастливцев" и свою фамилию. Ему в ту пору не было еще и восемнадцати лет. И он по праву гордился тем, что стал студентом одного из крупнейших технических вузов страны. Написал матери: "принят". В ответ пришло письмо с поздравлениями, но одновременно Мария Николаевна сообщала, что из московской Военно-воздушной академии ответили, что могут принять Сергея Королева слушателем, в виде исключения, учитывая его особый интерес к авиации.

Получив письмо, Сергей несколько дней размышлял, как поступить. Очень хотелось учиться в академии, но Москва далеко от Одессы, Киева. Как он там будет один? Ведь помочь ему некому. Да и неприятно опять собирать документы. Сергей решил остаться в Киеве. Да, от Киева до Харькова ближе, а туда учиться приехала Ксана.

Единственное, что беспокоило Сергея Королева, - плата за учебу, чуть ли не сорок рублей. Он надеялся на помощь матери и отчима, но знал - она не будет достаточной. Одним словом, надо учиться и работать. В таком положении оказалось большинство студентов. Именно поэтому учебные занятия в институте начинались в 16 часов. Найти работу оказалось не так-то просто: в стране еще царила безработица. Но Сергею удалось устроиться разносчиком газет.

Среди студентов механического факультета Сергей считался одним из самых молодых и образованных. Немногие студенты могли похвастаться, что, как Королев, окончили школу. Они стали студентами сразу после окончания двухгодичных рабочих факультетов. Случалось, что преподаватель, упрекнувший студента в неправильном написании формулы, мог услышать в ответ: "Извините, но я два года назад не умел даже расписываться".

За институтской партой сидели люди от 17 до 45 лет. И только святая убежденность, что их знания нужны стране, чтобы выбраться из разрухи, только жажда знаний, необычайное упорство и трудолюбие позволяли бывшим батракам и рабочим, красноармейцам и краснофлотцам одолевать научные премудрости. Конечно, учиться им было очень тяжело, не все сразу удавалось, и, чтобы не обижать их, не отбивать желания учиться, в зачетных книжках в то время ставилось лишь "зачет".

В письме к матери в Одессу Сергей Королев писал: "Встаю рано утром, часов в пять. Бегу в редакцию, забираю газеты, а потом бегу на Соломенку, разношу. Так вот и зарабатываю восемь карбованцев. И думаю даже снять угол". Да, кем только ни был Сергей в эти годы: и разносчиком газет, и грузчиком, и столяром, и кровельщиком. Но все же еле сводил концы с концами.

Настоящим праздником для Сергея были воскресенья - день обеда у бабушки Маруси. Она очень любила своего первого внука, в глубине души чувствовала свою вину перед ним за его нелегкое детство. Нет, она не осуждала дочь за развод с Королевым и даже радовалась, что та нашла себе желанного человека. Но, видя изношенные до предела ботинки внука и одежонку, обижалась на дочь за невнимание к сыну... "Да и отец, Павел Яковлевич, не за горами живет... в Киеве... Живет, будто у него и сына нет", - думала она. И тут же оправдывала его. "Не знает, что его Сергунька рядом". Да и, слышала она мельком, что Павел Яковлевич женился.

Сама помочь Сергею не могла. Но, случалось, нет- нет да и сунет в руку карбованец на расходы. В воскресный день ждала его и ставила на стол все, что могла. У бабушки Маруси Сергей наедался досыта, на всю неделю. И вообще со студенческих лет взял за правило: никогда не ждать второго приглашения за стол. Садился за него после первого...

Годы учебы раздвинули границы представлений Сергея Королева о жизни. Его постоянно окружали интересные, увлеченные люди, много уже повидавшие за свою не очень длинную жизнь. Вместе со всеми студентами Сергей выходил на субботники, заготавливал дрова для института. Любили читать газеты вслух, обсуждать происходящее в стране и в Киеве.

Раньше Сергей был далек от общественной жизни. В их семье никогда не говорили об этом, а любя мать, он многое в жизни воспринимал от нее, смотрел на вещи ее глазами. С уст Марии Николаевны, привыкшей жить в достатке, нет-нет да и срывалось: "Раньше у нас все было..." Только в институте, оказавшись среди тех, кому "раньше было хуже", Сергей стал понемногу понимать, какие исключительные перемены происходят в стране и какие прекрасные возможности открываются для всех.

В институте существовал планерный кружок. За его работой следили и помогали многие видные ученые, преподававшие в КПИ: В. Ф. Бобров, Д. А. Граве, Н. Б. Делоне. Стать членом кружка первокурснику оказалось совсем непросто, но Королев часто приходил в мастерские, где строились планеры, наблюдал, как на его глазах рождались безмоторные самолеты, и надеялся быть хоть чем-нибудь полезным.

Наконец в самую горячую пору, незадолго до очередных всесоюзных планерных состязаний в марте 1925 года, когда каждая пара рук была на счету, "наблюдателя" заметил конструктор планера КПИР-3 Степан Карацуба. Они с Королевым были с одного факультета.

- Чего стоишь, помог бы! - крикнул Степан.

Разговорились. Узнав, что Королев недавно поступил на планерные курсы инструкторов, мечтает о постройке собственного планера, но еще больше о самостоятельном полете, Карацуба предложил ему включиться в одну из строительных бригад.

- А полетать можно будет?

Карацуба не успел ответить, к ним подошел руководитель кружка. Посмотрел на работу, сделал несколько замечаний и поторопил:

- К вечеру надо закончить. Послезавтра комиссия...

Так оказался Сергей Королев в планерном кружке.

Трудился он, как и все, много и увлеченно. Часто по ночам. Спал Королев порой прямо в мастерской на стружках. Он любил работать и был мастером на все руки. После него никогда ничего не переделывали.

Планеры, построенные в институтских мастерских, участвовали даже в международных соревнованиях, получая самые высокие оценки. У кружковцев существовало правило: кто строил планер, тот и летал на нем.

Учебный планер, КПИР-3, в который вложил и свою долю труда Королев, был построен. Летал на нем и Сергей. Один из полетов чуть было не стоил ему жизни. На границе площадки - пустыре, где испытывались планеры, из кучи мусора торчала водопроводная труба. Сергей не заметил и посадил планер на... нее. Удар оказался достаточно сильным, Королев на какое-то время потерял сознание. Несколько дней отлеживался дома. Он снимал уже отдельную комнату. А поправившись, в очередное воскресенье как ни в чем не бывало пошел к бабушке Марусе.

В это лето Сергей подрабатывал, ремонтируя дома, участвуя статистом в киносъемках. Так что тем для разгоров за столом у бабушки хватало. Правда, скоро предстояла разлука - Сергей отправлялся на практику в Конотопское паровозное депо. Но это ведь ненадолго. Бабушка была довольна внуком.

Прошел еще год. Заканчивался второй курс учебы в институте. Сергей уже сдал 27 зачетов. В зачетной книжке стояли "автографы" математика Л. Я. Штрума, известного в научных кругах своей работой "Условия устойчивости атомного ядра", преподавателя технической механики И. Я. Штаермана, специалиста в области сопротивления материалов Г. И. Сухомела, термодинамики - Т. Т. Усенко, физики - Г. Г. Де-Метца и т. д. В разделе практических занятий в лабораториях стояла подпись В. В. Огиевского, известного специалиста в области электротехники, участника строительства первой на Украине радиовещательной станции.

Все преподаватели единодушно отмечали прекрасные способности "Сергея Королева, огромную трудоспособность, упорство и интерес не только к техническим предметам. Он не пропускал ни одной лекции по архитектуре и строительному искусству, литературе. Но только авиация по-прежнему влекла к себе Королева, только в ней он видел смысл своей жизни.

Вернувшись в конце лета 1926 года с производственной практики, Сергей не нашел писем из Москвы, где с недавних пор поселились мать с отчимом. Это огорчило его, ведь он ни разу не был в столице и надеялся на их приглашение. В довершение всего узнал, что попытка ректора КПИ В. Ф. Боброва открыть при механическом факультете авиационное отделение не нашла поддержки. Ректор не скрыл этого факта от студентов.

- Желающим получить авиационное техническое образование, - посоветовал он, - стоит перевестись в Московское высшее техническое училище. Там усилиями Николая Егоровича Жуковского открыт курс по подготовке аэромехаников. Или сделайте попытку поступить в московскую Военно-воздушную академию.

Тут Сергей Королев вспомнил давнее письмо матери, в котором она сообщала, что московская Военно-воздушная академия может, как исключение, принять его в число своих слушателей. "Надо было рвануть в Москву. Учился бы сейчас там. Напугался, как там один буду", - обозлился на себя Сергей.

Размышляя так, он оказался возле канцелярии института. Остановился в нерешительности.

- Что задумался? - положив ему на плечо руку, спросил один из друзей - Михаил Пузанов, бывший на добрый десяток лет старше Королева. Михаил много помогал Сергею в студенческой жизни. Они дружили уже два года, и Сергей не переставал удивляться трудолюбию и целеустремленности этого человека. В гражданскую Пузанов защищал Советскую власть, бил банды разных "батек", потом - рабфак и почти в тридцать лет - студент.

- Михаил! - обрадовался Сергей. - Ты откуда? Ты так мне нужен.

- Да что случилось?!

Сергей рассказал товарищу о том, что аэрогруппы не будет, а он хочет быть только авиационным инженером и не знает, как же дальше? Обстоятельный Пузанов не торопился с ответом.

- Матери написал?

- Я не знаю, что она ответит.

- Так... Вот что я тебе, дружище, скажу. Ты зачем шел в канцелярию? Брать документы, верно?

Сергей утвердительно кивнул.

- Значит, решил! Вот как решил, так и делай. Давай в Москву, Сергей! Опирайся только на себя. Это самая надежная опора, - и легонько подтолкнул его к двери канцелярии, - иди!

В августе 1926 года, не предупредив родителей, Сергей Королев приехал в Москву. Первую московскую ночь провел в студенческом общежитии, размещавшемся не то в монастыре, не то в церкви. Вначале Сергей решил узнать, каковы шансы поступить в МВТУ. И если их нет, то возвратиться в Киев, не расстраивая мать. Наутро пошел в МВТУ. Там не отказали. Предложили заполнить анкету и приложить к ней соответствующие документы, через неделю сдать все в канцелярию училища.

МВТУ по праву считалось одним из основных вузов страны, готовящим инженерно-технические кадры, столь нужные для осуществления планов индустриализации страны. Здесь родилось немало новых принципиальных направлений и идей науки и техники.

Хорошее настроение, оставшееся после посещения МВТУ, не покидало Сергея, правда, угнетала мысль о предстоящем объяснении с матерью. И, оттягивая разговор, который не обещал быть приятным, Королев решил сначала посмотреть столицу. Да и начавшийся день располагал к этому. В голубом московском небе ни облака. С первых же шагов столица показалась Королеву красочнее, ярче Киева, торжественнее. Королев почувствовал, что Москва примет его, поймет. "Будет удача",- решил он.

Все было необычно, ново, все ему нравилось. На зданиях - во всю длину фасадов - алели полотнища. Одни призывали выполнить решения XIV съезда РКП (б), другие - крепить смычку города и деревни. Но все чаще повторялся лозунг: "Даешь индустриализацию страны!"

...У памятника Пушкину на Страстном бульваре Королев замер. Его поразил задумчивый грустный взгляд поэта. Он напомнил ему Одессу. Сергей и Ксана любили его поэзию и каждый раз, приходя на площадь, где установлен бронзовый бюст Александра Сергеевича, клали к подножию букеты белых роз. "А у меня сегодня нет цветов, - с досадой подумал Сергей, оглядываясь вокруг в надежде купить их. Но их нигде не было, - я еще не раз побываю у вас, Александр Сергеевич, и не один, а с Ксаной и принесу мои любимые розы".

Королев вышел на главную улицу столицы - Тверскую и тут встретился взглядом с матросом, строго смотревшим на него с огромного кинорекламного щита. Фильм "Броненосец "Потемкин" недавно вышел на экраны. Сергей еще не видел эту картину, сразу ставшую знаменитой, но знал, что ее снимали в Одессе. Поймал себя на мысли, что он душою все еще в городе, ставшем ему родным.

"Махнуть бы на пару деньков в Одессу, встретиться с друзьями! - мелькнуло в голове. - Да и к Ксане хорошо бы съездить в Харьков. Как она там? Как учеба в медицинском институте? Что-то она скупо стала отвечать на письма? Да, давно пора повидаться и окончательно объясниться. Надо к ней съездить. А на какие шиши?.. Денег, заработанных летом на практике, едва хватило на билет до Москвы. Не до поездки! Надо искать работу!.."

Быстро зашагал по многолюдной Тверской улице, круто спускавшейся к Кремлю. Издалека он увидел кремлевскую башню, еще увенчанную двуглавым орлом. Поднявшись на Красную площадь, поразился красотой храма Василия Блаженного. Повернулся в сторону Кремлевской стены и увидел то, ради чего пришел сюда: святая святых - Мавзолей Ленина. К нему текла бесконечная людская река. Ступенчатая усыпальница, построенная из дерева, так вписалась в архитектурный облик Кремля, что, кажется, сливалась с ним. И только слово "Ленин" да траурная полоса на Мавзолее виднелись издалека. У входа в Мавзолей стояли красноармейцы в остроконечных сероватых шлемах со звездами. Королев занял место в очереди.

Выйдя из Мавзолея, он долго еще стоял на площади, вспоминал январский день 1924 года, притихшую Одессу. Приспущенные флаги с черной каймой, траурные митинги, печальные гудки заводов и фабрик, паровозов и судов, стоявших в Одесском порту.

- Вот хорошо, Сергей, что ты приехал, - открывая дверь сыну, обрадовалась Мария Николаевна. - Москву посмотришь...

- Я в Москву навсегда, мама. С Киевом покончено.

- А как же учеба? - переменившись в лице, всплеснула руками мать. - Ведь два курса окончил... Куда же ты теперь, недоучкой.

Разговор об образовании на этот раз оказался недолгим, но последним. Мария Николаевна поняла - с пути, по которому идет сын, он не отступит ни на шаг в сторону.

- Хорошо, Сергей, пусть будет по-твоему, - уступила мать. - В конечном счете ты будешь не летчик, а инженер.

- Я хочу строить самолеты и летать на них, - твердо сказал Сергей. - Я договорился в МВТУ.

- Ну, хорошо, хорошо, - начиная терять терпение, сказала Мария Николаевна. - Возвращайся в Киев, получи нужные документы...

- Они, мама, со мной. И ты не волнуйся, я обременять вас не буду. Мне ведь девятнадцать...

Мария Николаевна оглядела квартиру, как будто видела ее впервые: две небольшие комнаты. В первой продолговатой - спальня, во второй - столовая. Да и в ней чертежная доска, листы ватмана повсюду. Комната больше походила на рабочий кабинет мужа...

- Ну, мама, не молчи! - как-то совсем как в детстве, еще в Нежине, сказал Сергей. - Я так хотел тебя видеть...

Веки Марии Николаевны дрогнули, и по щекам ее, впервые за много лет, потекли слезы. Она невольно ткнулась головой в плечо сына и замолчала. Потом собралась с силами, словно стряхнула с себя груз непомерной тяжести. Взглянув в глаза сына, неожиданно для него весело сказала:

- Ну и слава богу, будем жить все вместе, как в Одессе. Потесним Григория Михайловича. Это будет твоя комната, - приняла она решение.

Наутро, подготовив все документы, Королев отправился в МВТУ. Шли экзамены, собеседования.

На лестнице, ведущей в деканат механического факультета, Королев остановился. С красочного плаката молодой летчик в шлеме и в летных очках строго спрашивал каждого входящего: "Что ты сделал для воздушного флота?" "Кое-что", - подумал Королев.

В деканате немолодой мужчина в позолоченном пенсне приветливо спросил:

- Из киевского? - и, внимательно просмотрев все документы, остался ими доволен. - Нуждаетесь в общежитии?

- Нет, у меня здесь живет мать.

- Хорошо. Сейчас создается специальная вечерняя группа по аэромеханике. Не желаете?

- Это меня устраивает вполне. Мне необходимо работать.

Из училища Сергей пришел домой довольный.

- Все хорошо, мама, принят в вечернюю группу.

- Почему в вечернюю? - недовольно спросила мать.

- В этом есть свой смысл.

- Какой?

- Может, мне удастся устроиться на авиационное предприятие. Знаешь, как это здорово. Практика.

- Сергей, пожалуй, прав, - поддержал Григорий Михайлович.

В Москве Сергей Королев вдруг понял, что в Киеве он жил спокойнее, пожалуй, равнодушнее ко всему, что происходило вокруг. А здесь все идет в другом темпе. Красочные плакаты и лозунги пестрят со зданий, из витрин магазинов, с рекламных тумб. И никого не оставляют равнодушным. Они зовут к активным действиям: строить заводы и фабрики, учиться летать на самолетах, приглашают на художественные выставки, на диспуты, требуют овладевать знаниями. Королев по утрам покупал много газет. События в стране и за рубежом, словно пропущенные через увеличительное стекло, фокусировались на газетных листах из номера в номер. Все интересно, все ново, все вызывает удивление: и сообщение о поездке президента Академии наук СССР А. П. Карпинского по странам Западной Европы, и информация о предстоящем полете летчика Громова и бортинженера Родзевича вокруг Европы, материалы об успешных полетах советских летчиков по маршруту Москва - Тегеран, Москва - Стамбул. А сколько статей о решениях XIV съезда партии, о том движении, которое развернулось в стране за превращение страны из аграрной в индустриальную. Новые заводы, фабрики, построена новая домна, новый мост, добыто больше угля. Каждый день оглушал новыми фактами. Радостные лица прохожих, улыбки, и Сергей был рад, что он вместе со всеми в этом водовороте жизни. А сколько пользы он еще принесет. Авиация, за ней будущее. Королев был в этом уверен.

Как-то в "Правде" Сергей Королев прочитал статью "Итоги объединенного Пленума ЦК и ЦКК ВКП(б)" и сразу понял: даже в партии есть еще люди, которые противятся строительству новых фабрик, заводов, значит, они не хотят, чтобы крепла и авиация, ради которой он приехал в Москву.

Вскоре Сергею пришлось столкнуться с такими людьми. Однажды под вечер во дворе училища собрались студенты. Из любопытства Сергей подошел к ним и услышал, как пожилой человек говорил, обращаясь к собравшимся: "Четырнадцатый съезд совершил тактическую ошибку... Не до индустриализации нам. В лаптях строить социализм смешно... Вам, молодежь, жить завтра. Возвысьте свой голос. Мы готовы возглавить ваше движение. Для нас вы - важнейший барометр партии".

- Вот сволочь, - выругался стоявший рядом с Сергеем паренек в выцветшей красноармейской форме. - Знает, что среди преподавателей есть сторонники Троцкого. Нас старается... Не выйдет. - И, громко свистнув, нырнул в толпу. Вслед за ним озорно свистнул и Сергей.

А к трибуне между тем энергично пробивался невысокий человек с темной бородкой и усами.

- Это наш профессор Ветчинкин Владимир Петрович, - услышал Сергей чей-то голос. - Голова! Его все знают.

Толпа притихла, едва на трибуну поднялся Ветчинкин. Отстранил рукой оратора:

- Вот что, мои юные друзья! Если хотите учиться, не слушайте этих болтунов. Не слушайте! - решительно потребовал профессор. - А что касается нас, представителей старой русской интеллигенции, то мы с вами, тоже хотим жить и строить завтрашний день. Мы охотно передаем молодым свои знания и опыт. И делаем это для блага Родины. А она одна - и для молодых, и для старых. А лапти мы скоро скинем. Меня учил Жуковский, а его высоко ценил Ленин. Я передам свои знания будущим инженерам, и они сделают нашу Родину великой.

Вслед за профессором на трибуну поднялся паренек, только что стоявший рядом с Сергеем. Он заговорил быстро и энергично:

- Нам с оппозицией не по пути. Кто против Ленина, того гнать из партии. В двадцатом я добивал беляков, интервентов всех мастей. Сейчас пришел учиться, и никто мне в этом не помешает. - Достал из кармана газету. - Вот послушайте, товарищи, к чему призывает нас Союз молодежи. "Комсомол вместе с партией за единство и дисциплину, за ленинизм"!

Кто-то запел "Вставай, проклятьем заклейменный". Гимн партии большевиков зазвучал мощно и величаво. Вместе со всеми пел и Сергей Королев.