Анатолий Кириллов, Герой Социалистического Труда, инженер. Как был запущен первый спутник

Рассказ бывшего руководителя стартовой службы космодрома Байконур

Осень все более давала о себе знать. Заметно длиннее и прохладнее становились темные звездные ночи, с каждым днем спадал и изнуряющий полдневный зной, сменяясь приятным осенним теплом. Свежий ветер приносил из степи тонкие нити паутины, срывал с молоденьких топольков, посаженных весной, первую пожелтевшую листву.

И хотя в зале монтажно-испытательного корпуса тоже стало легче дышать, накал испытательных работ не только не шел на убыль, а, наоборот, с каждым днем нарастал. Ракета-носитель, подобно норовистому коню, преподносила сюрприз за сюрпризом: то и дело обнаруживался какой-нибудь пустяковый дефект, требовавший время на его поиск и устранение. Лишь на немногие часы, которые удавалось урвать для сна, в зале стихали голоса людей, умолкали охрипшие динамики и над головой прекращался надоедливый грохот мостовых кранов. Однако короткий сон не приносил желанного отдыха, и испытатели, возвратясь поутру на свои рабочие места, чувствовали все ту же усталость. Но удивительное дело: стоило им вновь погрузиться в привычную какофонию звуков, к которой то и дело примешивалось завывание умформеров на борту ракеты-носителя с последующим резким клацанием срабатывающих клапанов двигателей, они напрочь забывали об усталости, вспоминая о ней только тогда, когда часовая стрелка почти завершала половину своего второго оборота. Как бы там ни было, испытания ракеты-носителя близились к концу.

А рядом с залом, в одной из комнат лабораторной пристройки к монтажно-испытательному корпусу, было непривычно тихо. Но эта кажущаяся тишина была обманчива. На самом же деле и за стенами помещения днем и ночью тоже не прекращались напряженнейшие испытания "шарика". Ракетчики с нескрываемой завистью взирали на своих товарищей-"космиков", приходивших вместе со всеми, но затем надолго исчезавших за дверями этой новой лаборатории, вход в которую был строго ограничен. Последние же ходили с высоко поднятой головой. Еще бы, ведь готовить к полету первый искусственный спутник - это не обычную ракету испытывать! Совсем другой уровень!

В один из последних дней сентября в испытательном зале неподалеку от "хвоста" ракеты-носителя собралась изрядная толпа испытателей, разогнать которых не было никакой возможности. Как оказалось, сбежались они не без причины. На квадрате площадки, выгороженной толстым шнуром на деревянных стойках, на невысокой легкой подставке цвета слоновой кости торжественно "возлежал" виновник сборища - искусственный спутник Земли, сверкающий зеркальной полировкой. Правда, пока он был еще в полуразобранном состоянии и лишен антенн, но, как говорится, уже смотрелся. Обе полусферы его корпуса с целью доступа внутрь были соединены технологическими шпильками, и в образовавшийся зазор шириной в ладонь хорошо просматривалась его "начинка" - смонтированная там аппаратура. Первое, что бросалось в глаза, - это блоки аккумуляторов, занимавших большую часть внутреннего объема "шарика". В образованном ими центральном канале виднелись радиопередатчики и бортовые коммутаторы, а над ними высовывалась часть раструба диффузора, совместно с задней полусферой обращенного на подставке кверху. Это сюда вентилятор, расположенный где-то под приборами, погонит азот, обеспечивая его циркуляцию внутри спутника и обдув радиопередатчиков. Излучение избыточного тепла в космическое пространство обеспечит полированная поверхность задней полусферы. Длинным кабелем, отходившим от штекера сверху "шарика", последний, как пуповиной, соединялся с передним торцом ракеты-носителя. Очевидно, долгожданный момент завершающих испытаний ракетно-космического комплекса, к которому так стремились, наступал.

- А аппаратуры-то в "шарике" негусто! - поделился я своими наблюдениями со знакомым конструктором. - Что же мы будем от него иметь со столь скудной "начинкой"?

- Ну не так уж и мало! - пожал он в ответ плечами. - К примеру, станут намного ясней вопросы прохождения радиоволн сквозь ионосферные слои... Получим надежную связь со спутником - считай, многие проблемы можно будет решить: тут и пути дальнейшего развития космической радиосвязи и телеметрии, да и наши собственные конструкторские дела. А нас интересует многое... Например, как наилучшим образом обеспечивать требуемую герметичность конструкций космических аппаратов, неизмеримо более сложных и совершенных, чем этот первый "шарик". Или как в широком диапазоне и поточнее регулировать их внутренний тепловой режим. А чтобы снабдить баллистиков интересующими их достоверными сведениями о верхней атмосфере, аппаратура вообще не нужна. Достаточно лишь с Земли проследить за изменением орбиты от торможения в ней спутника, и многое сразу прояснится. Да и вам, ракетчикам, не грех проверить и отработать методику вывода спутников на требуемые орбиты вокруг Земли. Это же только предсказано, но еще никем не проверено!..

Верный своей неизменной привычке, сразу после прилета на космодром Сергей Павлович Королев появился в монтажно-испытательном корпусе. Коренастый и широкоплечий, он шел твердым и уверенным шагом, как всегда несколько склонив свою непропорционально крупную голову на правое плечо, и внимательно слушал ведущего конструктора Алексея Иванова, о чем-то ему докладывавшего. Около "шарика" еще толпилось много зевак, не заметивших его появления, а потому и не успевших ретироваться. Остановившись неподалеку от спутника, Королев, и без того очень сосредоточенный, если не сказать сумрачный, с явным неудовольствием взглянул на ведущего конструктора, не обеспечившего элементарного порядка. Тот густо покраснел, и его лицо покрылось пятнами. Без слов поняв, в чем дело, толпа любопытных вмиг как бы растворилась.

Перекинувшись несколькими словами с академиком Келдышем, рядом с плотным и чуть грузноватым Королевым выглядевшим по-юношески стройным, он, низко пригнувшись, поднырнул под ограждение и подошел к спутнику. Келдыш последовал его примеру. Присев около "шарика" на корточки и вполголоса переговариваясь, они долго и внимательно разглядывали монтаж аппаратуры, особое внимание уделив стыковочным соединениям обеих полусфер, которые скрупулезно и с явной заинтересованностью ощупали руками. На одном из них была хорошо видна кольцевая канавка, по-видимому, для уплотняющего резинового кольца, обеспечивавшего после стяжки полусфер герметичность корпуса спутника.

- Достаточно ли одного кольца? - спросил Королев своего заместителя, подозвав его кивком головы и хмуро глядя на него в упор. - Не лучше ли его задублировать и сделать двойное уплотнение? Кстати, вчера в Москве по этому вопросу появились какие-то замечания, но я до отлета не успел в них разобраться!

Его заместитель, худощавый и уже лысоватый человек, больше похожий на юриста или врача, нежели на конструктора, заметно смущаясь под пристальным взглядом обоих академиков, несколько сбивчиво, но весьма подробно доложил о результатах испытаний, подтвердивших обоснованность принятых конструктивных решений. Не забыл он упомянуть и о последних замечаниях, так серьезно озадачивших Королева и, несомненно, бывших причиной его плохого настроения. По его словам, они никакого отношения к конструкции уплотнения не имели и были следствием нечеткого проведения испытаний в конструкторском бюро. Королев, слушавший его, не перебивая, недоверчиво покачал головой:

- Нас никто не торопит! Если имеете хотя бы малейшие сомнения, остановим испытания и доработаем спутник! Время еще есть!

Заместитель теперь уже более уверенно повторил, что абсолютно ничего делать не надо, так как принятая конструкция вполне надежна. После непродолжительного раздумья, словно он еще в чем-то сомневался, Королев наконец кивнул головой в знак согласия и повернулся к "шарику". Казалось, что небо от туч очистилось и гроза миновала, как Королев вдруг снова нахмурился и по его щекам забегали крупные желваки. Резким, властным движением руки он подозвал ведущего конструктора:

- Что это такое?

На идеально отполированной поверхности спутника даже издали видны были небольшие матовые пятна, на которые никто ранее не обратил внимания. По всей вероятности, кто-нибудь из монтажников нечаянно оставил отпечатки своих пальцев...

- Вы для чего здесь поставлены? - гневно отчитывал Королев ведущего конструктора, еще не успевшего опомниться от первого нагоняя. Главный конструктор органически не терпел никакой неряшливости и неорганизованности, справедливо полагая, что от разгильдяйства в малом всего один шаг к провалу в большом, и в подобных случаях был беспощаден.

В глазах Королева, кроме крайнего негодования, просматривалась какая-то невысказанная обида, словно провинившийся не просто недосмотрел или проявил неряшливость, а нанес ему личное оскорбление. Ведущий конструктор стоял, низко опустив голову, и его щеки вновь пунцово пылали. Сказать было нечего. Выручили запасливые двигателисты, сунувшие слесарю-монтажнику кружку со спиртом-ректификатом и несколько бязевых салфеток. Пока тот смывал злополучные отпечатки и полировал поверхность спутника, Королев успел "вправить мозги" бригадиру монтажников, к которому всегда относился с большим уважением, как к отличному работнику:

- Поторопились!.. Недоглядели!.. Сколько раз я вам твердил, что все надо делать аккуратно, с умом! Вы что, работать разучились? Запомните раз и навсегда одну простую истину: если вы сделали свое дело медленно, но хорошо, все очень скоро забудут, что работа была сделана медленно, но надолго запомнят, что она была сделана хорошо. И наоборот, сделайте свое дело быстро и плохо и можете быть уверены, что никто и не вспомнит, что вы сделали дело быстро, но никогда не забудут, что вы сделали его плохо!

В тот день коридор у дверей "космической" лаборатории был до отказа забит людьми. Как-то бесшумно, а потому и неожиданно двери лаборатории открылись, и взорам людей предстал окончательно собранный и сверкающий безукоризненной полировкой долгожданный спутник. Бережно уложенный на легкую транспортировочную тележку, сопровождаемый монтажниками, одетыми в белоснежные халаты и перчатки (видимо, урок, преподанный Королевым, не прошел даром!), мягко покачивая длинными штырями своих усов-антенн, спутник проплыл в испытательный зал.

Последние приготовления, и вот, охваченный специальным бандажом, на длинном тонком тросе, зацепленном за внушительный крюк мостового крана, изящный спутник плавно взмыл вверх, а затем помчался навстречу ракете-носителю, где его уже ожидали "колдуны"-монтажники. Стыковка не заняла много времени, и вскоре головной обтекатель, надвинутый на "шарик" спереди, навсегда скрыл его от наших глаз. Все было подготовлено к выезду на стартовую площадку, но это произойдет только завтра утром, задолго до того, как взойдет солнце...

Успокоенные, мы расходились по своим гостиницам, расходились непривычно рано, а в ушах еще звучали монотонные сигналы со спутника: "БИП-БИП-БИП", которые раздавались в зале из громкоговорителей при последних проверочных включениях после окончания стыковки. Вскоре их должен был услышать весь мир!..

Темень вокруг кромешная, непроглядная. Только ракета-носитель, подсвеченная стартовыми прожекторами, сияет инеем, толстым слоем укутавшим ее баки. Четкие очертания ракеты временами размываются белесыми космами стекающего вниз тумана - конденсата.

Внезапно на месте старта вспыхнуло яркое зарево, и степь вокруг него осветилась красноватым светом. Кабель-мачта, дотоле резким штрихом делившая ракету-носитель пополам, чуть заметно качнулась и плавно отошла в сторону. "Предварительная ступень?!" - промелькнуло в голове, а из-под ракеты-носителя выплеснулись багровые языки пламени вперемешку с густыми клубами дыма, вмиг охватившими ее целиком. Сердце тревожно сжалось, а из траншеи донесся чей-то надрывный, дрожащий от волнения крик: "Ракета-носитель горит! Сейчас рванет!" По-видимому, человек видел пуск впервые, и его нервы не выдержали. "Заткнись! - оборвал его другой голос, резкий и злой. - Смотри и помалкивай! Так и должно быть!"

Некоторое время в ночи полыхал огромный костер. Раз или два сильные порывы ветра ненадолго сносили дым и пламя в сторону, оголяя головной обтекатель, по-прежнему такой же белый, но пересилить огненную стихию им было не под силу. А над степью катился монотонный, ровный гул... Другая, несравненно более яркая вспышка высветила бескрайнюю степь на многие километры вокруг. Языки пламени, некоторое время еще "лизавшие" баки ракеты, внезапно сникли, присмирели и, подобно джинну, возвращающемуся в свой кувшин, "всосались" куда-то вниз, вновь оголив ракету-носитель, которая стала медленно удлиняться, точно вырастая над стартом...

- Пошла, милая, пошла-а! Ура! Ура-а!

Неописуемый восторг овладел всеми, кто был в траншее. Нарушив запрет, некоторые даже повыскакивали на бруствер, как будто вверху было лучше видно. Все что-то кричали, но их возгласы заглушались неудержимым грохотом ракетных двигателей, вышедших на главную ступень, который по мере подъема ракеты-носителя непрерывно усиливался. Теперь факел пламени, многократно превышавший длину ее корпуса, с силой бил в бетон старта и, распушившись, обессиленными космами обволакивал его стальные конструкции. Как живой, он извивался и пульсировал, словно содрогаясь от непосильной тяжести, которую требовалось оторвать от земли. Казалось, не выдержат и порвутся барабанные перепонки, но вот ракета-носитель стала медленно отклоняться от вертикали, ложась на расчетную траекторию. Ночь уже бежала обратно, покрывая тьмой несвоевременно разбуженную степь.

Быстро удаляясь, ракета-носитель вскоре превратилась в красноватую звездочку, медленно перемещавшуюся среди ее естественных подруг. Стих и мерный, спокойный рокот ее двигателей, который некоторое время еще можно было слышать. Наконец и она исчезла, потерялась в бездонных просторах вселенной...

Первый великий шаг человечества был сделан!..