Предстартовые заботы

Врач, первый начальник Центра подготовки космонавтов Евгений Карпов. Ребят разместили в небольшой двухэтажной гостинице, отстоявшей в 20 с лишним километрах от монтажно-испытательного корпуса и стартовой площадки. Кроме космонавтов и нас, наставников и врачей, в гостинице поселился Мстислав Всеволодович Келдыш - Теоретик космонавтики, как в те времена принято было его титуловать.

Сергей Павлович Королев, как обычно, жил в маленьком деревянном домике, стоявшем непосредственно в производственной зоне. Однако дня не проходило без того, чтобы Главный конструктор не навестил космонавтов. Нас, медиков, он просил всячески оберегать Гагарина и его друзей.

- Не разрешайте слишком усердствовать ни тем, кто учит, ни тем, кто учится,- предостерегал oн меня.- Вы, врачи, ратуете за то, чтобы в полет летчик уходил в наилучшей форме. Вот и действуйте, пожалуйста, как нужно. Благо теперь здесь царит ваша, медицинская, власть.

Врач Александр Бабийчук. На космодроме день для космонавтов начинался с физзарядки. Вместе с ними занимались и мы с Николаем Петровичем Каманиным. Сам отличный спортсмен, он задавал тон - прыгал, бегал, играл в бадминтон и волейбол. Потом все отправлялись на завтрак. После этого наступали часы тренировок. Они завершались занятиями по физической подготовке, которые проводились по специально разработанной программе.

Академик Борис Раушенбах. На космодроме шла деятельная подготовка к полету. Руководители подготовки, прежде всего возглавлявший техническое руководство Сергей Павлович Королев, строго, не считаясь с возможными обидами, следили за тем, чтобы здесь собрались только те работники, которые входили в категорию "очень нужных". Просто "нужные" и тем более всего лишь "полезные" должны были оставаться на своих повседневных рабочих местах и лишь в случае крайней необходимости могли быть вызваны на космодром.

Это облегчало создание обстановки обычных четко распланированных рабочих будней. Надо сказать, что подобная будничность чрезвычайно важна при столь ответственных начинаниях. Она позволяет работать быстро и спокойно, сохраняя уже сложившиеся при отработочных пусках космических аппаратов связи и взаимоотношения.

Строго поддерживаемая деловая обстановка исключала проявление каких-либо неуместных эмоций, как проистекающих из самонадеянности ("мы все можем!"), а следовательно, ведущих к поверхностности в работе, так и связанных с робостью, страхом перед неизведанным ("как бы чего не вышло!"). Эта деловая будничность была одной из главных особенностей тех памятных весенних дней.

Белые халаты, сложные наземные испытательные станции и приборы, легко переставляемые веревочные ограждения, ограничивающие "зону работы", в которую запрещалось входить кому бы то ни было, кроме лиц, осуществляющих очередную плановую операцию,- все это напоминало скорее научную лабораторию, где ведется ответственный эксперимент, чем заводские работы по подготовке корабля к полету.

С первых же дней подготовки к полету "Востока" в производственный ритм включились будущие космонавты.

Заслуженный летчик-испытатель СССР доктор технических наук Марк Галлай. В стартовом расписании на пуске первого "Востока" я назывался несколько загадочно: "инструктор-методист по пилотированию космического корабля".

Наверное, в обширной истории всех и всяческих инструктажей это был первый случай, когда инструктирующий сам предварительно не испробовал, так сказать, на собственной шкуре того, чему силой обстоятельств оказался вынужден учить других. Но иного выхода не было. Людей, которые имели бы за плечами личный опыт космических полетов, на земном шаре еще не существовало. Оставалось одно: привлечь к делу специалистов, умеющих управлять летательными аппаратами если не в космосе, то хотя бы в околоземной атмосфере. Привлечь летчиков. Или еще лучше - летчиков-испытателей.

Работа на космодроме шла, как на фронте во время наступления. Люди уходили из корпуса, в котором готовились ракета-носитель и космический корабль, только для того, чтобы наспех что-нибудь перекусить да поспать, когда глаза уже сами закрываются, часок-другой и снова вернуться в корпус.

Один за другим проходили последние комплексы наземных испытаний. Весь ход дел держал в своих руках Сергей Павлович Королев - Главный конструктор, академик, технический руководитель пуска и прочее и прочее и прочее. За каждым из этих титулов стояли немалые права и еще больше - ответственности.

Но не в титулах было дело. Не они определяли то место, которое занимал Королев во всем сложном, небывалом по масштабам комплексе работ по созданию и вводу в строй ракетно-космических систем.

Академик Борис Раушенбах. Часто говорят, что выдающиеся способности Королева-ученого счастливо сочетались с выдающимися способностями организатора. Но я бы уточнил эту характеристику Сергея Павловича утверждением, что он обладал талантом полководца.

Мне думается, что такой талант можно представить в виде трех слагаемых.

Во-первых, настоящий полководец оперативно принимает решения и всю ответственность за эти решения берет на себя.

Во-вторых, полководец обладает несгибаемой волей к победе и умеет воодушевить войска, вселить в них уверенность в том, что, чего бы это ни стоило, враг будет разбит.

Наконец, свойство самое удивительное и, по-моему, даже необъяснимое: полководец всегда действует в режиме недостатка информации, он не имеет всех сведений не только о противнике, но иногда даже и о своих войсках, и, если он настоящий полководец, он всегда принимает правильное решение!

Все эти качества были ярко выражены у Сергея Павловича Королева. Он был выдающимся полководцем - не в военной, конечно, области, а в области космонавтики, которая по праву может считаться его детищем. Возможно, здесь его полководческий дар сродни полководческому таланту Суворова в военных делах.

Вот, например, идет техническое совещание. Предлагается один, другой, третий вариант... Все склоняются к варианту пятому, а Сергей Павлович говорит:

- Нет, будем делать третий!

И это непонятно!.. Потом - через полгода, через год - оказывается, что он был прав. Я думаю, что в тот момент, когда принималось решение, Сергей Павлович сам не смог бы точно сформулировать, почему этот, а не другой вариант показался ему предпочтительней. Он обладал мощной и точной интуицией.

И пусть не Сергей Павлович, а кто-то другой лучше знал уравнения гидромеханики или теорию оптимизации процессов. Полководцем оставался Королев, а другие - в лучшем случае работниками в его штабе. Именно так мы себя всегда и чувствовали - работниками в штабе Королева. Эта работа в его штабе была очень трудной и по- настоящему захватывающей.

Заслуженный летчик-испытатель СССР доктор технических наук Марк Галлай. Думаю, что кроме знаний и конструкторского таланта не последнюю роль играла очевидная для всех неугасающая эмоциональная и волевая заряженность Королева.

Для него освоение космоса было не просто первым, но первым и единственным делом всей жизни. Делом, ради которого он не жалел ни себя, ни других (недаром говорили сотрудники его КБ: "Мы работаем от гимна до гимна"). Да что там не жалел! Просто не видел, не умел видеть ничего вокруг, кроме того, что как-то способствовало или, напротив, препятствовало ходу этого дела.

И сочетание такой страстности однолюба с силой воли, подобной которой я не встречал, пожалуй, ни в ком другом из известных мне людей (хотя на знакомства с сильными личностями мне в жизни, вообще говоря, повезло),- это сочетание влияло на окружающих так, что трудно было бы, да и просто не хотелось что-нибудь ему противопоставлять. Всякая страсть, а тем более страсть праведная - непреодолимая сила.

Когда Королева не стало, знавшие его люди - после первых месяцев самого острого ощущения непоправимости потери - почувствовали потребность как-то разобраться в характере этой яркой, нестандартной, во многом противоречивой личности. И тут-то неожиданно для многих, казалось бы, хорошо его знавших, выяснилось интересное обстоятельство. Оказывается, бросавшаяся в глаза резкая манера обращения Королева с окружающими чаще всего была действительно не более чем манерой.

Особенно щедр он был - по крайней мере устно - на всевозможные "объявляю выговор", "увольняю" и тому подобное. Хотя и тут трудно сказать, чего в этих эскападах было больше - органической вспыльчивости характера или мотивов, так сказать, осознанно тактических ("чтобы мышей ловить не перестали").

За несколько дней до пуска "Востока" Королев с утра явился в монтажно-испытательный корпус космодрома, где собирался и испытывался корабль, и учинил очередной разнос ведущему конструктору - человеку, в руках которого сосредоточивались все нити от множества взаимодействующих, накладывающихся друг на друга, пересекающихся работ по разработке чертежей, изготовлению и вот теперь уже по подготовке корабля к пуску.

В дни подготовки пуска первого "Востока" ведущий конструктор Олег Генрихович Ивановский, по моим наблюдениям, вообще не уходил из монтажно-испытательного корпуса. И вот...

Ведущий конструктор Олег Ивановский. Первые сутки испытаний всех систем корабля прошли нормально. Считая, что все будет, конечно, в порядке, я вышел из монтажного зала. В соседней комнате инженеры смежной организации готовились к проверкам систем кресла космонавта.

Отойдя чуть в сторонку, я с моим коллегой, ведущим конструктором, обсуждал какие-то вопросы. И вдруг... дверь в комнату резко распахивается, и влетает - не входит, а именно влетает - Сергей Павлович. На долю секунды остановившись, он обводит глазами комнату и как лавина обрушивается на меня.

- Вы что здесь, собственно, делаете?

Я не нашелся что ответить. Люди в комнате замерли...

- Отвечайте, когда вас спрашивают!!! Почему вы не в монтажном зале?! Вы знаете, что там происходит?! Да вы вообще знаете что-нибудь?! Отвечаете за что-нибудь или нет?!

Зная, что бесполезно возражать и оправдываться в тот момент, когда Главный "заведен", я молчал.

- Так вот что - я отстраняю вас от работы, я увольняю вас! Мне не нужны такие помощники. Сдать пропуск - и к чертовой матери пешком по шпалам!!!?

Хлопнув дверью, Королев вышел.

Заслуженный летчик-испытатель СССР доктор технических наук Марк Галлай. Часа через два или три Главный снова навалился на ведущего конструктора:

- Идите к машинистке, напечатайте приказ: я вам объявляю строгий выговор!

Ивановский посмотрел на Королева и невозмутимо ответил:

- Не имеете права.

От таких слов Сергей Павлович чуть не задохнулся:

- Что?! Я не имею права? Я?.. Почему же это, интересно бы узнать?

- Очень просто,- ответил Ивановский,- я не ваш сотрудник. Вы меня сегодня утром уволили.

Последовала долгая пауза.

Потом Королев вздохнул и каким-то неожиданно тонким голосом сказал:

- Сукин ты сын...

И первым засмеялся.

Работа пошла дальше. До полета Гагарина оставалось пять дней.

Генерал-полковник авиации Николай Каманин. Из событий 6 апреля главным или, лучше сказать, основным было техническое совещание. Собрались все главные конструкторы - двигателей, систем связи, оборудования, управления. Каждый из них представлял большие коллективы ученых, конструкторов, инженерно-технических работников. Так что наглядно было видно, что полет в космос - концентрированное выражение неоспоримых успехов нашей науки, техники, всей советской экономики - словом, сплав научной мысли и промышленного могущества Страны Советов.

Прямо с аэродрома прибыл на совещание прилетевший из Москвы председатель Государственной комиссии. Первым обсудили доклад о готовности системы регенерации воздуха в кабине космического корабля-спутника "Восток". Состоялся серьезный разговор, суть которого сводилась к тому, чтобы обеспечить безотказную работу системы на многие сутки, хотя продолжительность первого одновиткового полета не должна превышать двух часов.

Второй докладчик сообщил о результатах испытаний скафандра, кресла космонавта, парашютной системы и автоматики, осуществляющей приземление корабля. Докладчик оперировал последними данными, полученными в результате пусков космических кораблей с манекенами. Мне довелось быть на этих контрольных пусках, и я согласился с мнением докладчика, что указанные в докладе системы полностью готовы к полету.

В итоге совещания было окончательно разработано задание космонавту на одновитковый полет. Подписать этот документ выпала честь Сергею Павловичу Королеву, Мстиславу Всеволодовичу Келдышу и мне.

С утра 7 апреля три часа занимался с космонавтами. Отшлифовывали действия при ручном спуске и после приземления. После тренировок - два часа занятий спортом: разминка, бег, игра с мячом, настольный теннис. Увлеклись бадминтоном, который я привез с собой из Москвы. С непривычки ребята изрядно мазали, но мало- помалу волан стал летать все быстрее и настильнее.

День 7 апреля оказался напряженным и для кинооператоров. Были сделаны съемки на спортплощадке, в гостинице, в столовой. Кинооператоры - наши постоянные спутники, они не только вели съемки, но и добросовестно занимались с космонавтами, обучали их искусству киносъемки.

Незадолго до конца рабочего дня я разговаривал по телефону с Москвой. Доложил о ходе подготовки к полету, об ориентировочном сроке запуска. Коснулся и вопроса о кандидате на первый полет. Меня уведомили, что предложение Центра подготовки космонавтов о кандидатуре Гагарина одобрено.

Вечером ребята смотрели короткометражный фильм о недавнем полете беспилотного космического корабля. Восхищала четкость работы стартовой команды, пунктов управления полетом, а особенное впечатление на всех нас произвела точность приземления корабля.

- С возвращением на Землю, "Иван Иванович"! - весело бросил Валерий Быковский, когда в финале короткометражки на экране замелькали кадры с благополучно приземлившимся манекеном в скафандре космонавта. И лишь только появился титр "Конец фильма", добавил:

- Продолжение следует.