Полет на... земле

Наступил май 1961 года. Космонавты выехали в Сочи на отдых. Недалеко от них в санатории поселились Королевы - Сергей Павлович с женой Ниной Ивановной. Корабль "Восток-2" проходил в это время свой земной "полет" - комплексные испытания. Специалисты обдумывали обширную программу предстоящего космического эксперимента. В зависимости от него формировалась и уточнялась методика подготовки космонавтов.

Сергей Павлович прогуливается по аллее, а Нина Ивановна с книгой устроилась на скамейке в тени.

Сергей Павлович и на отдыхе думал о предстоящем эксперименте. В августе планировался второй полет человека в космос. Теперь, после Гагарина, нужна была глубокая проба, основываясь на которой можно было разработать программу космических полетов на ближайшие годы.

Герман Титов после приземления. Самолет держит курс к городку на Волге

"Три витка или семнадцать?" - эта мысль неотступно преследовала Главного, особенно с того апрельского дня на Красной площади, когда торжественно встречали первого космонавта. Тогда, стоя на трибуне возле Мавзолея Ленина в окружении своих соратников и космонавтов, Королев, взглянув на возбужденные лица летчиков, задержал взгляд на Германе Титове. Ему давно нравился этот смышленый летчик с инженерной хваткой. Он уже принял несколько советов, сделанных Титовым по оборудованию кабины корабля. Потом вновь подумал: "А что покажет нам второй полет? Может, согласиться с пожеланиями ряда летчиков, инженеров, медиков и закончить его через три витка? Но это многого не даст..."

А Герман Титов, словно почувствовав, что Королев думает о нем, повернулся к академику:

- Теперь можно и...

- Подумаем, посоветуемся! - ответил Королев, а в душе порадовался, что его "орёлик" готов к большому полету...

...Сергей Павлович так увлекся воспоминанием, что не заметил, как оказался возле Нины Ивановны, сел рядом с ней на скамью и снова погрузился в размышления.

- Так три или семнадцать? - неожиданно обратился Королев к жене.

- Ты о чем, Сережа? - спросила Нина Ивановна, за многие годы привыкшая к внутренним диалогам мужа, но, заметив приближавшихся генерала Каманина, врача Яздовского и руководителя Центра Карпова, предупредила: - К тебе гости.

Королев сразу оживился.

- Они-то мне и нужны! - И пошел к ним навстречу. - Так три или семнадцать? - испытующе взглянув на гостей, спросил Королев.

- За этим и пришли, Сергей Павлович, - ответил за всех Карпов.

Начался очередной разговор о втором полете: каким ему быть по длительности и насыщенности новыми исследованиями и экспериментами. Главный конструктор знал, что некоторые специалисты - сторонники трехвиткового полета. Да, надо взвесить все. Академик Сисакян и профессор Парин склоняются к постепенным шагам в космосе. Есть над чем поразмыслить. И когда, казалось, обо всем переговорили, Королев неожиданно предложил:

- Может, пригласим "орёликов" и посоветуемся? Им летать, им и решать!

- Когда?

- Сейчас.

И через несколько минут староста группы Павел Беляев и парторг Павел Попович собрали космонавтов в одной из гостиных санатория. Пришли также несколько специалистов. Когда все уселись, Королев обратился к собравшимся:

- Вношу на обсуждение проект программы второго полета. - Сергей Павлович мельком взглянул на Титова: - В том порядке, в каком мы сидим, каждый пусть выскажет свое мнение о проекте. Потом подобьем "бабки".

Герман Титов сразу же ощутил, как сердце учащенно забилось. Окинул взглядом собравшихся: ему высказывать свое мнение четвертым.

Как будет влиять суточная невесомость на человека: координацию его движений, психическое состояние, функции сердечно-сосудистой и пищеварительной систем? Эти и другие вопросы ждали своего ответа. Необходимых данных не появилось для обоснованной точки зрения и после полета Гагарина. Высказывались самые противоречивые мнения. Никто пока не мог твердо говорить о характере влияния невесомости на жизненно важные функции человека. Не были еще исследованы многие характеристики особенностей жизни и работы человека в космическом полете.

Изучение кратковременно действующей на организм невесомости, которую удавалось создавать на самолетах продолжительностью в 25-27 и даже 40-45 секунд, анализ экспериментов с животными (мыши, крысы, собаки), подвергшимися действию этого фактора в течение более чем суток, позволяли думать, что суточная невесомость не должна оказать каких-либо значительных неблагоприятных влияний на состояние жизнедеятельности человека, что нет веских оснований утверждать об опасности ее для человека. И все-таки!

Имелся еще один недостаточно изученный фактор, губительность которого для всего живого общеизвестна: речь шла о космической радиации. Явную опасность для человека в длительном полете могли представить вспышки на Солнце. Дело в том, что некоторые из них сопровождаются резким увеличением интенсивности космического излучения, изменением качественного и количественного состава энергии. При отсутствии атмосферного фильтра они могут представить опасность для космонавта, находящегося на космической орбите. Закономерности появления вспышек были мало изучены, а предвидеть их - задача чрезвычайно трудная.

Герман Титов с удвоенным вниманием слушал все "за" и "против". Он хорошо понимал, что его мнение как космонавта в данный момент имеет особый вес. И знал, что каждый из его друзей космонавтов- дублеров готов, как и он сам, в новый космический полет. Как дублер Гагарина, он еще в апреле определил для себя: полет должен быть более сложным и по длительности и по насыщенности полетной программы.

- А как вы думаете, Герман Степанович? - раздался голос академика.

- Я готов. Понимаю, для чего нужен суточный. Верю, что такой полет можно выполнить уже теперь, и готов это доказать на деле.

С лица Королева спало напряжение, он улыбнулся.

- Не пойму, кто кого уговаривает, Герман Степанович. Вы меня или я вас. Чья, собственно, идея? - И уже твердо добавил: - Окончательно решать предстоит Государственной комиссии. Кое-кто, естественно, будет возражать, но мы постараемся убедить их.

И убедил. Как позднее рассказывал Н. П. Каманин, одним из веских доводов в пользу суточного полета было желание не только получить более фундаментальные данные о влиянии факторов полета и в первую очередь невесомости, но и необходимость совершенствовать опыт руководства космическим полетом от старта до приземления, полученный во время гагаринского рейса.

- Мы четко отработали все этапы гагаринского одновиткового полета, - говорил С. П. Королев на Государственной комиссии, отстаивая свою точку зрения на суточный полет. - Каждый последующий виток, и в частности третий, как предлагают товарищи, - это новый район посадки. А на семнадцатом витке, то есть через сутки, корабль "Восток" вновь пройдет по проторенной гагаринской трассе. Тут уже все отработано: и средства связи, и средства поиска, и встречи - все под рукой.

- А что будет предпринято, если по независящим причинам полет придется закончить на втором витке? - спросил один из членов Государственной комиссии.

- В случае необходимости при нерасчетном варианте мы имеем возможность, хотя это значительно труднее, посадить "Восток-2" на любом витке и сделать все необходимое, чтобы быстро эвакуировать космонавта и технику.

- Допускаете ли вы приземление за пределами советской территории?

- В исключительном случае, - ответил за Королева председатель Государственной комиссии.- Правительства иностранных государств будут, как и перед полетом Гагарина, своевременно информированы о новом космическом эксперименте, проводящемся в СССР.

В конце мая 1961 года было принято решение: командиром космического корабля "Восток-2" назначен Герман Степанович Титов, дублером - Андриян Григорьевич Николаев. Подготовка к полету на "Востоке-2" была рассчитана на два месяца. Небольшой срок. Но корабль "Восток" был хорошо изучен Титовым еще в период подготовки к первому полету. Оставалось надежно освоить то, что оказалось новым, проанализировать и осмыслить итоги первого полета, тщательно выверить и отработать до мелочей полетную программу, увеличенную только во времени в семнадцать раз.

При всем этом объем физической подготовки не только не снижался, а, скорее, увеличивался. Считалось совершенно необходимым, чтобы космонавт выработал достаточный запас прочности. Наверное, в связи с этим медики неохотно соглашались на суточный полет. И теперь старательно делали все от них зависящее, чтобы их "пациенты" во время очередной и столь продолжительной встречи с космосом не дрогнули.

Первую комплексную тренировку по суточной программе в корабле-тренажере Герман Титов отрабатывал под пристальным наблюдением дублера Андрияна Николаева. Но главным "экзаменатором" был методист Евстафий Целикин, отвечавший за подготовленность своего подопечного к работе вне Земли.

В тренажерный корпус, где был размещен действующий макет спускаемого аппарата, космонавты пришли пораньше, чтобы пообжиться. Но они оказались не первыми: у пульта управления уже "колдовал" методист, проверяя готовность "шарика" принять космонавта.

Космонавты сели за стол и углубились в инструкции и бортжурнал, в котором была расписана вся программа полета по часам и минутам.

- Может, нелишне взглянуть на нештатные? Женя любит их подкидывать в самое неподходящее время...

- Пожалуй, - согласился Герман Титов. - Подкинь мне "ситуацию", - попросил он дублера.

Андриян Николаев на секунду задумался. В карих глазах его сверкнула искорка:

- Автоматическая система ориентации отказала!

Курс лекций по системам ориентации космических кораблей космонавтам читал инженер-разработчик Алексей Петров, сотрудник конструкторского бюро С. П. Королева. Однолеток большинства своих слушателей, талантливый инженер, он уже успел внести свой вклад в систему ориентации первых космических аппаратов.

Лекции молодого специалиста были очень подробны, теоретически обоснованны и, главное, нацелены на практическое усвоение курса.

В дверях появился методист и, молча показав на часы, ушел. Космонавты сложили бумаги в портфель и пошли в медицинскую комнату. Там врачи осмотрели Титова. Специалисты надели на него скафандр, проводили до корабля-тренажера, посадили в кресло и задраили люк. С "земными" делами все покончено, началась подготовка к старту. Андриян Николаев постучал по крышке люка, и, сказав про себя "ни пуха, ни пера", пошел к пульту методиста и сел рядом с ним.

Много раз работал Герман Титов в тренажере и все-таки мог каждый раз снова и снова любоваться "космическим жильем", рациональностью и даже красотой "интерьера".

Небольшой шар объемом в пять кубических метров - это кабина корабля, командный пункт космонавта. Но это и "квартира", в которой все сделано для того, чтобы она была пригодной для жизни и труда человека. Весь этот комплекс средств конструкторы назвали системой жизнеобеспечения. Более точное название трудно придумать. В нее входят устройства, регенерирующие воздух, регулирующие температуру и влажность воздуха, поддерживающие необходимое давление. Кроме того, в "квартире" имеются запасы воды и пищи, одним словом, все, что надо для жизни.

А для осуществления самого полета, научных исследований и наблюдений, возвращения на Землю? Этим целям служат пульты управления полетом, визуальные приборы, различная аппаратура, катапультируемое кресло, парашютные средства. То, с чем космонавт не должен непосредственно взаимодействовать и что нецелесообразно возвращать на Землю - реактивные двигатели, топливные баки, автоматические приборы системы ориентации и радиотелеметрические системы, обеспечивающие связь космонавта с Центром управления полетом, - все это размещено в отдельном агрегатно-приборном отсеке. Причем вся эта техника, как правило, работает в автоматическом режиме, контролируемом Землей, и вместе с тем подвластна космонавтам.

Космонавт-Два на пресс-конференции, посвященной итогам полета

Заняв в кресле исходное положение, Герман Титов почувствовал себя так, будто сидит в своем родном "ястребке". Но это чувство длилось секунды. Он окинул взглядом свою рубку, задержался на пульте, где размещены элементы управления - кнопки, тумблеры, измерительные приборы и индикаторы для контроля за состоянием и работой систем корабля. В углублении - небольшой глобус. По нему космонавт всегда может знать, над какой географической точкой родной планеты пролетает он в данное время.

- Приступаю к проверке систем корабля, - доложил Титов.

- Вас понял, - ответил методист. - Объявляется часовая готовность.

Значит, до "старта" ракеты остался всего час. Тренировка идет в реальном масштабе времени. Исключаются на этот раз лишь часы, отпущенные программой на сон.

Утром, провожая Германа в "земной рейс", Тамара шутливо спросила:

- Обедать спустишься на Землю?

- Неплохо бы, но надо привыкать к космическому рациону...

- Принес бы тубу с борщом или рецепт приготовления. Варила бы тебе дома "по-космически".

- А что, идея! - рассмеялся Герман. - Попробую достать.

За проверкой систем корабля время прошло незаметно. И вот уже в наушниках снова голос методиста:

- Объявляется минутная готовность.

Наконец корабль взял "старт".

Кабина наполняется легким гулом реактивных двигателей. Это методист включил имитатор с записью подлинного старта ракеты. Космонавт чувствует по звуку, как отработала первая ступень ракеты, включилась вторая. Наконец третья вынесла корабль на орбиту. Титов взглянул в иллюминатор - там, внизу, неторопливо плыла Земля с материками и океанами. Медленное вращение глобуса показывает, что полет идет еще над территорией родной страны.

Тренажер "Восток" - умная машина. В ней создается иллюзия подлинного полета, не ощущаются лишь перегрузки, возникающие при старте, да невесомость.

Герман Титов внимательно следит за показаниями приборов, регулярно докладывая "Земле" о ходе "полета", работе систем. И в тот момент, когда космонавт передал "Земле" данные о ходе полета и доложил: "На борту порядок!" - в наушниках раздался тревожный голос:

- Дайте показания по атмосфере.

Герман Титов взглянул на индикатор, показывающий состав воздуха в корабле.

Давление кислорода ниже нормы. Это что, неисправность прибора или отказ самой системы? "Если прибор, - мелькнуло в голове Титова, - это полбеды. А если... система, раздумывать особенно некогда... Да и все ясно, следует включить резервную и готовиться к спуску. Куда я могу сейчас совершить посадку?"

Космонавт взглянул на глобус - внизу плыли горы. Не годится. Плохо. Прислушался - вентилятор регенерации работает. Потрогал рукой. Корпус регенератора теплый. Вроде нормально. Можно подождать связи с "Землей".

- Я - "Орел", - доложил космонавт "Земле". - Жду рекомендаций по устранению...

- На восстановление системы регенерации у вас нет времени, - перебила "Земля".

- Есть, понял. Начинаю подготовку к спуску.

Космонавт начал наблюдать за системой ориентации, работавшей в автоматическом режиме. Но она бездействовала.

- Перехожу на ручную систему ориентации, - доложил он "Земле".

- Решение правильное, - ответила "Земля". - Уточните район возможной посадки.

Космонавт поставил глобус в положение "посадка". В перекрестии - равнина. Годится. Отклонил ручку управления и начал ориентировать корабль на "Землю". И когда окончательно убедился, что операция выполнена точно, не раздумывая включил тормозную двигательную установку. Космонавт услышал, как корабль пошел по спусковой орбите. Только тут Герман Титов ощутил сильную жажду. Он достал из-под сиденья катапультного кресла тубу со смородиновым соком и с жадностью выпил его.

- Ну как? - обратился Андриян Николаев к методисту.

Тот не успел ответить, как этот же вопрос задал ему подошедший к пульту командир отряда Ю. А. Гагарин. Мельком взглянул на записи в книге о выполнении программы "полета", усмехнулся:

- Подкинули нештатные? И как?

- Справился, - ответил немногословный Николаев. - Через полчаса встретим на "Земле".

- Я сейчас должен уехать в Москву, передай Герману, что его ждет Евгений Анатольевич, - обратился Гагарин к Николаеву.

- Ясно.

- До встречи на "Земле"! - И, сверкнув улыбкой, Гагарин быстро ушел.

Пройдет совсем немного времени, и первый космонавт мира скажет о Космонавте-Два:

"Титов был тренирован так же, как и я, и, наверное, способен на большее. Может быть, его не послали в первый полет, приберегая для второго, более сложного..."

Космонавт-Два на пресс-конференции, посвященной итогам полета

Поздно вечером Герман Титов вышел из тренажера. Только опытный глаз врача мог заметить, как устал летчик, и в то же время почувствовать его приподнятое настроение. Первая "прогоночная" репетиция полета - это не простая отработка программы, а именно комплексная, во время которой весь космонавт на виду - его знания, умение.

- Готов выслушать замечания по "полету", - обратился Титов к методисту, как раньше обращался к летчику-инструктору.

- Разговор состоится, - ответил Евгений Целикин, - а пока отдыхайте, мы тут с Андрияном Григорьевичем посоветуемся.

В тот день в журнале учета тренировок в графе "оценка" появилась еще одна "пятерка".

Из дневника Г. С. Титова

"Как и перед полетами на реактивных самолетах, начались тренировки в кабине, розыгрыши полета. Но теперь они были более приближены к реальным условиям. Тренировались мы вместе с Космонавтом-Три Андрияном Николаевым... Удивительно спокойный, неторопливый, скромный, умеющий мыслить самостоятельно, чем-то похожий на летчика Алексея Маресьева. С ним можно долго быть рядом и не услышать ни одного слова, если это не требуется в интересах дела. Мне по душе этот добродушный, умный и волевой человек, способный быстро принимать решения, бесстрашно и последовательно мыслить.

Мы напряженно готовились к полету. Для нас наступила чудесная пора. Весь рабочий день был заполнен до отказа. Приходилось вести обстоятельные беседы со многими специалистами, выслушивать их советы, запоминать рекомендации, многое проверять, уточнять. Никакая храбрость и никакое здоровье не могли заменить знаний и опыта. И, конечно, среди всех хлопот главное место отводилось тренировкам в кабине космического корабля. Мы так "обжили" ее, что она казалась нам родным домом, где все знакомо до мельчайших подробностей. Для нас забрезжил новый день. Мы были неутомимы, ни один час не пропадал зря..."