На берегу космологического Рубикона

Рубеж XV и XVI столетий дал человечеству столько, сколько не дало все время, пролетевшее с момента выхода «Альмагеста» Птолемея. Вместе со сменой картины мира изменилось место человека во вселенной, изменилась его роль, его значение в собственных глазах. И это событие повлияло особенно глубоко на развитие всей дальнейшей культуры. Собственно, подготовка этих изменений началась давно — едва ли не с началом крестовых походов, когда впервые наивные и примитивные представления людей о форме и составе Земли подверглись коренному пересмотру. Однако рыцари отправлялись в походы, не особенно отягощаясь грузом знаний. Благочестие и жадность к наживе заменяли любознательность. Затем были Марко Поло, Васко да Гама и, наконец, Колумб. Предприятие Колумба особенно важно потому, что оно родилось из идеи, из гипотезы о шарообразности Земли. И дело мореплавателя столь же блестяще подтвердило эту гипотезу. От принятия шарообразности Земли один шаг и до приемлемости ее вращения вокруг оси. Но эти предположения носили в себе еще и иные, куда более драгоценные зерна. Мир был подготовлен к смене мировоззрения. Эта смена созрела внутри общества, в сердце общества. И нужен был лишь гений, который сделает последний шаг. Таким гением стал фромборкский каноник Николай Коперник из Торуня. Он перешел Рубикон.

Николай Коперник не был нигилистом. По натуре своей он не был даже борцом, несмотря на то, что вся его жизнь прошла в непрерывных сражениях не только в переносном, но и в прямом смысле этого слова. Николай Коперник был ревностным католиком, родственником епископа и священнослужителем не по принуждению. Но, служа богу, он прежде всего служил истине. Он был не только настоящим ученым, но и глубоко порядочным человеком. Сколько внутреннего мужества нужно было иметь этому скромному и застенчивому от природы человеку, чтобы, отбросив в сторону тройные оковы привычек, священного писания и здравого смысла, провозгласить свою верность «абсурдным» взглядам древних авторов, утверждавших движение вращающейся Земли вокруг Солнца.

Обладая широкими научными познаниями в математике и философии, Коперник испытывал склонность к теоретическим рассуждениям. Свою модель вселенной фромборкский каноник обосновывал без всякой эмпирики, чисто умозрительно. Он писал: «В середине всех этих орбит находится Солнце, ибо может ли прекрасный этот светоч быть помещен в столь великолепной храмине в другом, лучшем месте, откуда он мог бы все освещать собой. Поэтому не напрасно называли Солнце душою вселенной, а иные — Правителем мира. Тримегист называет его Видимым Богом, а в «Электре» Софокла оно выступает как Всевидящее. И таким образом, Солнце, как бы восседая на царском престоле, управляет вращающимся около него семейством светил. Земля пользуется услугами Луны и, как выражается Аристотель в своем трактате «De Animalibus», Земля имеет наибольшее сродство с Луной. Но в то же время Земля оплодотворяется Солнцем и носит в себе плод в течение целого года».

Сын своей эпохи, Николай Коперник чувствовал красоту и гармонию строения мира и пытался выразить ее в своей модели.

Следуя традициям эпохи Возрождения, Коперник учил критическому отношению к данным чувственного опыта. Так, в отличие от системы мира в изложении Аристотеля или Птолемея движение небесных тел в системе Коперника было относительным. Не следовало принимать видимые движения планет за реальные. Точно так же, как человеку кажется, что Земля неподвижна, а Солнце и планеты обходят ее по орбитам, так и обитатели иных планет окажутся в подобном же заблуждении. Они также будут думать, что Земля движется вокруг их неподвижной планеты. Это отрицание неподвижности Земли в будущем дало возможность утверждать, что и система отсчета движения всех тел относительно Земли не имеет абсолютного характера, — вывод, сыгравший огромную роль в становлении материалистического мировоззрения.

Далеко не все и не сразу приняли идею Коперника всерьез. Возражения были очень существенными. Как доказать, например, что огромная Земля стремительно вращается вокруг своей оси и летит вокруг Солнца? Куда же тогда девается ураганный ветер, возникающий всегда при быстром движении? Или почему вращение Земли не вызывает отклонения падающего пушечного ядра?.. Чтобы устранить эти серьезные возражения, миру понадобился Галилей...

А пока теорию Коперника большинство астрономов принимало как абстракцию, удобную для математических вычислений. Не все ли равно математике, что считать движущимся — Солнце или Землю. Но в действительности...

На берегу космологического Рубикона

Система Коперника была по-прежнему замкнутой, ограниченной сферой неподвижных звезд. Эту точку зрения разделяли большинство не только его современников, но и ученых, живших в последующие годы.

Тех же взглядов на строение вселенной придерживался и Кеплер. Он даже вычислил радиус этой «звездной сферы из льда и кристаллов», который оказался меньше, чем предполагал Коперник, но все-таки равным шестидесяти миллионам радиусов Земли: для тех лет невероятное расстояние. (Заметим, что сегодня это в сто раз меньше кратчайшего пути до Проксимы Центавра — ближайшей соседки нашего Солнца.)

Приверженность к старой модели понятна. За внешней сферой находилась обитель, самая почетная во всей схеме вселенной — жилище блаженных у Аристотеля или обитель бога в системе Птолемея. Покуситься на ее целостность значило поднять руку на самого бога. И Коперник, и его последователь Кеплер были слишком добрыми христианами. И все-таки именно их трудами вместе с хрустальными сферами исчезли и небеса, на которых прочно сидели ангелы. Различие между земным и небесным потеряло смысл. Человек перестал быть центром вселенной. Если бы Коперник предвидел те результаты, к которым приведет его учение, он пришел бы в ужас. Церковь спохватилась, но поздно. Механизм истории уже пришел в движение.

В 1596 году молодой провинциальный преподаватель астрономии и математики в Граце Иоганн Кеплер пишет книгу «Тайна вселенной», объясняя с позиций философской гармонии строение Коцерниковой системы. Он связал расстояния планет от Солнца с пятью правильными многогранниками, которые назывались «Платоновыми фигурами». С древних времен этим фигурам приписывались некие мистические свойства. Кеплер построил на каждой концентрической планетной сфере (в то время еще не знали, что орбиты представляют собой эллипсы) почти точно один из правильных многогранников, так что его вершины касаются следующей планетной сферы, Кеплер решил, что это не может быть случайностью. Пять геометрических тел: восьми-, двадцати-, двенадцати-, четырех- и шестигранники — между шестью планетными сферами показались «весьма серьезными» аргументами в пользу новой системы. Впрочем, научного значения этот кеплеровский трактат не имел и важен для нас лишь как подтверждение приверженности Кеплера учению Коперника.

Могучее воображение Кеплера, склонное к фантастике и мистицизму, сочеталось в нем со скрупулезной честностью. Сотканный из противоречий, он всю жизнь провел в попытках проникнуть в тайны вселенной. Прочитав письмо Кеплера, Эйнштейн писал: «В письмах Кеплера мы как бы вплотную соприкасаемся с душой глубоко чувствующей и страстной. Эта страсть направлена на поиски наиболее глубокого объяснения процессов природы».

Однако, несмотря на честность, на мощь интеллекта, на неспособность к компромиссам, Кеплер не был по натуре своей борцом. Чтобы закрепить за новой системой право на существование, ей нужен был пропагандист и популяризатор!