§ 9. Новая и самая трудная загадка Урана. Гипотезы. Идея о существовании еще одной планеты

Выше мы описали первые шаги исследований орбиты Урана. Если бы они остались без продолжения, то и тогда можно было бы считать Уран планетой, привлекавшей наибольший интерес в XIX веке. Изучение движения Урана значительно способствовало развитию астрономии. В какой-то мере с Ураном оказались связанными большинство известнейших астрономов XVIII-XIX веков.

Но это было все же только начало. Самые важные события, которые именно и оставили в истории науки неизгладимый след, и самые важные исследования Урана были впереди.

Теория Бувара продержалась недолго. Предварительное предупреждение прозвучало в 1825-1826 годах, когда были обнаружены ее расхождения с наблюдениями Урана, доходящие до 10", причем Уран опережал по долготе расчетные положения. Это привело астрономический мир в волнение. Правда, в 1829-1830 годах Уран как бы отстал и снова расчетные и фактические долготы оказались близкими друг к другу. Казалось бы, опять все стало па свои места. Но это была, так сказать, последняя минута спокойствия перед бурей.

Сразу после 1830 года Уран стал очень быстро отставать по долготе от расчетных положений. В 1832 году было зафиксировано отставание Урана почти на 30", и оно продолжало неуклонно расти со скоростью около 6"-7" в год. Теории Бувара был нанесен окончательный удар. Ее расхождение с наблюдениями стало очевидным.

Конечно, этого и надо было ожидать, так как теория Бувара опиралась на ложную основу, она вообще не могла быть верной. Принципа согласия теории и эксперимента надо придерживаться последовательно и полностью, что Бувар не сделал.

Таким образом, астрономы оказались в 1832' году в том же положении, в каком они находились в 1815-1820 годах, когда теории, согласующейся с наблюдениями Урана, не существовало. Но теперь положение было хуже, чем когда-либо после 1781 года. Раньше недостатки анализа движения Урана и пути их исправления были для всех более или менее очевидными, оставалось лишь преодолевать технические трудности.

Вспомним, что когда в 1783 году эллиптическая орбита для Урана, вычисленная Лапласом и Мешэном, оказалась неточной и расходилась с наблюдениями, то было достаточно ясно, что не хватает наблюдений. После того, как нашлись «старые» наблюдения, Фикслмилнер вычислил весьма точную орбиту и этим самым исправил теорию. Позднее, в 1788 году опять выявились недостатки теории. Таблицы движения Урана, составленные Фикслмилнером и другими астрономами на базе эллиптической кеплеровой орбиты, обнаружили сильное расхождение с наблюдениями. Но недостатки такой теории были очевидными: отсутствовал учет возмущений от других планет, а именно от Сатурна и Юпитера.

В 1790 году Деламбр вычислил возмущения, после чего оказалось возможным построить как будто хорошую теорию, отвечающую всем известным до 1790 года наблюдениям Урана. Остальные планеты не должны были, согласно вычислениям, оказывать на движение Урана заметного влияния. В начале XIX века обнаружилось новое расхождение теории Деламбра с современными наблюдениями. Но этот факт можно было в некоторой мере объяснить и математическими неточностями самой теории и малым объемом использованных наблюдений. Можно было надеяться (но только надеяться, а не быть уверенным), что после устранения таких неточностей и учета дополнительных наблюдений теория Деламбра будет улучшена и приведена в согласие с наблюдениями. Эту работу выполнил Бувар. Хотя его теория плохо отвечала «старым» наблюдениям, все же она довольно хорошо соответствовала всем «новым» наблюдениям и астрономы ею удовлетворились.

Но на что же можно было надеяться, на какое в принципе улучшение теории Бувара можно было расчитывать теперь? Допустим, что «старые» наблюдения, действительно, сомнительны. Забудем вообще о них. Но теория Бувара построена по наблюдениям за довольно большой промежуток времени, 1781-1820 годы, она учитывает как будто все заметные возмущения Урана от других планет. Ее же явное и очень быстрое рассогласование с наблюдениями Урана после 1830 года неопровержимо говорит о том, что фактическое движение Урана (1781-1832 годы) не отвечает кеплерову движению плюс возмущения от планет. Правда, теория Бувара содержала отдельные неточности и математические ошибки; на некоторые из них указывал, например, известный немецкий математик п астроном Фридрих Вильгельм Бессель (1784-1846), директор Кенигсбергской обсерватории. Но было довольно очевидно, что эти ошибки никак не могут явиться причиной таких больших расхождений теории с наблюдениями.

Так в чем же дело? Почему Уран не повинуется теории? Это выглядело настоящей загадкой, самой трудной из всех, с которыми сталкивались астрономы в XVIII-XIX веках при изучении движения планет.

Вскоре после 1831-1832 годов было выдвинуто несколько гипотез, которые могли в принципе объяснить непонятное поведение Урана.

Гипотеза 1. Уран в своем движении испытывает сопротивление газо-пылевой среды, которая заполняет межпланетное пространство. Это сопротивление и вызывает систематические отклонения от расчетной траектории, построенной без учета какого-либо сопротивления среды.

Гипотеза 2. Уран обладает не открытым еще спутником, который вызывает наблюдаемые отклонения.

Гипотеза 3. Незадолго перед открытием Урана Гершелем произошло столкновение этой планеты или ее сближение с кометой, резко изменившее орбиту Урана.

Гипотеза 4. Закон притяжения Ньютона не остается абсолютно справедливым на таких больших расстояниях от Солнца, на каком находится Уран.

Гипотеза 5. На движение Урана оказывает влияние еще одна, до сих пор не открытая и не известная планета.

Первые три гипотезы отпали сразу, не выдержав элементарной критики. Действительно, если бы па движение Урана заметно влияло сопротивление межпланетной среды, то оно в такой же мере влияло бы па движение всех небесных тел в Солнечной системе, в частности, на другие планеты, помимо Урана, и на кометы. Но такое влияние никогда не обнаруживалось даже в случае комет, которые обладают гораздо меньшей плотностью, чем планеты, и испытывают, следовательно, гораздо большее удельное сопротивление среды. Кроме того, наблюдаемые отклонения в движении Урана имеют характер колебаний, а сопротивление среды приводило бы к вековым отклонениям все время в одном направлении.

Что касается спутников, то два спутника Урана (Титания и Оберон) были уже открыты в 1787 году, о чем мы говорили выше. Вычисления и наблюдения показывали, что эти спутники не оказывают на положение Урана практически никакого влияния. Следовательно, те отклонения, которые наблюдаются, могли бы быть вызваны только спутником значительно большей массы, а вместе с тем и большего размера. Но если были открыты два малых спутника, то почему еще не обнаружен большой спутник? Кроме того, возмущения от спутника должны иметь характер довольно быстрых колебаний. Например, вследствие существования Луны орбита Земли вокруг Солнца имеет характер волнистой кривой (По эллиптической орбите (бел учета возмущений от других планет) движется вокруг Солпиа центр масс системы Земля - Луна)). Если наблюдать Землю с другой планеты, то будут заметны колебания положений Земли примерно с месячным периодом (значительно меньшим, чем период обращения Земли вокруг Солнца). В случае же Урана наблюдались очень медленно изменяющиеся отклонения. Если они и являются периодическими, то их период должен измеряться десятками лет. Спутник, вызывающий такие отклонения, должен иметь такой же большой период обращения вокруг Урана. Тогда, по третьему закону Кеплера, этот спутник находится весьма далеко от планеты. Действительно, наблюдаемый спутник Оберон имеет радиус орбиты, равный примерно 23 радиусам Урана и период обращения 13,5 суток или 0,037 года. Спутник же с периодом, например, в 40 лет должен иметь радиус орбиты

r=23(40/0,037)^2/3 ≈ 236 радиусов Урана,

т. е. примерно в 10 раз больший. Так как сила притяжения обратно пропорциональна квадрату расстояния, то, чтобы создавать даже такие возмущения, какие вызывает в движении Урана Оберон (а они практически незаметны), этот гипотетический спутник должен иметь массу, примерно в 100 раз большую, чем Оберои. Но такой большой спутник был бы уже давно обнаружен (В 1851 году Вильям Лассель (1799-1880,) и в 1948 году Джерард Койпср обнаружили еще три спутника Урана, но более близкие к Урану, чем Тнтания и Оберон, и также небольшие. На движение Урана они практически не оказывают влияния. Других спутников Урана мы пока не знаем)).

Гипотеза сближения или столкновения Урана с кометой до 1781 года также не выдерживает критики. Этим можно было бы объяснить, почему одна и та же эллиптическая орбита плюс возмущения от Юпитера и Сатурна не описывает одновременно и «старые» и «новые» наблюдения. Этот аргумент в пользу своей теории, основанной только на «новых» наблюдениях, мог выдвинуть в 1820 году сам Бувар. Но движение только после 1781 года (после сближения или столкновения) теория Бувара должна была бы описывать целиком. Ведь комета, изменив орбиту Урана, ушла, и движение Урана в дальнейшем должно было бы описываться новой, по одной и той же эллиптической орбитой с добавлением возмущений от планет. Именно это оказалось несправедливым. Теория Бувара была дискредитирована расхождениями с наблюдениями после 1820 года. Следовательно, гипотеза о комете-возмутительнице движения Урана, как п две первые гипотезы, лишена оснований. Она даже серьезно учеными не обсуждалась. Леверье в позднейших своих исследованиях очень кратко, но четко и убедительно говорит об этих гипотезах и о причинах, показывающих их несостоятельность.

Четвертая гипотеза, подвергающая сомнению закон тяготения Ньютона, была более серьезна и носила принципиальный характер.

Как мы говорили выше, закон Ньютона не сразу получил всеобщее признание. Но все же его авторитет стал укрепляться довольно быстро. Каждое препятствие, встречавшееся на пути, превращалось в его триумф. К 1830 году сомневающихся в строгости закона Ньютона осталось очень немного. К ним относился, правда, такой известный английский астроном, как директор Гринвичской обсерватории с 1836 года по 1881 год Джордж Бнддел Эри (1801-1892). Забегая вперед, скажем, что сомнения Эри сыграли, пожалуй, немалую отрицательную роль во всей истории открытия Нептуна.

Таким образом, эта гипотеза имела немного сторонников. Леверье позднее писал:

«Это не первый раз, когда при встрече с необъяснимыми отклонениями от наблюдений брались за пересмотр закона притяжения. Но такие отклонения, как мы знаем, исчезали при более детальных исследованиях. Изменение закона притяжения - это последнее средство, к которому следует прибегать лишь только тогда, когда будут исчерпаны после соответствующего анализа другие причины».

Сказано прекрасно! Но все же сомнения могли быть. В науке хорошо известно, что одного противоречащего примера бывает иногда достаточно, чтобы погубить казавшуюся до того идеальной теорию. Уран все же ставил знак вопроса перед законом Ньютона и на него надо было ответить.

Возможность самого хорошего ответа содержалась в пятой гипотезе, которая привлекала большинство ученых.

Как мы говорили выше, Бувар еще в 1820 году упомянул о внешнем и неизвестном влиянии на Уран как о допустимой причине его странного поведения. Правда, это упоминание было неопределенным и вообще могло подразумевать что угодно, в частности, и то, что указывается в любой из перечисленных выше пяти гипотез. Но Бувар продолжал работать над улучшением своей теории движения Урана и далее, после 1832 года, стараясь устранить наблюдаемые расхождения. Это ему не удалось, и он, как свидетельствует его переписка с Ганзеном, высказывается вскоре определенно в духе последней гипотезы о существовании еще одной планеты.

В 1834 году английский астроном-любитель Томас Хассей пишет в письме к Эри:

«Я имел разговор с Алексисом Буваром о предмете, над которым я часто размышлял и который, вероятно, вас заинтересует; ваше мнение определит и мое. Занимаясь много в последний год некоторыми наблюдениями Урана, я близко познакомился с таблицами Бувара для этой планеты. Кажущиеся необъяснимыми противоречия между «старыми» и «новыми» наблюдениями подсказали мне возможность существования некоторого возмущающего тела за орбитой Урана, которое остается пока неизвестным, поэтому не принималось до сих пор во внимание. Моя первая идея заключалась в том, чтобы установить эмпирически некоторое приближенное положение на небе этого предполагаемого тела, а затем приняться с моим большим рефлектором за работу, просматривая вокруг все малые звезды. Но я сам оказался полностью неспособным выполнить первую часть такой программы... Позднее в разговоре с Буваром я спросил его, может ли такое иметь место. Его ответ был утвердительным... и что по этому поводу он вел переписку с Ганзеном... На мой вопрос, можно ли получить положения эмпирически, а затем организовать поиски в близкой окрестности, он дал полностью положительный ответ. Он сказал при этом, что требующиеся для этого вычисления не столько трудны, сколько громоздки и что если бы у него было свободное вре« мя, то он бы их предпринял и передал результаты мне, как основу для проведения наблюдений именно в нужном малом участке неба».

Это был первый письменный документ, где четко формулируется гипотеза о существовании трансурановой планеты и даже намечается программа ее дальнейших поисков. По существу, именно эта программа была впоследствии, почти через 14 лет, реализована. Можно выразить восхищение проницательностью английского астронома-любителя (Надо сказать, что английские астрономы-любители тех времен назывались любителями лишь потому, что они занимались астрономией не в рамках государственных учреждений. Это были весьма состоятельные люди, имевшие в своем распоряжении очень большие телескопы, которыми могла бы гордиться не одна обсерватория, и выполнявшие наблюдения на высоком профессиональном уровне. Вильям Гершель в начале научной карьеры также был любителем!)).

Интересно также отметить, что Бувар, как видно из этого письма, уже имел тогда по поводу существования трансурановой планеты определенно положительное мнение и безоговорочно поддержал Хассея. Пожалуй, Бувар только слишком оптимистично выска-зь.вался об отсутствии принципиальных трудностей при теоретическом определении положения неизвестной планеты. Но, во всяком случае, такая позиция Бувара была несравненно более предпочтительной, чем позиция Эри.

Как же ответил Хассею Эри? Вместо того, чтобы поддержать автора письма, он, как говорится, вылил на него ушат холодной воды. Эри имел к этому времени, по-видимому, твердую точку зрения на эту проблему и он ответил немедленно (к тому же он был очень пунктуален в переписке и почти всегда отвечал сразу, отправляя ответное письмо с обратной почтой. Письмо Хассея датировано 17/XI, а письмо Эри - 23/XI):

«Я много размышлял над неправильностями Урана... Это - загадка. Но я без колебаний высказываю мнение, что сейчас еще нет пи малейшей надежды выяснить природу внешнего воздействия. Если же такое есть, то я очень сомневаюсь в возможности определить положение планеты, оказывающей это действие. Я уверен, что этого нельзя сделать, пока природа нерегулярностей не будет хорошо определена после нескольких последовательных оборотов Урана».

Конечно, ответ Эри был обескураживающим, и Хассей наблюдений в поисках неизвестной планеты не предпринимал.

Через несколько лет, в 1837 году Эри развеял аналогичные намерения Евгения Бувара, молодого племянника Алексиса Бувара, также успешно занимавшегося небесной механикой.

Е. Бувар в письме к Эри от 6/Х 1837 года писал:

«...Мой дядя Алексис работает над улучшением таблиц Юпитера и Сатурна... Он уступил мне переработку таблиц Урана. Изучая ваши данные по сравнению таблиц и наблюдений, я увидел, что разности в широте (По-видимому, в письме просто описка. При самом беглом взгляде на результаты сравнения сразу видно, что растет ошибка в долготе)) очень велики и все время растут.

Вызвано ли это неизвестным возмущением Урака со стороны небесного тела, расположенного далее за орбитой Урана? Я не знаю этого, но такова, во всяком случае, идея моего дяди. Решение этого вопроса мне представляется очень важным... Но чтобы в этом преуспеть, я нуждаюсь в очень точных данных наблюдений, для получения которых у меня не хватает средств».

Но вот каков был ответ Эри (опять с обратной почтой 12 октября 1837 года, т. е. через шесть дней; надо признать, что такая быстрота переписки между Парижем и Гринвичем в ту пору примитивного транспорта вполне соответствует стандартам почтового сообщения нашего скоростного века):

«...Я полагаю, что именно долгота наиболее ошибочна... Ошибки в долготе растут со страшной скоростью... Я не могу догадаться о причине этих ошибок, по склонен приписать их прежде всего некоторым неточностям в вычисленных возмущениях... Если это эффект какого-то невидимого тела, то будет почти невозможным когда-либо найти его положение».

Как мы видим, Эри постоянен в своем негативном отношении к проблеме трансурановой планеты. Его позиция в 1837 году та же, что и в 1834 году и она сильно тормозит исследования в этом направлении. В дальнейшем же его отношение скажется еще более пагубно. Только через 9 лет, в 1846 году Эри после опубликования работ Леверье изменил свое мнение и стал проявлять инициативу в поисках неизвестной новой планеты.

Приведенные письма оставались в свое время неопубликованными. Их предал гласности только в 1846 году сам Эри уже после открытия Нептуна. В свое же время письма Хассея и Евгения Бувара не повлияли, к сожалению, на научное общественное мнение. Но и без этого уже в 1836 году мнение подавляющего большинства астрономов склонилось в пользу гипотезы о неизвестной планете и возможности «нащупать» ее местонахождение. Так высказывались, например, в 1835 году известный немецкий астроном Элике Бенджамен Вальц (1787-1861) и директор обсерватории в Палермо Никколо Каччиаторе (1780-1841). Последний даже сообщил, что он наблюдал в мае 1835 года движущееся небесное светило, представляющее, по-видимому, планету, расположенную за орбитой Урана.

Французский астроном Луи Вартман (1793-1864), узнав о наблюдениях Каччиаторе, опубликовал в том же 1836 году заметку, в которой он говорит, что еще в сентябре 1831 года он также наблюдал движущееся небесное светило и высказывается далее еще более определенно:

«Представляется наиболее вероятным, что эта мизерная точка есть планета, которая описывает вокруг Солнца орбиту значительного радиуса... Новая планета должна находиться примерно на двойном расстоянии от Солнца по сравнению с Ураном..., а ее период обращения должен составлять, следовательно, около 243 лет».

Осталось неизвестным, действительно ли Вартман и Каччиаторе наблюдали новую планету, но, во всяком случае, приведенные слова говорят не только о распространенности гипотезы о существовании неизвестной планеты, но и о том, что был уже поставлен вопрос о местонахождении этой планеты.

Активным защитником закона притяжения Ньютона был Бессель, и он с самого начала поддерживал эту гипотезу. В своей лекции в Кенигсберге в 1840 году он говорил, что неправильности в движении Урана «...могут быть объяснены только в результате нового физического открытия... Дальнейшие попытки их учета должны иметь под собой намерение открыть орбиту и массу какой-то неизвестной планеты, возмущение от которой компенсировало бы нынешнее отсутствие гармонии в наблюдениях Урана».

Бессель собирался сам начать исследования на этом пути, но вскоре серьезно заболел и приступить к ним уже не смог.

Гипотеза о существовании новой планеты попадает даже на страницы популярной литературы.

Еще в 1836 году в третьем издании научно-популярной книги «Связь между физическими науками», принадлежащей Мэри Соммервиль, было написано следующее:

«Таблицы Юпитера и Сатурна согласуются почти полностью с современными наблюдениями, однако в случае Урана таблицы уже ошибочны... Возможно, это результат возмущений со стороны некоторой невидимой планеты, обращающейся вокруг Солнца за пределами нынешних границ Солнечной системы. Если после ряда лет таблицы... будут оставаться все еще не адекватными фактическому движению Урана, то анализ расхождений может выявить существование и даже массу и орбиту тела, находящегося за пределами видимости».

Об этой книге и ее авторе интересные факты сообщает Мортон Гроссер (М. Grosser, The discovery of Neptune, Harvard University Press, 1962).

Мэри Соммервиль (1780-1872) - блистательная женщина с мужской широтой ума, поражавшая современников своей образованностью, особенно в области математики и небесной механики. Приехав из Франции в Лондон, она быстро стала там научной знаменитостью. Ее хорошими друзьями были Эри, Вильям Гершель и его сын Джон Гершель (1792-1871), также известный астроном. Она вела переписку с Лапласом и с Франсуа Араго (1786-1853), директором Парижской обсерватории, и была всегда в курсе современных астрономических событий. Ее перу принадлежало популярное изложение «Небесной механики» Лапласа под названием «Механизм небес», имевшее большой успех. Она выпустила затем упомянутую выше научно-популярную книгу, которая имела еще больший успех и выдержала семь изданий.

Мэри Соммервиль не занималась собственным научным творчеством, но очень хорошо ощущала пульс текущей научной жизни, моментально реагировала на все события, отражая их в своих публикациях и являясь чутким барометром научного общественного мнения. В книге «Механизм небес», опубликованной в 1831 году, когда проблема Урана и общественное мнение вокруг нее находились в стадии созревания, когда обнаруженные в 1825-1826 годах расхождения теории Бувара с наблюдениями как-будто исчезли и начавшееся было волнение всего астрономического мира утихло, автор излагает уже устоявшуюся точку зрения на строение планетной системы. Уран рассматривается как планета на самом дальнем крае Солнечной системы. Теория Бувара излагается как последнее слово в анализе движения Урана. Далее, когда по истечении лишь одного года расхождения теории Бувара с наблюдениями стали явными, теория Бувара была в большой степени дискредитирована, и астрономы в известном смысле растерялись. Единого мнения не оказалось и в книге «Связь между физическими науками», вышедшей в 1834 году. Соммервиль предпочла просто уйти от какого-либо обсуждения «скользкой» проблемы движения Урана. Она описывает открытие Вильяма Гершеля, по о теориях движения Урана, о Буваре, - не упоминает вообще.

Как уже упоминалось, всего лишь через два года выходит третье издание этой книги. Но общее мнение уже определенно склонилось в пользу гипотезы о существовании неизвестной трансурановой планеты, возмущающей Уран, и она нашла отражение в этом издании.

Эти метаморфозы в течение пяти лет замечательны и весьма поучительны даже для нашей эпохи, тем более, что сейчас развитие пауки и изменение научных точек зрения может протекать гораздо быстрее.

Не останавливаясь на ряде других интересных событий и высказываниях, относящихся к периоду, когда гипотеза о неизвестной планете завоевывала всеобщее признание, приведем лишь пророческие слова из научно-популярной книги «Популярная астрономия» Иоганна Мэдлера (1794-1874), директора обсерватории в Дерпте (ныне город Тарту), опубликованной в 1841 году:

«Мы приходим к выводу о существовании планеты, действующей на Уран и возмущающей его. Мы можем даже выразить надежду, что в некотором будущем математический анализ реализует свой наибольший триумф - открытие, сделанное глазами разума там, куда непосредственно взор человека не в состоянии проникнуть».

Таким образом, идея о существовании неизвестной планеты, возмущающей Уран, и о принципиальном пути определения местонахождения этой планеты, носились, как говорят, в воздухе. Позднейшие замечательные работы, которые и привели к открытию Нептуна, возникли не неожиданно. Почва для них была заранее подготовлена.

В 1846 году, уже после открытия Нептуна, Эри выразил эту мысль в следующих словах:

«Я уверен, что... это открытие есть следствие того, что может быть названо велением времени. Оно было стимулировано чувствами всего научного мира и только оказалось доведенным до конца благодаря совместному, но независимому труду лиц, обладающих талантом и умением, лучше отвечающим такого рода исследованиям».

Правда, Эри, произнося эти слова, не имел и виду объективную цель анализа всего происшедшего, а, пожалуй, он больше хотел как-то оправдать все свое поведение в истории открытия Нептуна. Однако сами слова Эри вполне правильны. Исследования по проблеме открытия повой планеты назрели. Она лишь ожидала достойных исполнителей.

Историю открытия Нептуна можно сравнить со свсебразной научной драмой в четырех действиях и с эпилогом. Содержание первого действия, являющегося прологом, мы описали в предыдущих параграфах. В глазах широкой публики второе действие - это исследования Леверье во Франции и фактическое открытие повой планеты па Берлинской обсерватории. Оно началось и конце 1845 года и происходило как бы на открытой сцепе. О нем все знали. Зрители - весь европейский научный мир. Главное действующее лицо - Леверье. Лишь в самом конце небольшую, но очень и очень важную роль сыграли молодые немецкие астрономы Иоганн Галле (1812-1910) и Генрих Луи д'Аррест (1822-1875). Это действие протекало спокойно, без особых внешних и внутренних коллизий и закончилось в октябре 1846 года триумфальным успехом под горячие аплодисменты зрителей.

Но едва опустился занавес, как научный мир узнал, что в Англии уже с середины 1813 года, т. е. в течение почти трех лет, разыгрываются события, имеющие в целом тот же самый сюжет, так что, если следовать объективной хронологии, то именно эти события - исследования Адамса и попеки новой планеты в Англии, составляют второе действие драмы. Но оно проходило как бы за кулисами, без зрителей и в тайне от них и закончилось автоматически, так как в октябре 18ч6 года сюжет оказался исчерпанным. Главные действующие лица - Адамс, Эри и директор Кембриджской обсерватории Джеймс Чэллис (1803-1882), - ощущали, что они потерпели неудачу.

В такой ситуации неизбежным оказалось четвертое действие, как бы послесловие. Восторженные отклики, награды, а также споры, обвинения, оправдания, объяснения - вот основное содержание этого действия, в котором активное участие принимали бывшие зрители.

Затем последовал эпилог, поставивший точку на всей истории открытия Нептуна и возвративший астрономическому миру покой.

Ниже мы будем придерживаться хронологии событий и расскажем сначала об исследованиях Адамса и о связанных с ними событиях в Англии. Такая последовательность изложения оправдывается также тем, что с астрономической точки зрения работы Леверье явились в известном смысле уточненным вариантом исследований Адамса.

Вместе с тем подчеркнем, что работы Леверье и само открытие новой планеты сохраняют полную независимость от того, что происходило в Англии. Наоборот, поиски повой планеты в Англии, начавшиеся летом 1846 года, испытали на себе влияние уже появившихся работ Леверье, и об этом мы упоминаем в тексте.