§ 12. Последнее действие драмы «Нептун» [1975 Гребенников Е.А., Рябов Ю.А.

Прежде всего скажем несколько слов о том, как возникло название новой планеты - «Нептун». В письме Галле к Леверье от 25 сентября, кроме слов, которые мы выше цитировали, содержалось также предложение назвать планету «Янус». Такое предложение отвечало существовавшей у астрономов традиции, по которой право выбора названия для нового небесного тела (в основном, это относилось к кометам и малым планетам) принадлежало тому, кто его открыл.

Однако обстоятельства в данном случае были исключительные. В глазах всего мира главная заслуга в открытии планеты принадлежала Леверье. Издатель журнала «Astronomishe Nachrichten» Шумахер, получив известие об открытии от Энке, сразу пишет поздравительное письмо Леверье (28 сентября), которое мы выше цитировали, и именно ему в том же письме задает вопрос, как назвать планету. Этот журнал являлся тогда крупнейшим астрономическим журналом в Европе и нередко выполнял функцию «законодателя мод» в астрономии.

Леверье немедленно отвечает Галле и Шумахеру и предлагает свое название «Нептун». Он пишет также 1 октября письма Эри и директору Пулковской обсерватории Вильгельму Струве (1793-1864), где говорит о выборе названия «Нептун». Это название было сразу одобрено многими астрономами. Однако вопрос внезапно осложнился. Дело в том, что хотя Леверье первый предложил название «Нептун» и сообщил о нем многим астрономам, он в первых же числах октября стал выражать желание, чтобы новая планета была названа его именем, т. е. «Леверье».

Не будем его за это осуждать. Честолюбие нередко является мощным двигателем науки. Леверье говорил об этом с Араго, а также написал другим астрономам (Энке, в частности), хотя они уже согласились с названием «Нептун». Араго выступил 5 октября на заседании Парижской Академии наук с горячей речью, защищая название «Леверье» и вообще предлагая, чтобы отныне все планеты носили имя того, кто их открыл.

Мы процитируем некоторые слова Араго, показывающие, что вокруг названия повой планеты начали разгораться страсти:

«...Кометы носят имя того астронома, который их открыл или который первым получил их орбиту; почему же следует отказывать в таком праве тем, кто открывает планеты?... Разве правильно, что мы имеем кометы Гамбира, Бшэлы, де Вико, Фая и другие, а имя человека, который своим замечательным и беспрецедентным методом доказал существование новой планеты, а также определил её положение и размеры, не будет увековечено в небесах? Нет и нет! Мы погрешили бы тогда против разума и самых общих принципов справедливости. Вызывают ли опасения небольшие реформы, которые повлекут за собой мое предложение? Не думаю, так как препятствий никаких нет: название Уран будет заменено на Гершель, название Юнона - на Ольберс и т. д. Никогда не поздно порвать тесные узы привычки! Я даю торжественное обещание не называть новую планету иначе, чем «Леверье». Я полагаю, это послужит неопровержимым доказательством моей любви к науке и проявлением законного патриотизма».

Добавим, что Чэллис опубликовал 17 октября в лондонском журнале «Atheneum» статью, в которой предложил свое название новой планеты - «Океан», а несколькими днями раньше (12 октября) написал об этом в письме к Эри. Однако большинство астрономов отнеслось к названию «Леверье» и «Океан» отрицательно.

Энке в своем письме от 22 октября в «Astronomishe Nachrichten», подводя своего рода черту под дискуссией, пишет, что он сам, а также Гаусс, Джон Гершель, Струве поддерживают название «Нептун». После этого оно окончательно утвердилось.

Теперь расскажем о том, что произошло после того, как в Англии стало известно об открытии новой планеты. Первым из английских астрономов узнал об этом Эри. Он находился в последних числах сентября в гостях у Ганзена, а 29 сентября Ганзен получил письмо от Энке с сообщением об открытии планеты. Мы незнаем, конечно, точно, как Эри воспринял известие, так как он никогда об этом публично не писал и не говорил, но можно представить, что оно оказалось для него в известном смысле ударом грома с ясного неба. Несомненно, Эри должен был сразу вспомнить всю эпопею Адамса и Чэллиса, начавшуюся более года назад и осознать, что допущена ужасная ошибка, что эту планету могли и должны были открыть в Англии гораздо раньше. Свидетельством того, что Эри был потрясен, служит его молчание.

Получив известие, которое привело в движение весь астрономический мир Европы (оживленная переписка, заметил в газетах и журналах и т. д.), Эри не откликается на него целых две педели, что является признаком необычного его состояния. Только 14 октября Эри пишет письмо Ленерье, в котором прежде всего поздравляет его и оценивает его достижения в самых похвальных выражениях. Называет его истинным «провозвестником положения планеты», но н добавляет:

«Я не знаю, известно ли Вам, что аналогичные исследования проводились в Англии, и что они привели почти к тем же результатам, какие получили Вы... Я могу добавить, что, по моему мнению, английские исследовании не такие обширные, как Ваши... Я познакомился с ними раньше, чем с Вашими».

Еще раньше, 3 октября, Джон Гершель опубликовал в журнале «Atheneum» статью под названием «Планета Леверье», где также говорится об исследованиях Адамса. Конечно, сначала Гершель воздает должное Леверье, но затем он пишет:

«...мне было также известно, что аналогичные, но независимые исследования проводились молодым кембриджским математиком м-ром Адамсом, причем выводы относительно положения повой планеты почти совпали с темп, к которым пришел Леверье...».

Это было, по существу, самым первым публичным сообщением об исследованиях Адамса. Такое сообщение и письмо Эри оказались для Леверье и веси Европы, пожалуй, еще более неожиданными, чем известие об открытии планеты для Эри. Ведь никто, кроме нескольких человек в Англии, ничего не знал о том, что Адамс ведет исследования, связанные с неизвестной планетой. Леверье до этого момента оставался в полной уверенности, что его работы единственные. В полном недоумении, Леверье сразу (16 октября) пишет ответное письмо, задавая Эри весьма неприятные для того вопросы:

1) Почему Эри, зная уже давно о совпадении результатов Леверье и Адамса, совсем не упоминает об этом в письме от 26 июня 1845 года, написанном после ознакомления со второй статьей Леверье о движении Урана?

2) Почему столько месяцев молчал Адамс, который уже давно мог прочитать вторую и третью статьи Леверье об Уране?

На эти вопросы мы до сих пор не можем исчерпывающим образом ответить.

На следующий день (17 октября), как бы в дополнение к сообщениям Эри и Гершеля, появилась в «Atheneum» большая статья Чэллиса, в которой он подробно описывает исследования Адамса, связанные с новой планетой. Он излагает историю этих исследований, начиная с 1843 года, а также рассказывает о своих поисках неизвестной планеты до 12 августа. Здесь же он и предлагает свое название «Океан» для этой планеты.

Вместе с тем двенадцатью днями раньше, 5 октября, Чэллис написал довольно странное письмо Араго. В этом письме Чэллис пишет, что он искал новую планету три месяца, начиная с 29 июля, по безуспешно, пока не прочитал третью статью Леверье, где дается совет искать планету по ее видимому диску. Прочитав же эту статью 29 сентября, он в эту же ночь обнаружил звезду, имеющую такой видимый диск, и оказавшуюся, как теперь выяснилось, искомой новой планетой. Далее Чэллис говорит, что его наблюдения подтверждают непосредственно правильность теоретических выводов Леверье.

Вот и все! Нe правда ли, странное письмо? В нем нет ни одного слова об Адамсе и его исследованиях, о которых Чэллис знал лучше, чем кто-либо другой. Да и сами поиски планеты Чэллис проводил, как мы упоминали выше, имея на руках предполагаемую эфемериду планеты, которая была вычислена самим Адамсом.

Объяснения этому письму нет до сих пор. Все вместе взятое вызвало во Франции настоящую бурю. Публикации Гершеля и Чэллиса, письмо Эри к Леверье расцепились как грубое посягательство на приоритет Леверье и французской астрономии. 19-го октября состоялась бурная сессия Французской Академии наук. Особенно активен был Араго, выступивший со страстной речью п решительно заявивший, что открытие новой планеты принадлежит только Франции.

Конечно, Араго в какой-то мере справедливо замечает, что «...существует единственный разумный я правильный путь писать историю пауки: надо опираться исключительно на публикации, отмеченные определенной датой; если от этого отказаться, то все становится неопределенным и темным...», и подчеркивает, что «Леверье сделал свои исследования доступными всему научному миру...».

Но далее Араго, как говорится, перегибает палку: «...и после всего этого нас призывают к тому, чтобы разделить славу, добытую неустанным трудом и так законно, с молодым человеком, который не огласил публично ничего и чьи вычисления, не особенно полные, совсем неизвестны, за двумя исключениями, обсерваториям Европы!

Нет и нет! Друзья пауки не допустят вторжения такой вопиющей несправедливости!... М-р Адамс не имеет права фигурировать в истории открытия планеты "Леверье", не заслуживая не то что подробного цитирования, но даже какого-либо намека».

Заканчивает свою речь он торжественными словами:

«В глазах каждого беспристрастного человека это открытие остается одним из самых величественных триумфов астрономической теории, великой славой Французской Академии и оно дает нашей стране достойнейшее право на благодарность и восхищение потомков».

Нападки на Чэллиса, Эри, Адамса и на всю Англию в широкой французской прессе вышли даже за границы приличия.

Досталось и французским астрономам. Почему первую планету открыли в Германии, а не во Франции? Почему Парижская обсерватория не сумела, имея данные Леверье, даже начать поиски планеты? Общественное мнение было в какой-то мере возмущено тем, что открытие повой планеты не явилось полностью французским мероприятием.

Вместе с тем Зри и Чэллнс подверглись жестокой критике и в Англии. Надо сказать, что они, действительно, ее заслужили. Мы уже писали выше, что сыграла свою отрицательную роль недооценка с их стороны работ Адамса, равнодушие, отсутствие должной инициативы. Отсюда, в частности, и несчастливые случайности, которые, как правило, сопровождают подобное отношение, и которые не позволили открыть новую планету в период между сентябрем 1845 года и августом 1846 года.

13 ноября 1846 года состоялось знаменитое заседание Королевского Астрономического общества, на котором Эри, Чэллис и Адамс как бы отчитались о своей деятельности, связанной с новой планетой.

Адамс выступил с большим научным докладом о своих исследованиях и произвел большое впечатление, хотя, возможно, далеко не все полностью проникли в содержание его исследований. Во всяком случае, стало очевидным, что Адамс выполнил блестящую работу, которая достойна находиться в одном ряду с работами Леверье, и что данные, полученные Адамсом, вполне могли послужить основой для обнаружения новой планеты.

Этот доклад, вскоре опубликованный в Трудах Королевского Астрономического общества, явился первым и единственным общедоступным источником, где изложено сколько-нибудь подробно, что и как сделано Адамсом. Чэллис рассказал о своих длительных наблюдениях н поиске новой планеты с 29 июля но 29 сентября 1846 года. Он констатировал факты, о которых мы писали выше, а именно, что новая планета дважды в августе показалась в поле зрения телескопа, но он этого не заметил.

Конечно, нельзя было не признать, что Чэллис затратил много труда на наблюдения, по их результаты оказались плачевными. Чэллис не дал убедительного обоснования, почему он не начал поиски планеты еще осенью 1845 года. Одним словом, доклад Чэллиса был воспринят плохо. Он назывался «Отчет о некоторых обстоятельствах, исторически связанных с открытием трансурановой планеты».

Доклад Эри представлял собой как бы историю исследований и поисков повой планеты в письмах с дополнительными комментариями и оценками самого Эри. Готовясь к этому докладу, Эри еще в октябре попросил разрешения у Адамса и Чэллиса огласить всю их переписку в связи с новой планетой. Таким образом, доклад Эри выглядел как объективное документальное изложение всех происшедших событий.

Большинство цитат, принадлежащих Эри, Адамсу или Чэллису, мы заимствовали именно из этого доклада. Эри старался показать, что, собственно говоря, за ним нет никакой вины, что во всех ситуациях он поступал объективно правильно. Если же кто и виноват в том, что планета не была открыта раньше и притом английскими астрономами, то прежде всего сам Адамс. При этом Эри отдавал явное предпочтение Леверье, считая его работы более фундаментальными.

Надо сказать, что, по-видимому, Эри сумел убедить многих. Во всяком случае, Английское Королевское общество присудило, как мы уже говорили выше, свою высшую научную награду, медаль Копли, за открытие Нептуна именно Леверье, и это произошло 30 ноября, когда об исследованиях Адамса уже стало всем известно. Этот факт весьма любопытен. Все же в Английском Астрономическом обществе имели место события, окончившиеся не столь несправедливо.

В ноябре 1846 года Эри предложил наградить медалью за открытие Нептуна всех троих: Леверье, Адамса, Чэллиса. На заседании общества 1 января были оставлены после дискуссии два претендента - Леверье и Адамс. При голосовании оказалось 10 голосов за Леверье и 5 за Адамса. Но по уставу Общества требовалось большинство в 2/3 голосов, а медаль только одна. Таким образом, эта медаль не была присуждена никому. В решении записано:

«...присуждение медали Леверье, не сопровождаемое другой медалью Адамсу, ...оказалось бы несправедливым к последнему».

Вместе с тем отметим, что все же десять английских астрономов считали заслуживающим медали именно Леверье. Постепенно полемика по поводу приоритета утихает. Начинает преобладать разумное отношение к научным заслугам обоих ученых и та точка зрения, что «...верой в закон притяжения, оригинальностью свершений, уверенностью в результатах своих исследований оба ученых совершили самое замечательное открытие столетия». Так пишет Андрэ Данжоп в статье, опубликованной к 100-летию открытия Нептуна.

К чести Адамса и Леверье, надо сказать, что они не принимали никакого участия во всех описанных словесных баталиях.

Адамс ни разу не сказал какого-либо резкого слова в адрес Эри и Чэллиса. Летом 1847 года в Оксфорде на собрании Английского общества по развитию науки Адамс и Леверье впервые встретились лично. Встреча оказалась очень теплой. Леверье и этом же году посетил Адамса в Кембридже и они остались после этого навсегда друзьями.

Пришли, наконец, почести и к Адамсу. В 1848 году Королевское общество награждает его медалью Коплн. В том же году колледж Сеит Джона в Кембридже учредил ежегодный приз в честь Адамса за лучшую работу по математике, астрономии и другим разделам естествознания. Сейчас это одна из наивысших наград в Кембриджском университете. Интересно отметить, что лауреатом премии Адамса в 1857 г. стал Джеймс Клерк Максвелл (1831-1879), создатель теории электромагнитных явлений. Эта премия была присуждена ему за выдающуюся теоретическую работу, в которой тоже (как и открытие Нептуна) «на кончике пера» была установлена природа колец Сатурна. Именно, Максвелл показал, что кольца Сатурна не могут быть сплошным твердым или жидким образованием, а должны состоять из большого (но ограниченного!) числа достаточно мелких самостоятельных фрагментов - «кирпичных обломков», по его выражению. Тот же Эри, ознакомившись с работой Максвелла, заявил, что это - самое блестящее применение математики к физике, какое он только знает. В 1851 году Адамс избирается на очередной двухгодичный срок президентом Королевского Астрономического общества.

В истории открытия Нептуна имеется еще одна небольшая страница, отражающая события, которые вызвали в свое время кратковременное волнение.

Дело в том, что, как стало ясным вскоре после открытия повой планеты, элементы ее орбиты, вычисляемые непосредственно по наблюдениям, отличаются довольно значительно от тех, которые были получены теоретически Адамсом и Леверье. Первое определение части элементов фактической орбиты Нептуна было выполнено опять-таки Адамсом по данным наблюдений Чэллиса 4 и 12 августа (ведь координаты «звезды», которая затем оказалась искомой планетой, Чэллис тщательно определил и записал) и других наблюдений до 13 октября 1846 года. При этом Адамс получил: большая полуось а = 30,05 а. е., период 7'= 164,7 года, наклон орбиты i=1°45'. Эти результаты Адамс отослал в письме к Эри 15 октября (!). Вообще говоря, они удивительны. Ведь значение а и период Т, полученные теоретически им самим и Леверье, равны а=37,25 а. е. , T=227,3 года и а=36,15 а. е., T=217,4 года соответственно. Расхождение с точки зрения небесной механики очень велико. Отличие в периоде почти в полтора раза выходит за рамки понятия ошибки или поправки. Эри отнесся к этому весьма скептически, считая, что по такому малому отрезку видимой траектории еще нельзя сколько-нибудь точно определить элементы. За 70 суток с 4 августа по 13 октября планета описала дугу всего-навсего около 0°,3 (!). По-видимому, сам Адамс также находился в недоумении и в своем докладе на заседании Астрономического общества 13 ноября 1846 года он ничего об этих результатах не говорит. К тому же они в какой-то мере дискредитировали его основные исследования. Ни слова не сказал об этих результатах в своем докладе и Эри. Как бы то ни было, но эти данные Адамса о Нептуне остались в безвестности.

Между тем Адамс оказался прав. Наблюдения Нептуна интенсивно продолжались. Чэллис получил до января 1847 года 28 точных положений планеты. Вел наблюдения Галле. В США начал наблюдать Нептун на Морской обсерватории в Вашингтоне американский астроном Сире Кук Уокер. Однако было очевидно, что для точного определения элементов орбиты, в частности для определения эксцентриситета, этих наблюдений недостаточно.

Уокер в феврале 1847 года и независимо от него, но несколько позже, ассистент Шумахера Адольф Петерсен обнаружили «старые» наблюдения французского астронома Лаланда от 1795 года, которые относились именно к Нептуну. Координаты «звезды», наблюдавшиеся Лаландом, следующие:

Самому Лаланду эти координаты показались сомнительными, так как он считал, что наблюдает одну и ту же звезду, и он отметил их в своих записях знаком, означающим неуверенность в точности. Вообще говоря, Лаланд упустил возможнсть открыть новую планету. Если бы он продолжил наблюдения этой «звезды», желая уточнить ее координаты, то открытие Нептуна сдвинулось бы во времени на 50 лет назад. Правда, история его открытия оказалась бы совсем не такой богатой.

Как бы то ни было, но Уокер на основании этих двух «старых» наблюдений и нескольких сотен «новых» после 23 сентября 1846 года, вычислил довольно уверенно элементы орбиты Нептуна и они оказались следующими:

-
большая полуось	а=30,04 а. е.
период	Т=164,6 года
эксцентриситет	е=0,0086
долгота перигелия	=48°21' на 1 января 1847 г.
истинная долгота в орбите	ν=327°34' на 1 января 1847 г.
средняя долгота	l=327°33' на 1 января 1847 г.

Кроме того, еще в октябре 1846 года английский астроном-любитель Лассель (о нем мы упоминали уже выше) заметил около Нептуна «звездочку» примерно 14-й величины, которая оказалась спутником планеты. Стало возможным определить с помощью 3-го закона Кеплера более или менее уверенно массу Нептуна. Получилось, что его масса равна 1/15000 массы Солнца, т. е. совсем другое значение, чем у Адамса - (1/6037 и 1/6665) и Леверье (1/9300). Опубликованные в мае 1847 года в Европе эти элементы и значение массы произвели сенсацию. Заметим, что будь Адамс более настойчив и отнесись Эри с доверием к его результатам, то эта сенсация должна была состояться еще в октябре-ноябре 1846 года. Ведь Адамс еще тогда получил, что большая полуось орбиты Нептуна а=30,05 а. е.

Таким образом, опять Адамс первым получил ценный результат в отношении новой планеты, и так же, как и ранее, остался в стороне. Собственно говоря, для него самого такой результат не должен был явиться неожиданным. Вспомним, в своей работе он говорил, что, по-видимому, для уменьшения остаточных невязок следует принять большую полуось орбиты неизвестной планеты еще меньшей (по сравнению с а=37,25 а. е.), после чего эксцентриситет орбиты получится близким к нулю.

Но он не сумел сделать свои результаты общеизвестными. Тем временем астрономический мир заволновался. Некоторые астрономы даже выступили с утверждением, что Нептун - это совсем не та планета, которую предсказывали Леверье и Адамс. Американский астроном Пирс высказался так: «...орбита Нептуна выходит за те пределы, в которых математики искали источник возмущения Урана; открытое Галле следует рассматривать как чистую случайность».

Французский астроном Бабппе заявил на одном заседании Французской Академии наук еще резче: «Никто не отождествляет более планету Леверье с той, которая возмущает Уран». Он даже выдвинул идею о повой возмущающей планете под названием «Гипернон».

Первыми, кто проанализировал возникшую проблему, оказались опять Адамс и затем Леверье. Адамс показал, что возмущения Урана по долготе в 1801-1843 годах оказываются примерно теми же самыми, если несколько уменьшить прежнее теоретическое значение большой полуоси орбиты а=37,25 а. е., по вместе с тем уменьшить массу новой планеты и сохранить примерно ту же истинную долготу.

«...предположение о любом значении большой полуоси неизвестной планетной орбиты, не слишком сильно отличающейся от точного значения, должно привести К значениям гелиоцентрической долготы Нептуна на любой момент между 1801 и 1843 годами, которая совпадает с истинными значениями в пределах нескольких градусов, и дает, таким образом, адекватную информацию для телескопического обнаружения планеты».

Действительно, если мы сравним отрезки орбит и положения на них истинного Нептуна и теоретически вычисленные по Адамсу и Леверье, то получим довольно хорошее совпадение, особенно в промежутке между 1830 и 1860 годами (рис. 25). Таблица соответствующих значении r, ν по которой составлен этот рисунок, приведена в приложении 3.

Рис. 25. Отрезки орбит и положения на них истинного Нептуна и теоретически вычисленные по Адамсу и Леверье. Сплошной линией обозначена испитая орбита, точечной - орбита Леверье, пунктирной - орбита Адамса

Леверье подверг анализу идею Бабине о новой планете Гиперион и показал, что она не просто ошибочна, но и нелепа. Это была последняя полемика, на которой, собственно, история открытия новой планеты Нептун приходит к концу.

Занавес опускается, и астрономический мир обращает свое внимание уже на другие проблемы, оказавшиеся на повестке дня.

Такова история открытия Нептуна, рассказанная более или менее подробно. (Все же целый ряд подробностей мы или опустили или они остаются для нас неизвестными). Она может служить источником размышлений об очень многом: о путях развития астрономии и всей науки, о «технологии» научных исследований, о человеческих взаимоотношениях, о роли объективных и субъективных факторов, характеров людей, случайностях и закономерностях и т. д. Все переплетается здесь вместе.

Эта история стала знаменитой и с ее кратким изложением можно встретиться во многих книгах. Но любопытно обратить внимание на то, как краткий ее пересказ может упростить, обеднить реальные события.

Приведем пример такого изложения в одном из учебников по общей астрономии:

«С начала 19-века в движении самой далекой планеты, Урана, были замечены такие отклонения, которые нельзя было объяснить притяжением всех известных в то время планет. Поэтому была высказана мысль, что отклонения вызываются действием какой-то неизвестной планеты, еще более далекой, и перед астрономами возникла задача: по неправильностям в движении Урана определить положение неизвестной возмущающей планеты и указать, в каком месте неба надо ее искать.

Эта труднейшая математическая задача была решена почти одновременно и независимо друг от друга французом Леверье и англичанином Адамсом. Так как планета не могла быть видима простым глазом, то Леверье обратился в Берлинскую обсерваторию, на которой имелись подробные карты телескопических звезд, с просьбой поискать новое светило. Астроном Галле в первый же вечер после получения письма Леверье, 23 сентября 1846 года, нашел планету на расстоянии всего 1° от той точки неба, которую указал Леверье в результате своего вычисления. Планета эта была названа Нептуном».

Конечно, изложено в целом правильно, по это своего рода краткое либретто большой пьесы, полное содержание которой несравнимо по богатству событий и идей со своим либретто.

В заключение мы хотим кратко рассказать о дальнейшем жизненном пути Леверье и Адамса. Прежде всего подчеркнем, что открытие Нептуна, рассматривавшееся как огромный успех французской астрономии, послужило сильным толчком для ее последующего развития.

Среди французских астрономов царило всеобщее воодушевление. Астрономические исследования приобрели всеобщую популярность. Астрономия оказалась в почете на уровне правительственных инстанций. Началась широкая реорганизация обсерваторий, обновление и усовершенствование их материальной базы.

Огромную роль сыграл сам Леверье, особенно после того как он стал в 1853 году после смерти Араго директором Парижской обсерватории. Он сумел поднять обсерваторию до учреждения самого высокого ранга. Его первейшими заботами как директора были, во-первых, оснащение обсерватории современными инструментами и, во-вторых, налаживание четкой работы всех сотрудников обсерватории. Известно, что при этом он поступал часто сурово и весьма круто. Он шел, как говорится, по своему пути, не обращая внимания на недовольных.

Леверье занимался не только астрономическими исследованиями. Ом принял активное участие в организации измерения скорости света, выполненного непосредственно Леоном Фуко (1819-1868) в 1802 голу. Затем Лев'ерье добился расширения сети метеорологических станций во Франции и привязки их к центральной Службе погоды, которая находилась в составе обсерватории.

Но, конечно, главной его целью и тем, на что он затрачивал больше всего труда и энергии, оставались исследования по небесной механике. Леверье поставил перед собой задачу полной реконструкции всех существовавших до него теорий движения планет. Это была грандиозная задача и он принялся за нее фактически в одиночку. Когда мы перечитываем труды Леверье, пас поражает колоссальнейший объем вычислений и математических выкладок, которые ему пришлось выполнять, объем анализируемых наблюдательных данных (Например, при построении движения Земли ему пришлось обработать 8900 наблюдений Солнца)), исключительная тщательность и аккуратность, учет мельчайших подробностей, доведение результатов до самого конца, чтобы можно было их сравнивать непосредственно с наблюдениями. В своем стремлении сопоставлять все с прямыми наблюдениями и считать наблюдения главным и единственным критерием правильности теоретических исследований Леверье даже несколько переусердствовал.

В 1855-1877 годах в первых четырнадцати томах Анналов Парижской обсерватории были опубликованы теории движения всех планет, построенные Леверье. Его теории Меркурия, Венеры, Земли, Марса до сих пор используются, как мы уже упоминали выше, при составлении французского Астрономического Ежегодника. Это самый лучший памятник ученому. По существу, сохранились и его теории Юпитера, Сатурна, Урана, Нептуна. Они были уточнены без изменения общей структуры А. Гайо (1834-1921), коллегой Леверье, н также служат при составлении французского Астрономического Ежегодника.

В 1868 году, а затем вторично в 1876 году Леверье награждается золотой медалью Английского Астрономического общества за свои работы по теории движения планет. Леверье не знал ни одного дня отдыха и спокойствия. Он весь и всегда был в работе. Все последние шесть лет его жизни ушли на теории четырех внешних планет. 1 сентября 1877 года он подписал последние чистые листы публикующейся теории движения Нептуна. Через три недели Леверье не стало.

Адамс после открытия Нептуна стал признанным авторитетом в Англии в вопросах теории движения небесных тел. Это признал вскоре н Эри, который, как мы знаем, относился к работам Адамса в 1843-1846 годах с большим недоверием. Адамс, как и Леверье, сознавал, что существующим теориям движения планет не хватает точности, что они не отвечают полностью уровню современных наблюдений.

К 1853 году он выполнил интереснейшие исследования по теории движения Луны.

Как мы указывали выше, еще Галлей обнаружил, что в среднем движении Луны наблюдается так называемое вековое ускорение, а Лаплас в 1787-1802 годах получил теоретическое значение этого ускорения 10",2 в столетие, очень близкое к тому, что фактически наблюдалось. Этот результат считался в свое время самым замечательным достижением Лапласа и он был подтвержден последующими работами Шарля Дамуазо (1768-1846), Джованни Плана (1781-1869), Густава Понтекулана, а также Ганзена.

Однако Адамс обнаружил, что анализ Лаплася и всех, кто ему следовал, неполный: если провести более детальное математическое исследование, то оказывается, что теоретическое значение векового ускорения Луны равно только 6",11, т. е. вдвое меньше по сравнению с общепризнанным. Конечно, Адамс подвергся критике, и его результат не хотели признавать.

В 1860 году Адамс заново проверяет свою теорию и еще более уверенно, несмотря на видимый конфликт с астрономической общественностью, настаивает на точности своего результата. Он высказывает интересную и важную мысль:

«Если наблюдения не находятся в согласии с новым теоретическим значением, то, следовательно, движение Луны подвержено влиянию другой или других причин. Правильность математического процесса должна решаться на математической основе независимо от согласия или несогласия теории и наблюдений».

Между тем ряд астрономов, в том числе и Леверье, придерживались другого принципа. Они считали, что первый критерий правильности теории, это - согласие с непосредственными наблюдениями. Поскольку теория Ганзена, но которой вековое ускорение Луны равно 12", 18, хорошо согласуется с наблюдениями, то теория Адамса ошибочна. Однако Адамс оказался прав. В который уже раз! Вообще поражает безошибочность и оригинальность его результатов, которые на первых порах совершенно расходятся с общепринятыми.

Величина Адамса для векового ускорения Луны полностью подтвердилось. В 1862 году почти такое же значение получил Шарль Делоне (1816-1872), исходя из теории движения Луны, построенной с помощью своего нового метода. Согласился с таким результатом м Плана. В 1865 году (через 12 лет (!) после того, как был получен основной результат) Английское Астрономическое общество наградило Адамса за исследование движения Луны золотой медалью.

«Возможно, это - самый славный триумф, которого Адамс достиг... Теперь необходимо ввести новые физические предположения, чтобы примирить теорию п наблюдения».

Новая физическая причина была рассмотрена Делоне и самим Эри в 1866 году. Это - приливное трение и замедление вращения Земли. Сейчас это уже общеизвестный факт, который заставил астрономов ввести так называемое эфемеридное время.

Адамс хотел создать в Англии институт, деятельность которого была бы посвящена небесной механике, переработке теорий движения планет. В 1853 году, закончив исследования движения Лупы, Адамс выражает желание занять вакантный пост директора Бюро Английского Астрономического ежегодника (Nautical Almanac). Именно это Бюро можно было превратить в такой институт. Однако это место было отдано астроному Джону Хинду, и проект Адамса не осуществился. Как мы знаем, за переработку теорий движения планет, причем весьма успешную, принялся Леверье, оказавшийся и здесь более удачливым соперником. Проект же Адамса, пожалуй, воплотился в работе Бюро Американского Морского астрономического ежегодника под руководством Симона Ныокома. В 1867-1898 годах Ньюкомом были опубликованы новые теории и таблицы движения четырех внутренних планет, а также Урана и Нептуна, использовавшиеся до 1954 года в подавляющем большинстве астрономических ежегодников.

С 1858 года Адамс - профессор астрономии и геометрии Кембриджского университета.

В 1861 году Чэллпс отказался от поста директора Кембриджской обсерватории, и этот пост отдают Адамсу. С 1869 года Адамс избирается президентом «Ассоциации за высшее образование женщин» в Кембридже и он - один из первых лекторов в Кембриджском женском колледже, организованном в 1880 году. В 1874-1876 годах он вторично избирается президентом Английского Астрономического общества.

В 1881 году Эри оставил пост Королевского астронома, т. е. директора Гринвичской обсерватории, и английский премьер-министр предложил этот почетнейший для английского астронома пост Адамсу. Но Адамс отказался. Он не захотел уехать из Кембриджа и поменять спокойную научную деятельность на активное руководство большой обсерваторией. Его обсерватория в Кембридже являлась центром гостеприимства, где часто собирались его друзья. Он сам интересовался ботаникой, геологией, историей, был большим любителем чтения. Он не покидал обсерваторию до самой своей смерти в 1892 году.

Заканчивая наш рассказ об Адамсе, отметим еще одно его достижение, благодаря которому его имя сейчас известно не только астрономам, но также почти каждому математику.

Адамс на протяжении многих лет занимался вопросами численного интегрирования дифференциальных уравнений, и им разработан один из наиболее удобных методов численного интегрирования. Этот метод назван «методом Адамса» и применяется в настоящее время очень часто на ЭВМ.