Идеи, опережающие время

Часто задают вопрос: насколько закономерным было именно такое развитие античной астрономии (а, как известно, его творцами были выдающиеся мыслители и наблюдатели), которое привело к геоцентрической картине мира? Не могло ли оно протекать другими путями?

Действительно, предпринимались попытки объяснить небесные явления, не принимая Землю за центр мира. В этой связи заслуживают упоминания не только Пифагор и Экфантон (оба жили примерно в IV в. до н.э.), но и прежде всего принадлежавшие к школе пифагорейцев Филолай из Кротона, Гераклит из Понтикоса и Аристарх Самосский.

Измерительный прибор, которым Птолемей пользовался для определения высоты Солнца

Филолай (конец V в. до н.э.) полагал, что наблюдаемые аномалии планетных движений только кажущиеся и, возможно, объясняются движением самой Земли. Согласно его представлениям, Земля, Солнце и все планеты движутся вокруг общего центрального "огня", который, однако, нельзя увидеть, потому что он находится "по ту сторону" Земли.

Подобные взгляды проповедовал и Гераклит (примерно 390-310 гг. до н. э.), говоря о "где-то движущейся Земле" и о "где-то вращающемся Солнце", с которыми и связаны наблюдаемые явления.

Идеи Аристарха (примерно 320-250 гг. до н. э.) можно расценивать как кульминацию негеоцентрической картины мира времен античности. Он, в частности, впервые в истории предпринял попытку определить относительную удаленность от Земли двух космических тел, исходя из того факта, что Солнце, Луна и Земля в первой и последней четверти Луны образуют прямоугольный треугольник.

С помощью тригонометрии, развитие которой во многом стимулировала именно астрономия, Аристарху удалось выразить отношение расстояния Земля-Луна к расстоянию Земля - Солнце через косинус угла между направлениями Земля-Луна и Земля - Солнце. По расчетам Аристарха этот угол составлял около 87°, подобный результат безусловно явился выдающимся достижением для того времени. Поскольку при измерении угла Аристарх ошибся примерно на 3°, то отношение упомянутых расстояний по данным Аристарха, оказалось равным 1:19, тогда как в действительности оно составляет 1:390. Но для Аристарха и такого результата было вполне достаточно, чтобы прийти к заключению, что Солнце должно быть много больше Луны. Вероятно, именно этот результат укрепил его во мнении, что не Земля, а Солнце находится в центре мира.

К сожалению, мы располагаем лишь косвенной информацией о гелиоцентрической картине мира, созданной Аристархом,- это всего лишь краткое упоминание о ней в "Вычислениях на песке" известного греческого математика Архимеда Сиракузского (287-212 гг. до н. э.).

Аристарх утверждал, что звездное небо, как и Солнце, неподвижно, а Земля движется по окружности вокруг Солнца, расположенного в центре ее. Сфера неподвижных звезд настолько удалена от центра земной орбиты, что величина последней пренебрежимо мала по сравнению с размерами этой сферы.

Если проанализировать экономическую, социальную, политическую и идеологическую стороны жизни в античный период, то нетрудно понять, что подобные гелиоцентрические идеи были весьма "несвоевременными", а точнее опережающими свое время, и поэтому не могли иметь успеха. Геоцентрическая же система представлялась всем вполне естественной. Действительно, каждый мог, просто взглянув на небо, убедиться в том, что звезды двигаются вокруг Земли. Геоцентрическая система нашла мощную поддержку в физике Аристотеля, которая была чисто умозрительной, а не опиралась на опыт, но пользовалась как в те времена, так и много позже большей популярностью.

Согласно Аристотелю, все тела двигаются к своим "естественным местам": "тяжелые"- к центру мира, "легкие" - к его окраинам. Поскольку "тяжелые тела", если они предоставлены самим себе, всегда падают в направлении центра Земли, то это может только означать, что центр Земли совпадает с центром мира. И если представить себе мысленно, что Земля переместилась туда, где находится Луна, то тяжелые тела, согласно теории Аристотеля, ни в коем случае не будут падать на земную поверхность, а напротив, с этой поверхности станут падать в направлении центра мира. Таким образом, геоцентрическая система являлась неизбежным следствием аристотелевой теории "естественного места".

Птолемей также нимало не сомневался в значении "физики" Аристотеля для определения положения Земли. Исходя из того обстоятельства, что все тяжелые тела падают на Землю, Птолемей писал: "Самый удобный способ доказательства падения тел к центру основывается на одном-единственном факте, что... во всех без исключения точках направление падения тел, обладающих весом... всегда... перпендикулярно к касательной плоскости, проходящей через точку падения, а отсюда становится ясно, что эти тела, если бы на земной поверхности они не встретили непреодолимого препятствия, должны были бы достигнуть центра". Против подобных аргументов сторонники гелиоцентризма были в то время бессильны. Не существовало ни одной гелиоцентрической модели, которая по своему совершенству и теоретическому обоснованию хотя бы просто приближалась к системе Птолемея. Ни одна гелиоцентрическая система не была в состоянии успешно состязаться с системой Клавдия Птолемея и в отношении предсказания положений планет.

Схоластическая картина мира по Аристотелю (Шедельская всемирная хроника, Нюрнберг. 1493 г.)

Кроме социальных и идеологических ограничений, которые в конечном итоге как в античный период, так и в средние века служили главным препятствием для распространения гелиоцентрических воззрений, существовали и определенные "исторически заданные" пределы, тоже тормозившие развитие и всеобщее признание гелиоцентрической картины мира. То, что смелые, блестящие идеи и концепции философов-материалистов периода Демокрита не могли получить должного развития и победить, объясняется ограниченностью знаний того времени, а также противодействием со стороны правящих классов, мировоззрение которых формировалось под влиянием господствовавшей тогда идеалистической философии.

Если гелиоцентрические идей в античный период достигли кульминации в суждениях Аристарха, то материалистическую философию поднял на небывалую по тем временам высоту Демокрит из Абдера (примерно 460-360 гг. до н. э.). Сравнение этих двух мыслителей-хотя их интересы были различны-вполне уместно, ибо, по существу, они были близки по своему мировоззрению. Как у Аристарха, так и у Демокрита небо и Земля образуют материальное единое целое. Поскольку подобная концепция противоречила общепринятому восприятию мира, не удивительно, что она натолкнулась на ожесточенное сопротивление со стороны поборников религии, таких, например, как Анаксагор из Клазомен (около 500-428 гг. до н. э.), который проповедовал в Афинах, что небесные тела суть лишь расплавленные каменные массы, которые остывают в процессе своего движения. Аристарх должен был защищаться и от обвинения в безбожии, ибо отважился придать движение священному "очагу мира"-Земле.

Согласно общепризнанному учению Аристотеля, небо и Земля были отнюдь не едины, а, напротив, представляли собой нечто принципиально отличное друг от друга.

Подобно тому как центральное положение Земли у Аристотеля не просто постулируется, а выводится из философских и физических принципов, так и различный подход к пониманию неба и Земли является следствием уровня развития физики того времени. Свои соображения Аристотель аргументировал так: поскольку движения тяжелых и легких тел в отличие от движения небесных тел прямолинейны, то небесные тела не могут обладать ни силой тяжести, ни невесомостью; они также не могут состоять из четырех земных элементов, а именно огня, воды, земли и воздуха.

Небесные тела, полагал Аристотель, должны состоять из некоторого пятого "элемента", который образовался в природе вследствие движения по окружности. Эта "квинтэссенция", названная "эфиром", не может ни исчезать, ни превращаться в земные элементы. Именно в этом и состоит принципиальное отличие неба от Земли, т.е. "подлунного" и "надлунного" миров. В подлунном мире-все изменчиво: предметы здесь недолговечны, они возникают и исчезают. В надлунном мире, напротив, ничто не изменяется, небесные тела там навечно застыли в своем покое.

В основе предложенной Аристотелем концепции, согласно которой небесная и земная области принципиально отделены друг от друга, в конечном счете также лежат социальные причины. Здесь скрыто своего рода философское идеалистическое "оправдание" антагонистического разделения общества на классы, которое существовало в античном рабовладельческом государстве и характеризовалось непреодолимой пропастью между господствующими свободными людьми, с одной стороны, и безмерно занятыми и эксплуатируемыми рабами-с другой.

При дальнейшем развитии общества и науки, особенно в период феодализма в средние века, картина мира, созданная Аристотелем, а также труд Птолемея превратились в догму и оказались серьезным препятствием на пути прогресса. Но в период их зарождения и распространения они ни в коем случае не были тормозом, напротив, знаменовали собой развитие мысли. В историческом плане достижения греческой науки следует рассматривать как во многом столь же удивительную, сколь и необходимую ступень в развитии познания.

Греческая наука была первым поистине великим взлетом человеческого разума в процессе познания мира и первым успехом человека в его извечном практическом и духовном диалоге с природой.

Античные боги планет-арабское изображение