Глава третья

Окончательное решение вопроса о том, каким быть первому в мире полету в космос - баллистическим или орбитальным, как предлагает Королев, - Совет главных конструкторов предоставил Межведомственному Комитету, собравшемуся в Академии наук СССР. С обоснованием своего смелого и для многих неожиданного предложения выступил Королев. Затем объявили перерыв. В небольшом холле академик В. П. Глушко, кого-то убеждая, взволнованно объяснял:

- Если говорить по существу, то проникновение в космос и первые шаги по изучению его уже сегодня оказывают, а завтра будут оказывать все возрастающее воздействие на умы людей, на весь ход мирового научно- технического прогресса.

- Валентин Петрович! - вмешался в разговор академик Н. М. Сисакян. - Мы ведь не враги новым идеям, не враги прогресса, - почти шепотом начал он.- Но перегрузки, перегрузки при старте ракеты и особенно при возвращении на Землю. Вынесет ли их человек? А невесомость? Этот главный наш противник, причем не разгаданный до конца. Кто знает - может, полчаса - и все... Мы не ретрограды. Нет. Но представьте, что эксперимент не удался или, не дай бог, закончился трагически. Как мы будем смотреть в глаза ученому миру, да и всему человечеству?

- Полет животных убедил нас в обратном, Норайр Мартиросович, - возразил академик АМН СССР В. В. Парин.

- Меня не полностью, Василий Васильевич. Нет! Выводы - очень, очень, как бы это сказать... - подобрав, как казалось, слово помягче, Сисакян продолжал: - Гипотетические. Они требуют перепроверки, теоретических обоснований. Я полагаю, что в космических условиях, когда кровь потеряет свой вес, возможно резкое ослабление деятельности сердечно-сосудистой системы. Хотя, конечно, я не отрицаю значения проведенных профессором Яздовским экспериментов с живыми организмами. Они многообещающи. Но нужен набор статистики, повторяю, теоретические обобщения.

- Вот и дайте их нам. Помогите! А то советы, одни советы, - вспылил В. И. Яздовский. - Ждем! Спасибо скажем!

- Я не хотел обидеть вас, Владимир Иванович, - не ожидая такой реакции, смутился Сисакян. - Верится, что со временем человек сможет жить, наверное, и там. Но можем ли мы сегодня уже уверенно сказать, как скажется невесомость, например, на водно-солевом обмене? Столько проблем, столько проблем. Только не забывайте - речь идет о человеке. А радиация? Средств защиты от нее нет.

Сисакян пошел было в сторону, не желая продолжать разговор, но его догнала реплика все время молчавшего Н. А. Пилюгина:

- Легко живется осторожным. Они слегка "за" и слегка "против". И во всех случаях оказываются правы.

- Николай Алексеевич! - остановился Сисакян и спокойно, словно не заметив едкой иронии в его адрес, продолжил: - Повторяю, речь идет о жизни человека,- и быстро ушел в зал заседаний.

Из своего кабинета вышел вице-президент Академии наук СССР М. В. Келдыш. Попыхивая папироской, он прошел было в соседний холл, но, услышав спор, остановился и вступил в беседу.

- Преклоняюсь перед талантом абстрактного мышления, но, грешен, люблю понять глубины истины через эксперимент. То, что мы начали, - свидетельство торжества человеческого разума, его безграничных и удивительнейших возможностей. Это признали все передовые умы. - И, взглянув на часы, добавил: - Товарищи, пятнадцать минут истекли. Продолжим работу.

После перерыва С. П. Королев ответил на вопросы, поступившие из зала, а потом выступили ученые, представители министерств и ведомств. Первым взял слово А. С. Томилин, один из руководителей главка, курирующего конструкторское бюро Королева. Начал он, как всегда, с подковырки:

- Было бы глупо отрицать известную ценность полученных из космоса научных сведений. Но, честное слово, человечество не покатилось бы назад к первобытности, если бы спутник и не летал к Луне. А сколько мы на это денежек ухлопали?! Не египетские ли пирамиды строим? Могу согласиться: есть ракеты. Можно их использовать для науки. Но опять же разумно. После войны пятнадцати лет не прошло. Толком поесть людям нечего, да и одеться не во что. Ну, коли так приспичило с космосом-то, надо выбирать из всех зол меньшее. Лезть туда, наверх дешевле, когда ракета без человека. Шажок за шажком...

- Дело говорит, - раздался голос.

- Не понадобится ставить на карту жизнь человека, - поддержал выступающего другой голос.

- Да и ракеты-то ваши частенько пошаливают. Что конь без узды...

- Позвольте мне, - громко раздалось в зале.

С предпоследнего ряда резко встал высокий подтянутый человек. Все повернулись в его сторону. Это был генерал А. Г. Мрыкин. Его знали многие как крупного инженера-ракетчика. В зале поутихли.

- По долгу службы я присутствовал при испытаниях многих ракет. Они надежны, - серые усталые глаза Мрыкина смотрели спокойно, не выдавая охвативших его чувств. - Не буду утомлять присутствующих. Сочту за честь, если моему сыну - он просил меня об этом - предоставится возможность стать первым пилотом космического корабля...

Мрыкин не закончил, как зал на секунду оцепенел от неожиданности и тут же разразился аплодисментами.

- Александр Григорьевич! - сказал Тихонравов.- Я крепко жму вашу руку. Спасибо за поддержку. Без полета человека в космос науке не прожить. Тут я полностью согласен с Сергеем Павловичем. Но может, следуя элементарной логике, вначале все-таки надо организовать полет по баллистической траектории по маршруту "Земля - Земля". Тем более что в этом направлении тоже немало сделано. Тут вам - и отработка ракетной и космической техники, и перегрузки, и невесомость. Опробуем систему возвращения человека на Землю.

- Куда мы спешим? - вставил Н. М. Сисакян. - Большая наука не терпит торопливости. Я сторонник Михаила Клавдиевича. С таким предложением нам и выйти бы в ЦК партии и Совет Министров...

К пожеланиям ученых присоединился и академик А. А. Благонравов, председатель комиссии АН СССР по исследованию верхних слоев атмосферы.

- Перешагивать полезные этапы, прежде чем послать человека за атмосферу, может, и не следует. Наука требует многочисленных экспериментов.

Королев начал нервничать: за то недолгое время, когда он решил отказаться от баллистического подъема человека на ракете, как в свое время отказался от дальнейшей разработки ракеты Р-3 для ускорения создания "семерки", Королев уже свыкся с мыслью об орбитальном полете. На подготовку этого эксперимента работала значительная часть коллектива ОКБ, да и он все свои усилия направлял на осуществление этой цели. "И на тебе, чуть ли не все против, - раздраженно размышлял про себя Королев. - И кто начал? Тихонравов! Мог бы здесь-то и помолчать. Осторожность сверх меры граничит с трусостью. Нет, так работать нельзя! А может, действительно баллистический?! - Секунду посомневался Королев, но тут же решительно отбросил эту мысль. - Нет! Не дай бог что-нибудь получится не так... Все пойдет прахом. В него сразу перестанут верить. У "победы" всегда есть родители, - вспомнил Королев чей-то афоризм, - а "поражение" всегда сирота. Нет, нужен только орбитальный полет. Но все как можно тщательнее. Все под контроль. Никому никакого спуску".

- Сейчас, как никогда раньше, имеется возможность осуществить полет человека в космос, - возразил противникам В. П. Глушко. - Мне трудно понять возражения некоторых товарищей. Опыт жизни, история научных открытий убеждают в том, что эпохальные достижения в науке не обходятся без крутой ломки старых, отживших понятий, принципов. Подлинная наука не боится риска, я за то, чтобы начать пилотируемые полеты с орбитального.

Из зала послышалась реплика Томилина:

- Американцы не глупее пас. И техника у них, согласитесь, не хуже, если не лучше нашей. Они не спешат. В их программе - первый полет баллистический. Вот так.

М. В. Келдыш предложил на этом прения закончить и предоставил слово для заключения С. П. Королеву,

- На совете конструкторов мы много думали, прежде чем вынести вопрос о полете человека в космос на ваше обсуждение, - медленно вставая из-за стола, сказал Королев. - Мнения присутствующих разошлись. Вероятно, каждый по-своему прав. Попытаюсь подвести итоги. Итак, одна группа ученых решительно предлагает вначале осуществить "прыжок в космос", то есть вертикальный полет. В этом есть свой резон. Вторая группа товарищей идет дальше. Они считают нужным провести, как планируют американцы, поначалу баллистический полет по маршруту "Земля - Земля" и без длительного "заезда" в космическое пространство. И в этом предложении тоже есть свой резон - можно отработать и определить технические возможности космической ракеты и корабля, опробовать системы возвращения пилота на Землю. Что касается американской программы, то у них свои возможности, у нас свои. Но, товарищи, баллистический полет займет всего пятнадцать минут. Невесомость коснется человека лишь пять минут. Эксперимент этот потребует почти таких же больших средств и не меньшего риска, чем орбитальный. А результаты эксперимента? Они окажутся малы. Во время такого полета мы не получим сколько-нибудь полных данных о влиянии на летчика космических факторов. Без знаний их космическая программа зайдет в тупик. Не напоминаем ли мы человека, о котором говорил, кажется, Иммануил Кант. На вопрос философа, почему он не хочет купаться в речке, тот неизменно отвечал - не пойду в воду, пока не научусь плавать. Полета человека вокруг Земли - вот чего требует наука. Не шажка, а шага - решительного и, может быть, даже дерзкого.

Прежде чем закрыть заседание, М. В. Келдыш обратился к залу:

- Позвольте спросить: разве извечную жажду познания окружающего мира можно чем-то ограничить, разве развитие производительных сил имеет предел? Я думаю, что мы готовы к новому большому шагу. Мы живем в век подлинно научно-технического прогресса. И никогда еще человек не был так окрылен, воодушевлен своими открытиями. Поверьте, космос обогатит нашу науку, наши познания о Вселенной, позволит глубже понять прошлое, настоящее Земли. И самое важное - мы будем знать завтрашнее нашей планеты. О будущем человечества должны заботиться мы сами. Да, сами - и никто, кроме нас. И потому я считаю возможным сказать: человек должен, обязан побывать в космосе...

Королев уходил с совещания последним. Заметив сидящего в стороне ученого секретаря комиссии кандидата физико-математических наук Г. А. Скуридина, заканчивающего запись выступлений, подошел к нему:

- Всю "драчку" записали?.. - пошутил Сергей Павлович и уже серьезно: - Пригодится... Многим потом стыдиться придется своих слов. - И попросил: - Пожалуйста, Геннадий Александрович, один экземпляр протокола, а еще лучше записи - мне.

Советское правительство поддержало передовую научную идею - выведение па околоземную орбиту корабля с человеком на борту. Вскоре была создана Государственная комиссия во главе с заместителем Председателя Совета Министров СССР К. Н. Рудневым. Академик С. П. Королев стал заместителем председателя и техническим руководителем полета. На плечи его легла огромная ответственность. Сергей Павлович принял ее и сделал все, чтобы оправдать высокое доверие.

Один из важнейших вопросов, который предстояло решить, - кого послать в космос, людям какой профессии отдать предпочтение - инженеру, подводнику, летчику, парашютисту? Представители разных областей знаний высказали свои точки зрения. Но все сходились в одном - человек должен быть, как говорят, здоров на все сто процентов, обладать нужными для полета знаниями и чувством высокой ответственности.

На одном из совещаний Сергей Павлович подытожил все пожелания.

- Для такого дела лучше всего подготовлены летчики. И в первую очередь летчики реактивной истребительной авиации. Летчик-истребитель - это универсал. Он летает в стратосфере на одноместном скоростном самолете. Он пилот и штурман, связист и бортинженер. Немаловажно и то, что он кадровый военный, а значит, обладает такими необходимыми для будущего космонавта качествами, как собранность, дисциплинированность и непреклонное стремление к достижению поставленной цели.

Королев потребовал, чтобы возраст космонавтов не превышал тридцати лет. Главный смотрел в будущее, он думал о дне, когда ступит человек на поверхность Луны и планет, о том, чтобы космонавты могли не раз в жизни побывать на орбите, набраться опыта... Но, кроме того, их рост пока строго ограничивался - от 170 до 175 сантиметров, а вес не должен превышать 70 - 72 килограмма.

В войсковых частях к работе приступили представители специальной отборочной комиссии, утвержденной Главнокомандующим ВВС К. В. Вершининым.

Казалось, Сергей Павлович может передохнуть, ведь такое ответственное дело наконец решилось. Теперь уже скоро человек будет в космосе. Но Королев по-прежнему мало бывал дома, редко удавалось выкроить выходной. Не давал покоя новый "Лунник".

Совет главных конструкторов, проанализировав итоги первого старта "Лунника", выявил причины пролета мимо Луны, определил технические меры их устранения. На это потребовалось около восьми месяцев. На запуск "Луны-2" на космодром, как обычно, приехал и сам Главный конструктор. Прямо с аэродрома Королев направился в монтажно-испытательный корпус, где заканчивались последние испытания станции. Технически она практически такая же, как и предшественница, так как основная задача второго "Лунника" оставалась прежней - достижение поверхности Селены.

- Это исключительно важная цель, - говорил своим сотрудникам Королев. - Научимся попадать в Луну, перейдем ко второй задаче, будем учиться мягко высаживать на лунную поверхность научные лаборатории. Возможность этого доказал еще К. Э. Циолковский, а в конце двадцатых годов подтвердил Юрий Васильевич Кондратюк. Фридрих Артурович Цандер первым предложил послать к Луне автоматическую ракету с телевизионной камерой для рассматривания ее поверхности с близкого расстояния. Все они предложили идею о выведении летательных аппаратов вначале на окололунную орбиту, а уж с нее опускать на Луну научные приборы. Задача хотя и нелегкая, но разрешимая. И мы ее разрешим.

Старт "Луны-2" состоялся 12 сентября 1959 года. Прямо с космодрома Королев вылетел на один из временных пунктов системы дальней космической связи, развернутой в Крыму.

Первый вопрос...

- Как?

- Полет, Сергей Павлович, идет по расчетной. Должны попасть.

- Телеметрия не барахлит, данные точны? - обратился Главный к радиотехнику. - Сбоев существенных не было?

- Все в порядке, Сергей Павлович.

- А что вы скажете? - спросил Королев оператора.

- Пока все в норме, - уклончиво ответил тот.

Сергей Павлович не терпел это "пока", недовольно поморщился и пошел в "командную" рубку: начинался очередной сеанс связи. Он хотел убедиться во всем сам...

День 14 сентября 1959 года принес радостное известие. В 0 часов 2 минуты 24 секунды второй советский "Лунник" доставил на поверхность Луны в район Моря Ясности вымпел с Гербом Советского Союза.

Все поздравляли друг друга с удачей. Сергей Павлович, как всегда, поблагодарил коллектив:

- Я не сомневался в вас, не сомневался в успехе. Все сделано великолепно. А ведь вы знаете, что, опоздай мы со стартом всего на 10 секунд, и точка встречи ракеты с Луной сместится на 200 километров. А ошибка в скорости разгона только на один метр в секунду привела бы к смещению места встречи на 250 километров.

Уже на следующий день все газеты мира сообщили о новом успехе советской пауки.

"Русских можно сравнить, - писал в те дни Гейнц Каминский, директор Бохумской обсерватории в ФРГ, - со снайпером, попадающим из малокалиберной винтовки на расстоянии десяти километров в глаз мухи..."

Сергей Павлович был счастлив. По его просьбе изготовили несколько десятков памятных сувениров: в небольшой из орехового дерева футляр на ложе из голубого бархата поместили титановые, слегка вогнутые пятигранники - точные копии элементов шарового вымпела, доставленного на Луну. На них - рельефное изображение Герба Советского Союза и дата "Сентябрь 1959". На внутренней стороне крышки футляра карта Луны, на которой красным флажком отмечено место прилунения "Луны-2".

"Мост" "Лупа - Земля" начал действовать, служить науке, людям.

Для того чтобы этот "мост" принес как можно больше пользы, Сергей Павлович отправил заместителю председателя Астрономического совета АН СССР А. Г. Масевичу письмо с предложением немедленно начать астрономические наблюдения со спутника.

"Непонятно, - спрашивал Королев в письме, - почему так много упущено времени, а по сути дела, нет даже проекта задания на разработку первой автоматической системы для проведения астрономических наблюдений со спутника". Высказав пожелание, чтобы Астрономический совет возглавил эти работы, С. П. Королев посчитал, "что было бы правильным разработать достаточно широкий общий план действий с учетом перспективных задач в этой области. Видимо, в ближайшие два-четыре года можно ожидать, что вес тяжелых спутников возрастет в несколько раз, а полезный груз космических ракет может составить тоже порядка нескольких тонн... Видимо, возможно создать автоматическую станцию и на поверхности Луны. Хотелось бы, чтобы дело сдвинулось с застойной точки, - заключает Королев письмо в Астрономический совет, - и не хотелось бы оказаться в отстающих. Может быть, будет полезным какое-то обсуждение в этой области, мы просим Вас проявить инициативу".

Настоятельная, научно обоснованная просьба Королева возымела действие. В разное время, правда, гораздо позднее, чем предполагал Сергей Павлович, было осуществлено несколько астрономических проектов: рентгеновский и гамма-телескопы устанавливались на борту пилотируемых кораблей и искусственных спутников Земли. Появился летающий космический телескоп "Орион" - исследовавший спектры звезд и другие приборы для изучения Луны, планет, космического пространства.

Отправив письмо в Астрономический совет, Королев улетел на Байконур и руководил там пуском ракеты-носителя "Восток" с автоматической станцией "Луна-3". В сообщении ТАСС говорилось, что 4 октября, во вторую годовщину запуска Спутника - космического первенца, - в сторону Луны отправился очередной "Лунник". Немногие знали, сколь сложная техническая цель стояла перед ним - сфотографировать невидимую с Земли обратную сторону Луны и передать ее изображение на Землю. Далеко не все ученые верили в возможность осуществления этого фантастического проекта.

Руководство полетом "Луны-3" велось с временного центра дальней космической связи, размещенного на горе Кошка в Крыму.

7 октября в 6 часов 30 минут московского времени станция "Луна-3", пролетая над вечной спутницей Земли, с расстояния в 60 - 70 тысяч километров начала фотографирование Луны, которое продолжалось свыше сорока минут.

Рассказывали, что Королев сгорал от нетерпения скорее увидеть снимок с загадочной обратной стороны Луны. Академики М. В. Келдыш и А. Ю. Ишлинский по-дружески подтрунивали над Сергеем Павловичем, утверждая, что некая "лунная" красавица, царствующая на обратной стороне Луны, давно уже поймала "Луну-3" и ищет по всему свету "виновника", нарушившего ее покой, чтобы наказать.

Эта шутка "дорого" обошлась ее авторам. Когда Королеву сообщили, что дешифровка лунного изображения, переданного станцией, закончена и что оно хорошего качества, он попросил дать ему снимок, сделанный фотосистемой "Лунника" во время наземных испытаний.

Выйдя из лаборатории с нарочито расстроенным лицом и нарочито крикнув вдогонку кому-то: "Безобразие, так работать нельзя", - передал Ишлинскому снимок.

Поспешно надев очки и взяв в руки фотографию, тот начал ее внимательно рассматривать.

- Темна, как ночь, - проворчал Александр Юльевич и передал Мстиславу Всеволодовичу.

Келдыш быстро взглянул на снимок, ничего не сказал, бросил его на стол и еще больше нахмурился.

Королев стоял молча, наблюдая задуманную им сцену. И, насладившись "местью", положил на стол подлинный космический снимок.

- А "красавице"-то вашей я, видать, понравился, - со смехом сказал Королев, - какой она мне чудесный подарок преподнесла. Полюбуйтесь, ну как?

"Подарок" вновь взбудоражил научный мир. Снимок невидимой части Луны стал достоянием ряда зарубежных радиообсерваторий, он появился на экранах телевизионных компаний и страницах крупнейших газет и журналов мира. Один из французских виноделов, увидев снимок, потерял покой: незадолго до полета "Луны-3" он похвастался в кругу друзей, что поставит тысячу бутылок лучшего вина тем, кто первым заглянет на обратную сторону вечной спутницы Земли. Деваться виноделу было некуда, слово есть слово, и он послал вино в адрес Академии наук СССР.

Расшифровка фотоснимков дала возможность выявить 107 различных объектов - кратеров, морей, талассоидов. Специалисты пришли к выводу: на обратной стороне вечного спутника Земли значительно больше горных образований, чем равнин. Полет "Луны-3" позволил начать работы по созданию лунного глобуса. Перед селенографией открылись широчайшие перспективы.

Совет главных конструкторов начал готовиться к новому важнейшему этапу освоения Луны - мягкой посадке на ее поверхность автоматических научных станций. Но для этого следовало знать, какова поверхность Лупы. Одни специалисты считали, что лунная поверхность жесткая, другие - что она покрыта многометровым слоем пыли. "Лунник" может утонуть в нем. Обсудить этот вопрос собрались авторитетные астрономы.?

Мнения разошлись. В результате длительных споров придти к единой точке зрения не удалось. И тут встал С. П. Королев.

- Раз единого мнения нет, в этом случае решение буду принимать я, - и, чуть помолчав, добавил как о давно решенном: - Итак, глубокой пыли на Луне нет.

- Но где же гарантии того, что это так, как вы утверждаете? - раздался недоуменный голос.

Сергей Павлович улыбнулся, чувство юмора не изменило ему и тут. Он оторвал кусочек газеты, подвернувшейся под руку, и четко написал на нем: "Луна твердая. Королев" - и передал председательствующему.

- Это вам моя гарантия.

Председательствующий прочитал записку Королева вслух. В кабинете раздался шумок - не то одобрения, не то осуждения.

- Прошу два слова для разъяснения, - попросил Королев. - Не считал, но, наверное, не ошибусь, если скажу, что число ученых, получивших ученую степень "за" лунную пыль и "против", одинаково. Но это лишь их умозаключения. Мое же утверждение основано на факте. Последняя ступень ракеты-носителя второго "Лунника" и контейнер с аппаратурой достигли Луны. Их встреча с лунной поверхностью не вызвала проявления сколько-нибудь значительного пылевого образования. Если бы оно возникло, его обязательно заметили астрономы мира...

Все молчали, но не признать правоту Сергея Павловича было невозможно.

Решение разного рода научных, технических, чисто организационных проблем, бесспорно, поглощало у Королева большую часть времени. Но даже будучи очень занятым, он любил бывать на своем опытном и серийных заводах. И не только ради того, чтобы проверить, как идет строительство ракет и космических аппаратов, но и встретиться с теми, кто в этом участвует, или, как часто говорил Сергей Павлович, "подышать одним воздухом с рабочим классом".

Как-то в очередное посещение заводских цехов к Сергею Павловичу подошел слесарь-лекальщик Павлов, давний знакомый Главного, которого он очень высоко ценил. Недавно Павлову присвоили звание Героя Социалистического Труда.

- Что хмурый такой, Сергей Степанович? - спросил Королев. - Дома что-нибудь?

- Да нет, Сергей Павлович, общественные дела.

- Рассказывайте. У меня десяток минут есть в запасе.

- Народ жалуется на заводское питание. Наша фабрика-кухня реконструируется медленно. Толком поесть нечего.

- А где наши общественные организации?

- Стучались они и к вашему заму, да толку никакого.

- Так, - протянул Королев. - Значит, толку никакого. - Увидев висевший на стене телефон, набрал номер и, услышав знакомый голос зама, спросил:

- Вам говорили о плохой работе фабрики-кухни? - спросил Королев. - Отвечайте: "да", "пет". Вы где питаетесь? Теперь ясно все. Отложите другие дела, займитесь рабочим питанием. Пробу в столовой буду снимать сам. - Повесив трубку, попросил: - Позвоните, Сергей Степанович, через пару педель мне лично, если ничего не изменится.

- Извините, что задержал вас, Сергей Павлович.

- Кто хорошо работает, тот должен хорошо есть, - рассмеялся Королев и пошел к станочникам.

Войдя в цех, остановился у Доски почета. Портрет немолодой женщины - единственной среди мужчин. Не заходя к цеховому начальству, здороваясь на ходу с рабочими, отыскал ее глазами. Подошел, стоял не мешая, пока она не сняла со станка очередную деталь, поздоровался:

- Добрый день, Марина Борисовна!

Женщина от неожиданности вздрогнула и, повернувшись, увидела Главного конструктора, но не смутилась.

- Здравствуйте, Сергей Павлович.

Главный взял в руки деталь и начал рассматривать ее со всех сторон.

- Может, что не так? Все по чертежу...

- Да вы не волнуйтесь, пожалуйста. Отличная работа, Марина Борисовна. Благодарю.

Подошедший мастер, не знавший цели прихода Королева в цех, поторопился сказать:

- Она у нас ударница. Работает всегда без брака.

- А разве у вас в цехе есть бракоделы? - удивленно взглянул на мастера Королев. - И вы их держите? Разберитесь, доложите кто. Марина Борисовна может работать вот так отлично, а другие нет. Почему? У нее вдобавок к производственным наверняка немало житейских забот, - и, склонившись к станочнице, спросил: - Дети у вас есть?

- Двое, Сергей Павлович. Муж после войны недолго жил. Вот и пошла на завод. Спасибо, товарищи помогли, научили профессии... Десять лет как у станка.

- Ну, работаете вы отлично, а дома все в порядке? Наверное, забот много?

- Да все хорошо. Детьми довольна, помогают мне. Вот только... - замялась Марина Борисовна.

- Что только?

- Комната маленькая у меня в бараке, а дети подрастают. Крыша течет все время, да и прогреть тяжело комнату-то, печка старая, давно не перекладывали, дымит.

Королев нахмурился. К нему в тот момент подошел начальник цеха. Сергей Павлович строго спросил:

- Вы знаете, в каких условиях живет Марина Борисовна?

- Скоро барак снесут, Марина Борисовна получит, конечно, комнату, - попытался оправдаться начальник цеха.

- "Снесут", "получит комнату", - вскипел Королев. - На днях будет принят новый жилой дом. И не комнату, а квартиру из двух комнат выделить Марине Борисовне из резервного фонда. Вы меня поняли? - И, пожав руку станочнице, поблагодарил ее за добросовестный труд.

Через месяц, встретив Марину Борисовну в заводской столовой, Королев поинтересовался:

- Как новоселье? Детям квартира нравится? - И увидел на лице женщины смущенную улыбку, - Ну-ка, выкладывайте все начистоту. Что случилось?

Указание Главного не выполнили. Работнице дали одну комнату, а предназначенную ей квартиру передали другому человеку. Возмущению Королева не было предела. Через два дня Марина Борисовна переехала в новую двухкомнатную квартиру, а начальника цеха понизили в должности. На первом же партийно-хозяйственном активе Королев крепко пробрал "треугольник" цеха за невнимание к кадровым рабочим, передовикам производства.

- Мы, думая о проблемах всего человечества, кажется, стали невнимательны к тому, что у нас делается в собственном доме. Это непростительно. И я не снимаю вины и с себя. В ближайшее время мы обратимся к нашему начальству со специальным письмом. Поэтому просьба к начальникам цехов, общественным организациям - подготовьте обстоятельные доклады о всех нуждах. А что касается ветеранов производства - надо подумать особо, может, для них построить специальный дом. Знаю, проблем у нас много, предприятие быстро разрастается, людей становится больше, а жить им негде. Корпуса, лаборатории, цехи строим быстро, а на жилье, детские сады, клуб постоянно денег не хватает.

- Да мы ничего, не жалуемся, - крикнули из зала.

- Вот и плохо, что не жалуетесь. Хорошо работающему человеку и отдыхать надо прекрасно. Он тогда еще лучше работать будет. А сейчас что мы имеем? Сто бараков, специалисты живут на частных квартирах. Вопрос этот, я считаю, первоочередной. Его надо срочно решать.

Вскоре ОКБ получило разрешение на строительство жилого массива. Возведение его было поручено опытным московским строителям во главе с Сергеем Васильевичем Епиховым.

При первой встрече заместитель Королева по строительству предупредил строителей:

- Начальник КБ просил строить быстро и хорошо. Королев - человек очень требовательный. Спуску никому не дает, не удивляйтесь, что он и проект посмотрит, и на стройке не раз побывает.

Действительно, Сергей Павлович познакомился с проектом строительства городка.

- Ну что же, в основном хороший план. Первыми построим жилые дома, магазины, ясли, школу, проложим дороги, асфальтируем их, разобьем парк. А это что? Клуб?! Я протестую, - сказал Главный. - Нам нужен Дворец культуры, с современным зрительным залом, хорошей сценой. Мы будем приглашать к себе столичные театры, лучших артистов, писателей... Обязательно предусмотрите библиотеку. Здание должно быть большим: художественную, научную и техническую литературу предстоит разместить. А где сможет заниматься наша художественная самодеятельность? Не обойтись нам и без кинотеатра с современной аппаратурой. Проект доработайте.

Все пожелания С. П. Королева учли. Строители без раскачки взялись за дело. Сергей Павлович часто появлялся на объекте номер один, как назвал он будущий городок. Беседовал с рабочими, бригадирами, заходил в контору к С. В. Епихову. Как-то раз спросил:

- Может быть, вам в чем-то надо помочь? Hе стесняйтесь! Хотелось бы к Октябрьскому празднику десятка два семей, особенно многодетных, из бараков переселить.

- Больших обид нет, но кто же от помощи откажется, если ее предлагают? - рассмеялся Епихов. - Не всегда смежники аккуратны. То сантехнику задержат, а то недоброкачественные блоки поставят.

- Вот что, составьте, товарищ Епихов, короткую докладную. Укажите все, вплоть до мелочей, что надо для ускорения строительства. Негоже, чтобы люди, строящие ракеты, удивляющие мир спутниками, жили в бараках. Буду в Москве, куда надо, зайду.

Вскоре строительный конвейер наладился. На недавнем пустыре один за другим стали появляться добротные дома. Не проходило месяца, чтобы Королев не появлялся на стройке. Как-то он увидел, что работница мастерком неумело ведет затирку заштукатуренной стены. Не выдержал, взял из ее рук немудреный инструмент и легким круговым движением показал, как надо делать.

Девушка молча взглянула на пришедших. Королев заметил, что она похожа на его дочь, - такая же чернобровая, темноглазая и, пожалуй, тех же лет, что и Наташа.

Взглянув с сожалением на покрасневшие от холода руки девушки, участливо спросил:

- Вы не здешняя?

- Из Омска.

- Из самого города? Я работал в нем.

- Нет, из колхоза, доярка.

- А как же сюда?

- Сказали, надо... лимит какой-то.

- Вам не нравится здесь? Только скажите правду.

- Я выросла в деревне. Там отец, мать, брат и сестра...

Не зная, как утешить девушку, Королев сказал ей несколько ободряющих слов и попрощался. Шел и думал: по чьей воле эта девушка и сотни других таких же, как она, оставив родных, меняя профессии, приехали сюда, за тысячи километров от дома? В это же время даже с его предприятия несколько человек отправились в Омск, так как сказали, что они там нужны. Всегда ли необходима эта болезненная перетряска человеческих судеб? Романтика поневоле. А если всемогущие слова "надо", "лимит" применялись бы к его Наташе, только что закончившей медицинский институт?

Размышляя, Главный подошел к строящемуся Дворцу культуры. Критическим взглядом окинул входную дверь.

- Сергей Васильевич, вам не кажется... что дверь как-то, ну, скажем, простовата для такого здания, для всего архитектурного облика? - обратился он к встретившему его Епихову.

Замечание было справедливо, Епихов с удивлением взглянул на Королева: откуда, мол, такие познания? На безмолвный вопрос строителя Сергей Павлович как бы между прочим сказал:

- Строительное дело нам в стройпрофшколе читал известный инженер, кажется, болгарин по национальности - Тодоров.

- Вы строитель? - изумился Епихов.

- По юношеской профессии и кровельщик, и черепичник.

Заводской городок ОКБ Королева становился украшением подмосковного Калининграда.

Сергей Павлович часто бывал в горсовете, горкоме партии, обсуждал общегородские проблемы, помогал чем мог, советовал, что делать.

Его волновало все: и как идет в городе торговля, и положение в пионерском лагере, и водоснабжение, и возможность получения его рабочими технического образования. По его настоянию при ОКБ открыли филиал МВТУ, индустриальный техникум, вечерние школы.

Королев любил город, где работал, гордился коллективом ученых, конструкторов, инженеров и рабочих, которыми руководил. Всегда старался быть вместе со всеми...

Знали, что Сергея Павловича приглашали в праздничные дни присутствовать в Москве на Красной площади, но он любил пройти в колонне своего коллектива по главной площади городка, потом подняться на трибуну и приветствовать знакомых ему рабочих, инженеров, ученых.

Однажды Сергей Павлович подошел к заводской колонне, поздоровался и направился к оркестру, возглавлявшему демонстрантов.

- Здравствуйте, соловьи!

- Здравствуйте, - хором ответили полсотни музыкантов.

- А что если мы, - предложил Королев, - мимо трибун с песней пойдем? Марш "Все выше" вы же знаете?

- Знаем, - дружно ответили оркестранты.

- А сможем? - высказал кто-то опасение.

- Сможем, сможем, - не согласился Королев. - Работать можем, сможем и спеть.

Так, с песней, с высоко поднятым знаменем, к которому был прикреплен орден Ленина, колонна ОКБ Королева прошла мимо городской трибуны.

"Мы рождены, чтоб сказку сделать былью", - пел со всеми Сергей Павлович.

Специальная комиссия для отбора кандидатов в первый отряд советских космонавтов вскоре сформировала его. Юрий Гагарин, Герман Титов, Андриян Николаев, Павел Попович, Валерий Быковский, Владимир Комаров, Павел Беляев, Алексей Леонов, Борис Волынов, Евгений Хрунов, Виктор Горбатко, Георгий Шонин и другие летчики-истребители высокого класса. Некоторые успели побывать в аварийных ситуациях, сделать вынужденные посадки. Беляев и Комаров уже закончили военно-воздушные академии. Попович освоил сверхзвуковой самолет МИГ-19.

Для приобретения молодыми офицерами невиданной профессии космонавта руководство ВВС приступило к созданию Специального Центра подготовки, отобрав для него живописное место в Щелковском районе, недалеко от железнодорожной площадки Чкаловская. Теперь это всемирно известный Звездный городок. Руководителем Центра назначили полковника Евгения Анатольевича Карпова, военного врача по профессии, всю жизнь посвятившего авиации. Общее руководство новым делом возглавил генерал Н. П. Каманин.

В начале 1960 года программу обучения летчиков представили Совету главных конструкторов и академику С. П. Королеву.

- Кого намерены привлечь к чтению лекций, Евгений Анатольевич? - спросил Главный конструктор Е. А. Карпова, еще раз просматривая программу.

- Список преподавателей и методистов уточняем, - ответил Е. А. Карпов. - Пока вот предварительный.

- Очень хочу, чтобы в числе преподавателей были и вы, Михаил Клавдиевич, - обратился академик к профессору Тихонравову. - Понимаю, человек вы очень занятой, но надо. При первой же возможности готов и сам встретиться с летчиками.

Продолжая знакомиться со списком, академик посоветовал Карпову:

- Привлеките к участию в работе профессора Бориса Викторовича Раушенбаха. - И, подумав, спросил: - Кто будет читать лекции по медико-биологическим проблемам? Тут вам виднее, вы специалист. Мне хотелось, чтобы у летчиков побывали Норайр Мартиросович Сисакян и Василий Васильевич Парин. Да, а кто возьмет на себя самый тяжелый груз в медицинской области - практическую сторону дела?

- По-моему, лучше Владимира Ивановича Яздовского никого нет. Знающий, увлечен, энергичен.

- Вы предвосхитили меня, - согласился С. П. Королев. - Попытаюсь уговорить приехать к летчикам и Мстислава Всеволодовича Келдыша.

- А вот список преподавателей, рекомендованных для чтения лекций по конструкции ракеты-носителя, и прежде всего - корабля, отдельным его системам, пилотированию, - сказал Карпов, протягивая Сергею Павловичу еще один документ.

Взгляд академика на секунду задержался на фамилии "Феоктистов К. П.".

- Феоктистов?! Отличный, думающий конструктор. Однако только побаиваюсь, не пройдет и года, как Костя сам захочет...

- Что захочет? - не понял Карпов.

- Захочет сесть в корабль. Да-да, лететь в космос!

Королев вновь стал читать список учителей космонавтов.

- Макаров, Севастьянов, Елисеев, - академик весело взглянул на Карпова. - Моих инженеров тут немало... Придет время, и они полетят. Да-да. Самое верное - самим свои разработки проверить там, в космосе.

В число преподавателей, организаторов учебного процесса вошли такие известные летчики, как мастер парашютного спорта Н. К. Никитин, летчик-испытатель М. Л. Галлай, и другие специалисты.

14 марта 1960 года в одном из зданий Центрального аэродрома Москвы - временном пристанище учебного центра - начались теоретические дисциплины. Впервые в мире предстояло подготовить людей к полету в неведомое, наблюдать за их состоянием во время небывалого рейса, вернуть космических путешественников на Землю и сделать выводы о возможности дальнейших полетов человека за пределы Земли, о реальности освоения на первых порах околоземного космоса.

- Не скрою, товарищи, вам предстоит в сжатые до предела сроки очень многое изучить, понять и освоить,- напомнил Е. А. Карпов перед первым занятием будущим космонавтам. - В изучении конструкции корабля вам во многом пригодятся авиационные знания и навыки. Нужно освоить принципиально новую логику управления реактивным движением летательного аппарата, а затем и отработать ее до автоматизма на тренажере. Будем считать это одной из первых задач. Конечно, вы обязаны иметь полное представление об особенностях физиологических и психологических процессов в организме человека вообще и в космическом полете тем более. Это также первоочередная задача.

Летчики с вниманием слушали начальника Центра подготовки. Широко образованный человек, психолог по складу ума, одаренный от природы талантом воспитателя, Е. А. Карпов пользовался у С. П. Королева и у своих подопечных исключительным уважением и доверием.

- Мы, авиационные врачи, - признался Е. А. Карпов, - тоже идем малоизведанными путями. Надо уметь многое предвидеть. Просчет в этом сложном деле может стать непоправимым. Таким образом, и для обучаемых и для учителей поставлена задача со многими неизвестными. Успех космических полетов человека в равной мере зависит от создания необходимых условий жизнеобеспечения в кабине летательного аппарата и от всесторонней подготовки самого космонавта. Предусматривается широкий цикл тренировок и испытаний, включая полеты на учебных и специально приспособленных самолетах,- например, для знакомства с кратковременной невесомостью. В учебную программу войдут исследования нервно- психологической устойчивости летчика при длительном пребывании в сурдокамере, тренировки в макете кабины космического корабля и пилотажном тренажере, испытания и тренировки в термо- и барокамерах, на центрифуге, специальная физическая и вестибулярная тренировки, прыжки с парашютом и многое другое. Ну а теперь за дело, - Карпов подбадривающе улыбнулся.

Приступили к работе и специалисты - медики, биологи, психологи, инженеры-испытатели, все те, кому предстояло детально разработать методику подготовки летчиков к полетам в космических условиях. Создавались многочисленные и разнообразные аппаратура и приборы.

Конструкторы хотели знать все о человеческих возможностях при старте, полете и возвращении на Землю. Медики требовали гарантии полной безопасности пребывания человека в условиях полета. Ставились все новые и новые опыты, обобщались разрозненные научные данные...

Особенно интересовала специалистов невесомость. Вынесет ли человек ее? Как долго он может существовать в таком состоянии? Чтобы проверить это хотя бы приблизительно, специально оборудовали самолет Ту-104. После долгих примерок, на высоте 8000 метров удалось создать в его салоне краткую минутную невесомость. Первыми прошли через нее испытатели, которых называли "земные космонавты". Испытывать себя на невесомость на борту Ту-104 стали затем все, кто собирался за пределы Земли.

"Земные космонавты" первыми проверяли на себе и специально сконструированные центрифуги для выяснения возможности человека при стартовых перегрузках и особенно при возвращении на Землю. Многие опыты показали, что человека следует располагать в кресле в лежачем положении под определенным углом. Выяснилось, что тренированный человек может выдержать кратковременное увеличение своего веса в 26 раз.

Нелегко решались задачи, связанные с возвращением космонавта на Землю. Система катапультирования, которую предполагалось использовать в космическом корабле для возвращения на Землю космонавта, подвергалась самым разнообразным опробованиям. Катапульта "выстреливала" испытателя из корабля на разных высотах при различных скоростях, пока не был найден оптимальный вариант.

"Земные космонавты" поднимались в барокамерах на высокие "горы", выдерживали в термокамерах 60-градусную жару, просиживали в камерах "молчания" дни и месяцы, голодали, изнывали от жары, демонстрируя возможности человека на выносливость. Они прокладывали путь в космос.

Но вот наступил день, когда Сергей Павлович Королев решил, что пора познакомиться с будущими космонавтами и показать им первые варианты космического корабля.

В условленный день в просторный светлый зал заседаний ОКБ вошла группа молодых людей - летчиков - во главе с начальником Центра подготовки космонавтов Е. А. Карповым.

Открылась дверь соседнего кабинета, и Королев в сопровождении нескольких сотрудников вышел к летчикам. Академик был в темно-сером костюме и синей шерстяной рубашке. Слегка наклонив голову набок, он оценивающе взглянул на молодых летчиков. Довольный первым впечатлением, С. П. Королев, улыбнувшись, негромко сказал:

- Рад видеть вас здесь, у нас в ОКБ. Считаю этот день весьма знаменательным. Вы прибыли сюда, чтобы ознакомиться с новой техникой, которую вам предстоит освоить. Для нас же, конструкторов, представляется возможность узнать ее непосредственных испытателей. Но раньше всего давайте все-таки познакомимся.

Сергей Павлович подошел к летчикам и, подавая руку, представлялся каждому из них:

- Королев, Сергей Павлович.

Выслушав в ответ имя, фамилию летчика, он, как правило, задавал собеседнику несколько вопросов. Евгений Анатольевич незадолго до встречи кратко охарактеризовал всю группу и каждого в отдельности. Цепкая память ученого запомнила фамилию "Гагарин".

- Из каких краев?

- Смоленщина. Гжатск.

- Средняя школа?

- Ремесленное. Литейщик по профессии.

- Значит, мы с вами, Юрий Алексеевич, птицы одного полета, - улыбнулся конструктор. - Я вот тоже в двадцатых годах строительную профессиональную школу окончил - строитель-черепичник. А потом МВТУ.

- А я - индустриальный техникум, - добавил Гагарин в тон Королеву.

- Молодец, - похвалил ученый. - А как же сложился путь в небо?

- В Саратове, аэроклуб.

Дойдя до Владимира Комарова и побеседовав с ним, узнав, что он уже окончил академию Жуковского, неожиданно для всех сказал:

- Ну а вам, инженер-капитан, быть со временем командиром многоместного корабля.

Познакомившись с молодыми летчиками, Сергей Павлович пригласил всех сесть за длинный стол, стоящий в середине зала, сам сел в его торце. Внимательно взглянул на собравшихся.

- Хороших "ореликов" нашли. С такими любое дело по плечу. "Орелики", - повторил он вполголоса, как бы самому себе, задумался на секунду и уже громко: - Ну что же, теперь несколько слов о самой сути нашего дела.

Королев встал из-за стола. Под высоким лбом необычно ярко засветились темные глаза.

- О сложностях и трудностях предстоящего дела много говорить не буду. Уверен, вы понимаете это не хуже меня, помнить об этом надо постоянно и готовиться ответственно, - остановился, помолчал, внимательно посмотрел на "ореликов". Те не отрывали глаз от Королева. И Сергей Павлович продолжал: - Проникнуть в космическое пространство, вначале в околоземное, а потом и в глубины Вселенной, затем освоить его так же необходимо, как в свое время необходимо было подняться в небо, чтобы потом овладеть воздушным океаном и поставить его на службу людям, - увлеченно говорил Сергей Павлович. - Полеты реактивных самолетов в наше время стали настолько обычным делом, что человечество и не мыслит себе жизни без них. А ведь подняться в небо оказалось нелегко. В космос проникнуть - тем более. Но нет преград человеческой мысли, неограниченным возможностям разума. Многие обстоятельства понуждают землян штурмовать космос.

Как зачарованные слушали летчики неторопливую, уверенную речь Королева. Все, что еще вчера казалось фантазией, сегодня здесь, в ОКБ Главного конструктора, обретало реальные очертания. И полет корабля за пределы Земли, и стыковка нескольких кораблей в единый комплекс, и выход человека за пределы корабля в открытый космос, и работа в нем, и орбитальные станции со сменяемыми экипажами... И все это - во имя человека, ради научных, хозяйственных и культурных потребностей общества.

- Прав был наш великий Циолковский и в том, что назвал Землю колыбелью разума, и в том, что нельзя вечно в ней оставаться. Верно и то, что куда бы и в какие бы глубины Вселенной ни занесла людей их дерзновенная мечта и неутомимая практика, они всегда будут верны родной планете. Когда Константин Эдуардович призывал человечество осваивать космос, искать новые миры, он желал всего лишь одного: лучшей жизни. Раньше других выдающихся мыслителей Циолковский понял, что энергетические возможности Земли, ее природные ресурсы не бесконечны. Человечество не имеет права не думать о завтрашнем дне, о будущем планеты. Нет, пока не о переселении землян с родной планеты идет речь, а о том, чтобы "ездить в лес по дрова", пользоваться солнечной энергией и ресурсами близлежащих небесных тел. А если где-то окажутся подходящие условия для жизни, грешно будет пройти мимо...

Королев взглянул на часы.

- Пора нам, друзья, вернуться на нашу дорогую Землю. Все, что я говорил вам сейчас, - это не плод беспочвенных мечтаний, а наша советская космическая программа. Проект разработан большой группой ученых и получил одобрение Академии наук, правительства и Центрального Комитета партии. Нам с вами доверено большое и, я бы сказал, даже дерзновенное дело. Полетом первого искусственного спутника открыты двери во Вселенную, теперь дело за полетом в космос человека. Начинать, как вы понимаете, будем с полета одноместного корабля. Кто-то из вас окажется первым. Готовьтесь, не жалейте сил и времени... Вы - испытатели не новой, а новейшей техники. Судьба распорядилась так, что нам с вами посчастливилось стать первопроходцами неведомого космического мира.

Сергей Павлович повернулся к телефону, набрал номер:

- Королев. Олег Генрихович, сейчас буду у вас и не один, а с "хозяевами"... - предупредил Главный Ивановского, ведущего конструктора по кораблю. - Если кресло привезли, подготовьте его, чтобы можно было установить на место.

И, словно подводя итог этой части встречи, Королев заключил:

- Наше стремление к познанию Вселенной не самоцель. А теперь пора к нему, да, к первому космическому кораблю. Точнее - к первому образцу серии, которую мы предложили назвать "Восток".

Цех поразил летчиков не только своими размерами, но и особой чистотой, отсутствием привычного заводского шума. По обеим сторонам центрального прохода на специальных подставках стояли серебристо-матовые шары большого диаметра. Возле них работали люди в белых халатах. Летчики только переглядывались: ничего сколько-нибудь похожего на авиационный завод. И что это за шары? Вот рабочий подошел к одному из них, поднялся по лесенке, подтянулся на руках и, легко проскользнув сквозь круглый входной люк, опустился в шар.

- Ты понимаешь что-нибудь, Гера? - тихо спросил Гагарин Титова.

- Пока нет...

Сергей Павлович жестом пригласил всех к одному из шаров. Тут гостей ждали в белых халатах смуглый с четкими, несколько заостренными чертами лица ведущий конструктор по кораблю Олег Генрихович Ивановский, его заместитель - молодой, с кудрявой шапкой волос Евгений Александрович Фролов и худощавый, с редкой сединой на висках проектант Константин Петрович Феоктистов.

Представив специалистов летчикам, Королев положил руку на корпус шара:

- Вот это кабина, или спускаемый аппарат космического корабля. Корабль - сложный и уникальный летательный аппарат. В различных его системах работает более двух с половиной сотен электронных ламп, более шести тысяч различных транзисторов, около шести десятков электродвигателей и до восьмисот различных электрических реле и переключателей. Многочисленные приборы и механизмы соединены между собой электрическими проводами общей протяженностью в пятнадцать километров и девятьюстами штепсельными разъемами. И вот вся эта непростая, прямо скажем, техника должна работать безукоризненно четко, надежно. Задача, как видите, вполне современная...

Летчики поднялись на площадку и со всех сторон обступили шар, заглядывая в него через входной люк.

- А кабина-то больше, чем в реактивном, - заметил Валерий Быковский.

- Просторная, уютная... Вот только ручки или же штурвала управления недостает, - недоуменно заметил Павел Беляев.

- Чистая работа! - не удержался Павел Попович.

- А где же кресло пилота? - спросил Виктор Горбатко.

- Приборного оборудования куда меньше, чем в самолете, - удивился Андриян Николаев.

- Вероятно, все автоматизировано, - предположил Георгий Шонин.

Выждав, когда первые страсти поутихнут, Сергей Павлович вкратце рассказал летчикам о конструкции корабля и главных принципах действия его оборудования, различных систем.

- А как же возвратиться на Землю на этом бескрылом шарике? - раздался недоуменный голос.

- Я ждал этого вопроса, - повернулся Королев к спрашивающему. - Разрабатывается тормозная двигательная установка. Она выведет корабль на траекторию спуска, затем произойдет отделение спускаемого отсека от агрегатного. Дальше - торможение сопротивлением атмосферы, и наконец - спуск при помощи парашютных систем. Есть два варианта в самом спускаемом аппарате или отдельно от него. Предпочтительнее пока второй. На нужной высоте срабатывает катапульта, и космонавт, покинув корабль, достигнет земли на индивидуальном парашюте.

Главный конструктор взглянул на летчиков, знал, что больше всего они не любят пользоваться катапультой. Помолчав, продоляшл:.

- Я знаю, тренируют вас с хорошим запасом прочности. Без этого нельзя. И центрифуга, и барокамера, и термокамера, и парашютная подготовка, и все прочее - это крайне необходимо. Евгений Анатольевич регулярно информирует меня о ваших успехах. Знаю, что бывают и неудачи. Не огорчайтесь - не сразу все удается. Возможно, и не каждому окажется под силу... Ну а теперь, наверное, никто из летчиков не откажется посидеть в корабле?

Обратившись снова к Олегу Генриховичу, Сергей Павлович попросил установить на место кресло пилота, которое уже было доставлено к кораблю.

- Кто же первый? - и ученый взглянул на Юрия Гагарина.

- Разрешите? - решительно и радостно попросил Гагарин.

- Разрешаю, - ответил довольный Королев.

Юрий Гагарин моментально снял ботинки и быстро по стремянке поднялся к люку спускаемого аппарата. Легко подтянувшись на руках, он ловко опустился в только что установленное кресло пилота. Огляделся. Внутри корабля все сверкало новизной и нетронутой ЧИСТОТОЙ. Удобное кресло. Слева - основной пульт управления, а над ним маленький глобус, прямо перед глазами - иллюминатор. Ничего лишнего. Разумная компоновка.

- Вот так в один из недалеких уже дней один из вас сядет в корабль, чтобы открыть космос для всех, - как о деле решенном, заметил Сергей Павлович, когда гости посидели в корабле.

Летчики еще не знали, каковы назначения многих кнопок, тумблеров, но кое о чем догадывались.

- Очень интересно, но не все еще как следует понятно, - осмотрев корабль, не скрыл Титов.

- Будет вам и белка, будет и свисток, - шутя сказал Королев. - Мы вам выделили хороших учителей. Константин Петрович - один из них. - И Сергей Павлович мельком взглянул на Феоктистова. - Это грамотные люди, непосредственные участники создания корабля, знают машину как свои пять пальцев.

По настроению, по репликам и выражению лиц Сергей Павлович понял, что корабль летчикам понравился. Это было для него более чем приятно. Заканчивая встречу, академик предложил:

- Изучайте корабль основательно, вносите свои пожелания по его совершенствованию. Вам летать. И еще. Если вы пришли в космонавтику лишь с намерением совершить подвиг, то нам не по пути. Предстоит, юные друзья, работа - тяжелая, повседневная работа. Вы выбрали себе нелегкий путь. Испытания авиационной техники, как правило, сопряжены со многими трудностями, неожиданностями и даже опасностями. Космической техники - тем более... - И, улыбнувшись, спросил: - Надеюсь, не запугал вас? - и мягко, словно отец взрослым сыновьям, добавил: - Я верю в вас. Помните слова Алексея Толстого: "Родина наша - колыбель героев, огненный горн, где плавятся простые души, становясь крепкими, как алмаз, как сталь".

- Мы - летчики, - ответил Юрий Гагарин, вкладывая в эти слова всем известное: "Опасность - удел профессии".

- В наш век тлеть нельзя, надо гореть огнем, - поддержал Герман Титов.

- Вы тут рассуждайте, а я лечу первый, - раздался из-за спины летчиков озорной голос Алексея Леонова. - Засиделся. У себя в части каждый день полеты, а здесь? Как малому конфету - один раз в неделю.

Все рассмеялись. Улыбнулся и академик. Ему по душе мысли летчиков и особенно их жажда летать.

- Да, в наш век тлеть нельзя, - повторил он слова Титова. - Согласен. Летчик - это профессия смелых. Вот что, орелики: все-таки нет на свете большего счастья, чем участвовать в новых открытиях. Завидую вам. Кому-то из вас выпадет первым штурмовать космос, кто- то из людей ступит ногой на поверхность Луны, а кто- то со временем отважится отправиться на Венеру и Марс...

Алексей Леонов смотрел на лицо Сергея Павловича, светившееся добротой, и думал: "Ученый, пожалуй, смотрит на нас, как на сыновей, которые сделают то, что он хотел бы сделать сам, увидят то, что хотел бы увидеть он сам".

Через несколько месяцев после беседы с космонавтами, в июне того же, 1960 года, академик Королев посетил Звездный городок и его Центр подготовки, придирчиво осмотрел все лаборатории, специальные установки, стенды, тренажеры, учебные площадки.

- На первых порах неплохо. Но только на первых, - сказал он руководителям Н. П. Каманину и Е. А. Карпову. - Надо думать о завтрашнем дне. Предстоит большая работа. Это не на один день, - подчеркнул он. - Вы меня понимаете? Надо закладывать новые лаборатории, иметь в них самое современное оборудование. Подумайте, вносите предложения. Я вас поддержу.

Через некоторое время специалисты Звездного городка показали академику перспективный план своего хозяйства.

- Хотелось бы иметь, - попросил Евгений Анатольевич Карпов, - макет корабля в натуральную величину, тренажер.

- Это в наших силах. И давайте договоримся: авиаторы должны приходить к нам почаще и не как гости, а как соратники.

- С удовольствием.

- Ну вот и договорились.