Глава 5. Гиппоз и Космос

Мы рассказали о Советском центре подготовки космонавтов. Эта глава посвящена американским космическим программам.

Развитие исследований безвоздушного пространства шло у нас различными путями, но есть и много общего. Началом у американцев можно считать 9 апреля 1959 года, когда на пресс-конференции в Вашингтоне были представлены журналистам будущие участники космических полетов (спутники-капсулы для полетов носили кодовое название "Меркурий"). Впервые стали известны имена американцев, которым предстояло покинуть планету. Вот эти имена: Алан Шепард, Джон Гленн, Вирджил Гриссом, Уолтер Ширра, Малькольм Скотт Карпентер, Гордон Купер, Дональд Слейтон.

Многие соотечественники называли их счастливчиками. По словам "Нью-Йорк тайме", в США не каждому выпадает счастье рискнуть жизнью, имея при этом хотя бы скромные шансы на выигрыш...

Надо сказать, что отбор кандидатов был действительно очень суров. И не случайно из семидесяти человек его прошло только семь.

Группами по пять-шесть человек испытуемых направляли в Альбукерке (штат Нью-Мексико), где находилась частная клиника "Лавлэс клиник", пользующаяся славой лучшей в мире исследовательской лаборатории физиологии человека. Затем на авиабазе "Райт Паттерсон" проверялась способность кандидата переносить перегрузки, действовать в крайне неблагоприятной обстановке. Этому исследованию придавалось важное значение. Был, например, такой эксперимент. На специальном устройстве - велоэргометре, напоминающем велосипед, кандидат в астронавты вращал колеса с меняющимся сопротивлением. Хорошую оценку получал тот, кто при частоте пульса сто восемьдесят (!) ударов в минуту имел лучшие показатели в преодолении сопротивления.

Психикой будущего астронавта особенно заинтересовались американские гипнотизеры. Собравшись на свой первый конгресс в городе Лас-Вегасе, они обратились в министерство обороны США с предложением применять гипноз в деле подготовки астронавтов.

Исследователи утверждали, что гипноз поможет американским парням сравниться с русскими, поможет им добиться большей сосредоточенности, сделать их более хладнокровными: астронавты будут потреблять меньше кислорода и меньше нуждаться в отдыхе...

Одним из этапов психической проверки кандидатов явилось "супертестирование". Каждому предлагалось ответить на пятьсот шестьдесят шесть вопросов, среди которых некоторые до сих пор вызывают недоумение: "Объясните (?) чернильную кляксу", "Выскажите свое отношение к вопросу "Кто я?"...

Но вот после многочисленных отсевов на свет появилась "великолепная семерка". И началась подготовка к старту...

Шел 1959 год. В Белом доме нервничали: надо было опередить русских.

Тем не менее результаты исследований вызывали уныние.

В 1957 году удачных запусков по отношению к общему числу попыток было - ноль (!) процентов, в 1958 году - двадцать девять процентов, в 1959 году - пятьдесят восемь, в 1960 году - пятьдесят пять, в 1961 году - шестьдесят семь процентов.

По мнению обозревателей ряда агентств, благополучный исход запуска капсулы с астронавтом равнялся лишь восьмидесяти процентам. Но надо было спешить. В разведывательном управлении имелись данные, что русские готовят миру "сюрприз"...

12 апреля 1961 года стало ясно, что американцы все-таки опоздали. 5 мая того же года реванш пытался взять тридцатисемилетний капитан 3-го ранга военно- морских сил США Алан Шепард. Ракета "Редстоун" подняла капсулу с мыса Канаверал во Флориде на высоту 186,4 километра. Но это был, к сожалению, не космический полет, а лишь баллистический прыжок - Шепард находился в полете всего пятнадцать минут, а затем вместе с капсулой опустился в Атлантический океан.

Первый орбитальный полет на корабле "Френдшип-7" удалось совершить Джону Гленну, но только спустя десять месяцев после Гагарина.

Говоря об одиночных полетах в космос, следует остановиться на полете Малькольма Скотта Карпентера. Он свидетельствует о том, что спешка в подготовке всегда была плохим союзником...

Уже в космосе к моменту включения тормозной двигательной установки выяснилось, что горючее (в качестве горючего использовалась перекись водорода) практически израсходовано и совершить маневр на орбите почти невозможно. Карпентер все же, умело манипулируя ручной и автоматической системами ориентации, сумел придать кораблю-спутнику более или менее нормальное положение. Приводнился он в трехстах километрах от расчетного района, что чрезвычайно затруднило поиски. Но и посадка не обошлась без злоключений: на высоте в несколько километров корабль-спутник начал раскачиваться - и Карпентеру пришлось вручную, раньше, чем было предусмотрено программой полета, выпустить парашют для стабилизации корабля-спутника.

Шведская газета "Стокгольм-тиднингэн", отметив мужество и присутствие духа астронавта во время бесконечных больших и малых аварий, назвала его полет "космической драмой на грани между жизнью и смертью"...

Конечно, освоение космического пространства немыслимо без непредвиденных случайностей, без аварий, но небрежность, вызванная желанием обогнать конкурента,- на нее люди права не имеют...

Совершив в середине шестидесятых годов несколько полетов на многоместных кораблях "Джемиии", американцы вплотную занялись подготовкой программы "Аполлон", "Именно Луна поможет нам обогнать русских",- говорили официальные представители Белого дома. Стоимость программы оценивалась в тридцать миллиардов долларов.

16 июля 1969 года стартовал "Аполлон-11". Миллионы телезрителей в десятках стран следили за его стартом. Начался выдающийся полет.

Ракета-носитель "Сатурн-5" (вместе с установленным на ней кораблем она весила 2943 тонны) взяла курс на Луну. По дороге к мертвому спутнику Земли у астронавтов было много работы. Чтобы открылся доступ в лаз, ведущий в лунную кабину, им предстояло разобрать механизм стыковочного штыря и приемный конус, складывая детали в отсеке экипажа. После чего Армстронг и Олдрин в течение двух часов проверяли бортовые системы лунной кабины. Здесь стоит отметить, что следствием ошибки при разборке стыковочного штыря была бы катастрофа...

19 июля корабль вышел на окололунную орбиту. Армстронг и Олдрин вновь направились в лунную кабину, а Коллинз смонтировал и установил в рабочее положение на лунной кабине приемный конус стыковочного узла, а на основном блоке - стыковочный штырь. Ему теперь предстояло действовать в одиночку, ибо с этого момента начался отсчет времени до расстыковки и посадки кабины па Луну.

Через несколько десятков минут корабль землян разделился. Посадочная ступень (она называлась "Орел") повисла над Морем Спокойствия. Начался вертикальный спуск. В двухстах метрах от поверхности Армстронг отключил автоматическое управление и перешел на ручное пилотирование. Заранее выбранное место прилунения не годилось: под аппаратом находился кратер размером с футбольное поле.

20 июля 1969 года в 23 часа 17 минут 32 секунды к Земле ушло сообщение, что первый пилотируемый космический аппарат землян совершил посадку на поверхность Луны.

Еще в течение трех минут астронавты находились в готовности номер один, с тем чтобы совершить немедленный аварийный старт с Луны. Но все было спокойно, и Центр управления дал разрешение остаться на Луне и действовать по программе. Через шесть с половиной часов Нил Армстронг прошелся по лунной поверхности, оставляя на рыхлом слое следы глубиной в два с половиной сантиметра.

Астронавты установили на Луне памятную табличку, на которой было выгравировано: "Здесь человек с планеты Земля впервые ступил на Луну... Мы явились с миром от имени всего человечества".

На поверхность Луны были также доставлены медали Юрия Гагарина, Владимира Комарова, Вирджила Гриссома, Роджера Чаффи и Эдварда Уайта - советских и американских космонавтов, отдавших свои жизни ради покорения Вселенной.

21 июля в 20 часов 54 минуты, захватив двадцать два килограмма образцов лунных пород, астронавты стартовали с Луны. Стыковавшись на лунной орбите с командным блоком, где поджидал их Коллинз, они направились домой...

Примерно через час после приводнения вертолет доставил астронавтов на борт авианосца, откуда они были отправлены в специальное карантинное помещение, поскольку тогда еще не было точно известно, что Луна - безжизненное тело.

Карантин длился двадцать одни сутки. Однако обследование астронавтов и анализ доставленных ими с Луны образцов грунта показали, что никаких микроорганизмов на Луне нет...

История космонавтики показывает, что соперничество между двумя великими космическими державами СССР и США приносит меньше пользы, чем сотрудничество. Ибо выполненная с таким трудом (огромные затраты и большой риск) программа "Аполлон" не вывела американцев вперед, - советские автоматические станции "Луна" не только доставили лунный грунт на Землю без всякого риска, но и добросили до поверхности естественного спутника Земли "луноходы", которые буквально исколесили старушку Луну. В то время как совместный эксперимент "Союз" - "Аполлон" показал преимущества космического сотрудничества.

Стоит сказать о разном отношении в наших странах к самой профессии - космонавт. Безусловно, человек, совершивший полет к звездам, человек незаурядный. Яркая личность, которой можно подражать и с которой можно брать пример. Потому частое появление материалов на страницах газет или репортажей по телевидению с его участием - явление нормальное. Важно, чтобы все это не заслонило у человека главного - его основной профессии. Юрий Гагарин как-то сказал, что земные дороги труднее космических. Но он сам, это хорошо известно, нормально справлялся с делами земными. Для товарищей уже после своего исторического полета, который принес ему всемирную известность, он оставался по-прежнему просто Юрием. Преданным другом. Строгим ко всему, что касалось дела. И сам он отдавал все силы развитию советской космонавтики.

В США несколько иной подход к профессии астронавт. Резким диссонансом судьбе советских космонавтов выглядят факты из жизни их американских коллег. В одном из журналов "Юнайтед Стейтс ныос энд уорлд рипорт" были опубликованы данные о нынешнем положении американских астронавтов. Большинство из них подалось в мир бизнеса. Их нередко вынуждают выступать за то, что, по собственным представлениям, далеко от справедливости, привлекают к участию в коммерческий рекламе.

В истории освоения космоса видное место принадлежит Нилу Армстронгу, Эдвину Олдрину и Майклу Коллинзу, побывавшим на поверхности Луны. Они - национальные герои Соединенных Штатов Америки, а какую безрадостную судьбу уготовило им общество, исповедующее культ глубокого индивидуализма.

Нил Армстронг сразу после полета уединился у себя дома в штате Огайо, полностью отказавшись от встреч с общественностью, с представителями прессы.

Но самое большое послелунное потрясение выпало на долю Эдвина Олдрина. Эта история сводит космонавтов с пьедестала сверхчеловека, и сами они, похоже, рады тому. Космонавты хотят, чтобы о них думали и судили, как о людях обычных, способных заблуждаться, как о людях, имеющих слабости, уязвимых несправедливостью, фальшью, обидой. "Мы люди - и не более того",- сказал один космонавт. Эдвин Олдрин подтвердил это своей исповедью.

Через два года после возвращения с Луны Олдрин почувствовал, что нуждается в помощи психиатра. "Я начал постепенно расклеиваться,- писал он в своей книге "Возвращение на Землю".- Иногда я фактически не мог работать, не мог чувствовать себя собранным". Сохраняя все в тайне, под предлогом лечения давших о себе знать старых ранений, из Калифорнии полковника отправили в техасский госпиталь ВВС. Тайна, однако, тайною не осталась. Поползли слухи о неблагополучии с "лунным человеком № 2".

От нервного срыва (так определили заболевание) Олдрина излечили. Но память о вмешательстве психиатров осталась и беспокоила космонавта. В это время Олдрин командовал школой летчиков-испытателей. Посчитав, что для этой должности он скомпрометирован, Олдрин подал в отставку и попросил досрочную пенсию. Отставку приняли. Пенсию назначили. Национальный герой США некоторое время рекламировал по телевидению немецкие автомобили "фольксваген". Сейчас с женой и тремя детьми он поселился в уединении. "Дополнительный" хлеб к пенсии Олдрин зарабатывает президентством в трех маленьких фирмах.

В журнальных интервью и недавно вышедшей книге "Возвращение на Землю" Эдвин Олдрин попытался осмыслить происшедшее с ним. Его признания - искренний человеческий документ, позволяющий глянуть за кулисы успеха,- не роняют человека, не умаляют свершенного им. Исповедь Олдрина вызвана, правда, драматическими для него обстоятельствами. Не случись ничего, никто, возможно, и не узнал бы, что чувствовал герой, оказавшийся на виду всей планеты. В этом смысле исповедь Олдрина - интересный человеческий документ.

Прилунение двух землян наблюдали у телевизоров, как считают, примерно шестьсот миллионов человек. "Никто из них не мог знать, что там, на Луне, меня подвели почки,- пишет Олдрин,- и только благодаря специальному устройству костюма я не почувствовал себя мокрым. Этого никто не мог знать. Это знал только я один". Олдрин рассказал о многом, чего люди не видели на экранах телевизоров и на красивых разворотах журналов.

"Нас преподносили как идеальных, настоящих американцев. Против настоящих не возражаю. Но идеальные... У нас, как у всех, были свои проблемы. Давила необходимость выделиться. Давили передряги внутренней политики и соперничества. Вражда в космической программе была точно такой же, как и везде". Комментируя эти слова, журналисты считают, что самый большой триумф в жизни Олдрина был омрачен тем, что вопреки ожиданиям не ему, офицеру, а штатскому человеку поручили первому ступить на Луну. "Олдрин много не говорит об этом, но, кажется, это является одной из причин его психического слома".

Сам Олдрин считает: до приводнения все было хорошо, все было по человеческим силам, хотя трудности преодолены неимоверные. "Но с момента, когда мы вернулись на Землю,- говорит он,- моя жизнь перевернулась с ног на голову. И с этого все началось".

"Мы стали какими-то рекламными персонажами, парнями, которые должны посещать то или иные собрания и банкеты. Мы стали людьми, рекламирующими космическую программу, мы перестали быть космонавтами в техническом смысле слова, когда закончили послеполетный карантин". С особым огорчением Олдрин говорит о после- лунной "рекламной поездке по миру" - двадцать три страны за сорок пять дней. "Однажды ночью в отеле Жоан (жена Олдрина) серьезно спросила меня: "Я знаю, в каком мы городе, но как называется эта страна?"

"Длительный карантин после возвращения с Луны был раем но сравнению с тем, что происходило теперь... В тот день, когда я должен был обратиться к Конгрессу, я находился в состоянии оцепенения. Я предпочел бы снова лететь к Луне, чем исполнять роль знаменитости. Единственные микрофоны, которые мне нравятся, это микрофоны в кабинах самолетов или космических кораблей. Я бормотал штампованные фразы. Мне было не по себе. Но я обязан был улыбаться и выглядеть таким, каким меня хотели видеть..."

В таком же положении, рассказывает Олдрин, оказались все близкие космонавтов - матери, жены, дети. Они но были подготовлены ко всему, что на них мгновенно обрушилось. Перед домом дежурили репортеры с фотоаппаратами и телевизионными камерами. Они караулили каждый шаг, ждали какого-нибудь случая. Жить под таким наблюдением было невыносимо тяжело. "Моим детям надо было примириться с тем, что улыбающийся безупречный человек, которого они смотрят по телевизору, и этот измученный, невнимательный мужчина, который иногда приезжает домой провести пятницу со своей семьей и в восемь часов уже ложится спать,- это их отец... Помню, однажды мне в руки попался номер "Лайфа". Журнал купил право на публикацию наших рассказов и материалов о наших семьях. Тут были счастливые, довольные жены, дети и мужья, гордо стоящие рядом. Я читал статью и думал: "Если бы это действительно было так..."

"В течение нескольких лет создавались безупречные образцы героев. Космонавты - это супермены, это образцовые во всех отношениях люди: железное здоровье, прекрасные помыслы - воплощение всего лучшего. Правда состоит в том, что не все мы были такими".

Полковник Олдрин считался одним из наиболее подготовленных космонавтов. Он служил в ВВС, потом изучал космонавтику в Массачусетсском технологическом институте и получил ученую степень доктора за работу по технике стыковки космических кораблей. Олдрин лучше других владел электронно-вычислительной техникой. Обширные знания и редкое самообладание выдвинули его в число первых людей для Луны. Со своей миссией Эдвин Олдрин справился блестяще.

Все, что после полета началось на Земле, застало человека врасплох. Он попытался искать убежище в ВВС, которым отдал годы молодости. Тут он надеялся окунуться снова в работу и "двигаться, а не стоять". Однако расчеты не оправдались. Бремя известности преследовало, мешало вести дела, как они того требовали. Ему отказывают в присвоении очередного воинского звания бригадного генерала, на которое он рассчитывал и которое считал для себя престижным. Ошибки в личной жизни, сожаление и чувство вины усугубили положение.

"Я заметил, что действую не на своем обычном уровне. Ранее я всегда знал, что мне делать, а теперь стал нуждаться в том, чтобы мне указывали и говорили, как поступить. А жизнь свое требовала. Слишком велика была конкуренция, чтобы позволить себе отстать. Я почувствовал, что болен. Всякого рода успокоительные пилюли, на которых я пытался жить, не помогли, и я обратился к врачам и к своему командиру. Я сказал, что нуждаюсь в психиатрической помощи!"

Перед отлетом в госпиталь Олдрину стало совсем плохо. Он вспоминает, что, в то время, как его жена и врач, который должен был сопровождать его в Техас, "упаковывали чемоданы, я стоял в дверях, мучительно стараясь понять, кто эти люди и какое отношение они имеют ко мне".

Теперь стало известно: Олдрин был первым, кто в полете "видел молнии" даже с закрытыми глазами. Ученые посчитали, что это связано с космическим излучением, и предположили, что оно могло повредить мозговые клетки, расстроить мыслительный аппарат. Однако медицинское обследование и лечение психиатров не подтвердили это предположение. Было выяснено: глубокая депрессия вызвана не космическими явлениями, а вполне земными и хорошо известными перегрузками. Они оказались чрезмерными даже для очень сильного человека.

Полковник Олдрин принял решение уйти с "залитой прожекторами сцены". В 1972 году он объявил об этом и сказал, что считает себя обязанным написать об опыте жизни честную книгу. "Скажу откровенно, это не будет похоже на рассказы в журнале "Лайф".

Эдвин Олдрин написал свою исповедь. Ее назначение он определяет так: "Рассказав о своих проблемах, я, может быть, внушу кому-нибудь мужество взяться за проблемы, которые, конечно, есть у каждого человека, а также, возможно, предостерегу людей от неверных шагов".