На подступах к звездному

Врач Александр Бабийчук. Лаборатория и материально-техническая база, необходимая для подготовки будущих космонавтов, начала создаваться в августе 1959 года, а первоначальным местом дислокации отряда стал Центральный аэродром имени М. В. Фрунзе, называвшийся некогда Ходынским. В 1918 году именно на этом Ходынском аэродроме состоялся первый в истории Советского государства воздушный парад, на котором присутствовал Владимир Ильич Ленин.

В распоряжение зарождающегося Центра подготовки космонавтов были предоставлены жилой и лабораторный корпуса, складские помещения. Кроме того, по личному указанию Константина Андреевича Вершинина будущим космонавтам разрешалось пользоваться учебной базой Военно-воздушной академии имени Н. К. Жуковского, плавательным бассейном и спортивным комплексом ЦСКА, располагавшимися в непосредственной близости от Центрального аэродрома.

Усилиями ученых, инженеров, врачей, преподавателей различных дисциплин в крайне сжатые сроки были созданы условия для занятий с кандидатами в космонавты. А тем временем в живописной местности под Москвой возводился ныне всемирно известный Центр подготовки космонавтов - городок, получивший позже название Звездного.

В июне 1960 года руководителем подготовки космонавтов стал Николай Петрович Каманин. Один из первых Героев Советского Союза, участник экспедиции по спасению челюскинцев, он являлся высоким авторитетом для летчиков-космонавтов. Командир штурмовой авиационной дивизии, а затем штурмового авиационного корпуса в годы Великой Отечественной войны, в послевоенное время он окончил Военную академию Генерального штаба, находился на ответственных командных должностях. Энергичный, инициативный, прекрасный организатор и воспитатель, Николай Петрович Каманин сделал чрезвычайно много для отечественной космонавтики. Занимаясь вопросами медицинского обеспечения космонавтов, я проработал с ним до 1971 года.

Генерал-полковник авиации Николай Каманин. После окончания Военной академии Генерального штаба имени К. Е. Ворошилова меня назначили командующим авиацией Туркестанского военного округа. Это было время перехода на новую, реактивную технику, время освоения сверхзвуковых самолетов. Процесс не из легких, требовавший от летчиков непрестанной учебы, умения разгадывать тайны сверхзвуковых полетов.

Три года проработал я в ТуркВО. И вот - вызов в Москву, на беседу к главнокомандующему Военно-Воздушными Силами СССР главному маршалу авиации Константину Андреевичу Вершинину.

- Вам, товарищ Каманин, доверяется новое дело,- сказал мне главком ВВС.- Мы с вами знаем, что век космических полетов начался. Уже вышли на орбиты искусственные спутники Земли. Скоро и человек будет работать в космосе. Вам поручается заняться подготовкой космонавтов. Предстоит создать Центр подготовки космонавтов. Дело до чрезвычайности трудное, однако важное и перспективное...

Этим делом мне посчастливилось заниматься более 12 лет. И опять, как в годы войны при формировании дивизии и корпуса, надо было все начинать с азов. Впрочем, с летными частями, пожалуй, было проще. Имелись штаты, согласно которым надлежало подбирать кадры, получать материальную часть и все такое прочее. Имелся опыт у других командиров, раньше меня формировавших новые соединения. Теперь же - ни примера, ни опыта. И вообще - ничего готового.

Летчик-космонавт СССР Георгий Шонин. Очень льстило, что в начальники нам был назначен один из героев челюскинской эпопеи. Николай Петрович всю жизнь посвятил авиации, и теперь ему было поручено руководить совершенно новой работой. Дело касалось национальных интересов нашей страны, речь шла о полетах людей в космос.

Сложность и ответственность этого задания, на мой взгляд, прежде всего заключались в том, что начинать нужно было с абсолютного нуля, порой вслепую, по интуиции, идти непроторенными путями. Ведь человеческое общество еще не имело опыта практической подготовки человека к полету в космическое пространство.

Немногословный и сдержанный, даже немного суховатый, Николай Петрович был примером добросовестного отношения к своему служебному долгу. Даже внешне он импонировал всем нам. Раз и навсегда установленный жесткий распорядок дня (ранний подъем, обязательная физзарядка, строгий режим питания), систематические занятия спортом - бег, лыжи, теннис, плавательный бассейн (и это в возрасте далеко за пятьдесят) способствовали тому, что он обладал редкой работоспособностью и всегда находился в прекрасной спортивной форме. Я не оговорился и еще раз повторяю - в прекрасной спортивной форме. Ведь даже нам, тренированным и по возрасту годящимся ему в сыновья, было трудно тягаться с ним на теннисном корте.

Порой мне казалось, что Николай Петрович никогда ни в чем не сомневался. Прямой и цельный сам, он и нас хотел видеть такими.

Генерал-полковник авиации Николай Каманин. Программа подготовки будущих космонавтов была весьма объемной и разносторонней. В нее наряду с практическими занятиями и тренировками включались лекции по теоретическим дисциплинам. Слушатели изучали основы ракетной и космической техники, конструкции корабля-спутника "Восток", астрономию, геофизику, основы космической медицины и многое другое. Они проходили испытания в сурдокамере и термокамере, совершали подъемы на большие высоты в барокамере, тренировались на центрифуге и вибростенде. Много времени отводилось спорту, парашютной подготовке, прыжкам в воду, катапультированию, полетам на невесомость.

Летчик-космонавт СССР профессор Константин Феоктистов. По нашей части - конструкции корабля и основам его пилотирования - тоже была составлена программа подготовки. Мне в числе других приходилось читать будущим космонавтам лекции.

Константин Феоктистов готовится к лекции

Уже тогда за километр чувствовалось, что среди отличных ребят есть свой лидер - молоденький старший лейтенант Юрий Гагарин. Выделялся Гагарин такими качествами, как упорство, трудолюбие, любознательность, добродушие и обаяние. Как-то на лекции я вдруг выступил с такой речью, что, мол, учиться вам всем надо серьезно, основательно - получать высшее инженерное образование. После лекции подходит Гагарин и начинает советоваться, куда лучше поступить. Я, конечно, за свое родное МВТУ стал горячо агитировать. Гагарин поддакивал, но, видно, из уважения к педагогу (впоследствии космонавты поступили в академию имени Жуковского).

Владимир Комаров на занятиях по радиоподготовке

Летчик-космонавт СССР Виталий Севастьянов. Меня представили так:

- Инженер Севастьянов будет читать вам курс механики космического полета.

Класс был маленький, и я хорошо помню, кто где сидел за столами. И помню вопросы, что задавались на занятиях и в перерывах. Вопросы эти все время опережали читаемые разделы. Я рассказывал им о полете, а они спрашивали:

- Что за корабль?

Я рассказывал о корабле - они спрашивали:

- Какой двигатель?

Будущие космонавты задавали вопросы, на которые сегодня без труда ответит даже школьник.

Помню вот это:

- А шасси у вашего корабля будут?

Наиболее активно задавали вопросы Владимир Комаров и Юрий Гагарин.

Академик Олег Газенко. В небольшом здании из красного кирпича на Ленинградском проспекте в Москве я познакомился с кандидатом в космонавты. Тогда еще не было ни Звездного городка, ни Центра подготовки. На одной из первых лекций я, помню, сказал, что они перестали быть летчиками и теперь являются исследователями космического пространства, а потому им надо много читать. Ну надо, так надо: ребята сели в автобус и, взяв с собой меня, поехали в магазин за книгами.

Я пытался рассказывать им что-то о космосе, о специфике космических полетов, но, вероятно, беседы эти не были слишком убедительными. Во всяком случае, Павел Попович недавно сказал мне, что больше всего из тех встреч ему запомнилось, как они безуспешно пробовали в подражание мне, сидя на стуле, замысловато переплетать ноги. Есть у меня такая привычка. Поскольку никому это не удавалось, то будущие космонавты ужасно хохотали.

Валентина Гагарина. И вот - Москва, маленькая комната в помещении казарменного типа, почти без мебели. По утрам подъезжал автобус и увозил ребят. Мы, жены, знали лишь то, что ехали они в научные учреждения слушать лекции. Потом нас пригласил к себе генерал Каманин и кое-что рассказал о будущей профессии наших мужей.

Марина Попович. Столы в комнатах заменяли Т-образно сложенные чемоданы и ящики с книгами. У Хруновых в основном учебники по математике и техническим наукам. Никакой мебели ни в одной семье не было. У нас была единственная на всю "казарму" электрическая плитка, и на ней готовили пищу сообща.

Вечером, когда мужья возвращались с работы, наш улей оживал. В каждой семье это проявлялось по-своему. Юрий Гагарин вечерами всегда играл с дочкой Леночкой, учил ее разговаривать, Герман Титов вслух читал своей жене романы Льва Толстого. Слышимость в казарме была превосходной... По очереди ходили в кино: кто-то должен был оставаться с детьми. Старшему из ребят тогда было 10 лет - это был Женя Комаров.

Вскоре появился "космический" ребенок. Отец мечтал о мальчике, а родилась девочка. Это была вторая дочь в семье Виктора Горбатко. Имя ей выбирали женщины сообща. Назвали Маринкой.

Летчик-космонавт СССР Герман Титов. В первые дни пребывания в отряде мы, конечно, присматривались друг к другу. Мы были разными не только по возрасту, росту, внешности, но и по опыту жизни, по характерам, по индивидуальным склонностям. Однако было у нас и много общего: отличное здоровье, хорошая физическая подготовка и конечно же одинаковая, почти восторженная увлеченность новым делом.

- Подумайте только, ребята: вы обучаетесь делу, которое пока что по силам разве только героям научно-фантастических романов! - говорил нам заместитель командира отряда Николай Федорович Никерясов.

Они отлично дополняли друг друга, наш командир и его заместитель - ставший коммунистом в первые месяцы Великой Отечественной войны, скупой на слова, до педантизма требовательный Евгений Анатольевич Карпов и жизнерадостный, умевший одним своим присутствием создать хорошую психологическую атмосферу Николай Федорович Никерясов. В отряде были коммунисты с партийным стажем куда большим, чем у нашего комиссара. По годам наш ровесник, с нами, молодыми летчиками, он легко находил общий язык. Что же касается авторитета... Теперь-то я понимаю, как трудно было ему завоевать авторитет. Тем не менее он пользовался большим авторитетом и у нас, кандидатов в космонавты, и у нашего командира. Евгений Анатольевич не принимал ни одного важного решения, не посоветовавшись с Николаем Федоровичем.

Я не случайно называю его "комиссаром". Бывший член бюро горкома комсомола, делегат XIII съезда ВЛКСМ, Николай Никерясов был прирожденным комиссаром. Жаль, что, когда рассказывают о становлении нашего отряда, редко упоминают об этом славном человеке и настоящем коммунисте.

Летчик-космонавт СССР Георгий Шонин. Считаю себя не вправе не сказать хотя бы несколько слов об этом человеке. И вот почему.

Николай Федорович - наш первый комиссар. Он работает в Центре со дня его основания и отдал нашему общему делу много лет жизни и труда. Небольшого роста, полный, с большой бритой головой и очень подвижными хитроватыми глазами. Он вечно в движении: что-то организует, достает, пробивает, обеспечивает. У него доброе сердце. Наши успехи и неудачи он переживает как свои собственные. И для того, чтобы все было "как учили", для того, чтобы поднять дух бойцов, он готов пойти на любую выдумку, не спать, не есть. И так уже повелось с первого полета: вся организация нашего быта на. космодроме ложится на его плечи. Забот много. Но он не сетует...

Летчик-космонавт СССР Павел Попович. Николай Федорович Никерясов готовил к вступлению в ряды КПСС Юрия Гагарина. И Герман Титов готовился стать кандидатом в члены партии тоже под его руководством. А разве могу я забыть, что именно он, Николай Федорович Никерясов, предложил мою кандидатуру на пост секретаря первичной парторганизации нашего отряда?