Курс на космос

Летчик-космонавт СССР Герман Титов. Космонавтика привлекает к себе сердца и умы людей тем, что ассоциируется с представлениями о героическом начале, о высших проявлениях силы человеческого духа.

Я часто получаю письма от подростков, мечтающих о полетах в космос. Их интересует буквально все: как учились космонавты, как развивали в себе смелость, мужество, выносливость, как готовились к подвигу. Они делятся своими замыслами, просят совета.

Ответить на эти порой наивные вопросы, посоветовать, как поступить, совсем не просто: ведь люди, исходя из этих советов, нередко всерьез решают свою судьбу.

Как-то прислал мне письмо десятиклассник. Вопрос обычный: как стать космонавтом? Я ответил ему коротко: "Вот кончишь школу, тогда и поговорим".

И что же вы думали?

Прихожу однажды домой, а там ждет меня незнакомый паренек.

- Кто такой? - спрашиваю.

- А вы мне писали, чтобы я после десятилетки приехал на переговоры - в космонавты поступать,- ответил паренек.

Так буквально воспринял он мое к нему письмо. Сел на поезд, прикатил в Москву, разыскал Звездный. В его понимании в этом и состояли все проблемы "поступления в космонавты".

В том, что у некоторой части молодежи сложилось представление о пути в космос как о чем-то доступном почти каждому, повинна и печать. Раньше как в основном писали о подготовке будущего космонавта? Чему-то он там учился, а главное, физически закалялся, крутился на центрифуге, изнывал в сурдокамере. У кого хватило сил пройти через это чистилище, тот и становился космонавтом. А вот каким объемом знаний надо обладать, какие сложные, вырабатываемые годами профессиональные навыки пилотирования космических кораблей и исследовательской работы требуется приобрести - об этом чаще всего говорилось как-то вскользь.

"Что бы мне хотелось сказать молодым людям, мечтающим о космосе?

Мечтайте!

Дерзайте!

Но помните: дорога в космос - дорога не только смелых, но и сильных. Сильных и духом, и телом, и знаниями".

Слова эти не мои. Они принадлежат Юрию Алексеевичу Гагарину. Молодым людям, мечтающим о дороге в космос, хочу от всего сердца пожелать: всегда держите в памяти это гагаринское напутствие!

Летчик-космонавт СССР Георгий Береговой. Специалисты по изучению космического пространства ныне уже ни в одной стране не делают тайны из основных требований, предъявляемых к космонавтам.

Космонавт должен:

- уметь приспосабливаться к специфическим условиям космического полета и сохранять работоспособность при любых обстоятельствах;

- уметь вручную управлять космическим кораблем в случае отказа автоматической системы управления;

- осуществлять предписанные технические наблюдения, работы по техническому уходу за оборудованием и определенные ремонтные работы;

- выполнять программу научных наблюдений.

В общем и целом на то, чтобы "выучиться на космонавта", нужно затратить приблизительно полтора года. Только при этом следует учесть, что учебно-подготовительная нагрузка в нашем Центре подготовки космонавтов - если оценивать ее обычными, "земными" мерками высших учебных заведений - соответствует пяти-шести годам учебы в университете.

Так что профессию космонавта - очень интересную и на первый взгляд даже романтичную - немыслимо освоить без сосредоточенного и упорного труда.

Ну и, конечно, пригодность с точки зрения состояния здоровья.

Требования, предъявляемые к физическим данным космонавта, при всей своей строгости необходимы и неизбежны. Ведь организм космонавта в условиях, резко отличающихся от привычных земных условий, подвергается весьма сильным стрессовым воздействиям. Это, в частности:

- чрезвычайно быстрое ускорение движения;

- состояние невесомости;

- космические излучения;

- искусственно созданная окружающая среда;

- специфические условия жизни и работы.

При выборе кандидатов в космонавты, учитывая необходимость как можно более экономичного использования внутреннего пространства космических кораблей, соблюдается также требование, согласно которому рост космонавта не должен превышать 180 сантиметров. Ранее, кроме того, предписывалось, что космонавт не должен быть старше 35 лет. С течением времени это последнее требование было существенно смягчено. Я, к примеру, отправился в космический рейс в возрасте 47 лет.

Академик Василий Парин. Совершенно верно, Георгий Тимофеевич Береговой прожил 47 лет до своего первого старта в космос. Он прошел войну, много лет занимался тяжелой работой - испытывал новые самолеты. Безусловно, в его организме имелись дефекты по сравнению с идеально здоровым организмом. Но длительная тренировка - я имею в виду полеты на самолетах - закалила его, и врачи разрешили ему сесть за штурвал космического корабля. Не думаю, что в 1961 году мы дали бы ему "добро" так же легко, как в году 1968-м. Тогда слишком многое было неясно. Нас смущал бы и возраст космонавта, и некоторые физиологические отклонения, которые появляются у человека с возрастом.

'Дьявольским колесом' называют этот тренажер космонавты. Георгий Береговой на тренировке вестибулярного аппарата

Сегодня мы считаем такой подход определенной перестраховкой. Но она была неизбежной: четкого представления о воздействии космоса на человеческий организм еще не существовало. Опыты с животными давали известную аналогию, но полагаться на нее во всем, разумеется, не приходилось.

Врач, первый начальник Центра подготовки космонавтов Евгений Карпов. Врачи предъявляли кандидатам в космонавты исключительно высокие требования, малейший недостаток, или, как сказал однажды Юрий Гагарин, "царапина в организме", и человека отсеивали. Но не только физические и физиологические достоинства интересовали комиссию. Нужны были люди, всесторонне развитые, обладающие высокими нравственными качествами, отменными летными навыками, твердым, волевым характером.

Генерал-полковник авиации Николай Каманин. В служебной аттестации Гагарина, выданной ему по окончании Оренбургского авиационного училища, записано:

"За период обучения в училище показал себя дисциплинированным, политически грамотным курсантом. Уставы Советской Армии знает и практически их выполняет. Строевая и физическая подготовка хорошая. Теоретически подготовлен отлично. Государственные экзамены по теоретическим дисциплинам сдал со средним баллом - пять. Летную программу усваивал успешно и приобретенные навыки закреплял прочно. Летать любит, летает смело и уверенно. Государственные экзамены по технике пилотирования и боевому применению сдал с оценкой "отлично". Материальную часть самолета, спецоборудование, авиавооружение знает хорошо и эксплуатирует грамотно. Училище окончил по первому разряду. Делу КПСС и социалистической Родине предан".

Подобные выводы читали члены комиссии в личном деле Гагарина. Казалось, они были типичными для каждого курсанта, успешно осваивающего летную программу. Но были штрихи, которые его характеризовали как-то по-особенному. Ну, например, он окончил училище по первому разряду, а это давало ему право выбора места своей будущей службы. А мало ли их в нашей стране - привлекающих отличными географическими и климатическими условиями. Центр, Украина, Кавказ - выбирай, молодой лейтенант!

Но Гагарин выбрал Крайний Север. И поехал он вскоре после свадьбы с молодой женой Валентиной в края заполярные, трудные и вообще для жизни, а уж для летной работы тем более.

В авиационном полку молодой летчик-истребитель начал летать на реактивных самолетах. Постепенно привыкал к условиям полярной ночи, к лютым зимним морозам. Учился перехватывать воздушные цели, летал по дальним маршрутам, вел учебные воздушные бои.

Однажды, когда Гагарин закончил последнее упражнение в зоне, погода резко ухудшилась. Снеговые заряды закрыли землю, садиться на аэродром пришлось почти вслепую. Молодой летчик не испугался поединка со стихией. Он хорошо рассчитал заход на посадку, четко выполнил команды с земли и сумел благополучно посадить машину.

Значит, не теряется в сложной ситуации, решили члены комиссии по отбору космонавтов, прибывшие в часть, где служил Гагарин.

Летчик-космонавт СССР Георгий Шонин. Я вспоминаю один из осенних дней теперь уже далекого 1 959 года. Крайний Север. Заснеженные сопки, как часовые в тулупах, застыли по краям заполярного аэродрома. Мороз градусов под двадцать. Метет небольшая поземка. По тропинке, пробитой от аэродромного домика к штабу части, ступая след в след, идем мы - небольшая группа молодых летчиков. Нас вызвал к себе командир. Зачем? Этого мы не знаем.

У штаба встречаем нескольких летчиков из "братской части". Один из них - Юрий Гагарин.

- Жора, вас что, из проруби, что ли, вынули? - окидывает он взглядом наши унылые физиономии.

Оказалось, Юрия тоже вызвали к командиру.

Подходим к двери кабинета. Небольшая заминка: "Кому шагать первым?" Поняв, что храбреца не будет, Юрий предлагает идти гуртом, и мы, следуя его совету, все сразу входим в кабинет.

Командир обводит нас взглядом:

- Да вы, собственно, мне не нужны. Зайдите в соседнюю комнату, там с вами побеседуют приехавшие товарищи.

Всей группой вваливаемся в соседнюю комнату. Однако нас вежливо попросили выйти и входить по одному.

Дожидаюсь своей очереди. Вхожу. Передо мной за столом сидят два человека - оба медики. Это несколько озадачило. Зачем я понадобился врачам?

Между тем мне предложили сесть и стали задавать вопросы. Разговор пошел на обычные, если можно так сказать, избитые темы: как идет служба, как летаю, привык ли к Заполярью, чем занимаюсь в свободное время, что читаю. Поинтересовались, как справляюсь с партийными обязанностями (я в то время был секретарем парторганизации эскадрильи).

Дня через два начался очередной тур бесед. Пригласили уже не всех, а только некоторых из первоначальной группы. Я настороженно ожидал, когда наконец мне зададут тот вопрос, ради которого приехали эти люди. И вот меня спросили:

- Как вы отнесетесь к предложению летать на более современных типах самолетов?

- С радостью! - отвечаю.

- Ну, а если речь пойдет о принципиально новом типе летательного аппарата?

Я сразу же сник. Тогда создавалось много вертолетных частей, и, естественно, туда требовались пилоты, а среди нашего брата вертолет не пользовался популярностью. Не та скорость, не те высоты. Стрекоза, да и только.

- Я летчик-истребитель,- говорю.- Я специально выбрал училище, где учат летать на реактивных, а не...

- Вы не так поняли,- успокоили меня.- Речь идет о дальних полетах - о полетах на ракетах вокруг Земли.

Несмотря на то что уже тогда в космическом пространстве кружился не один спутник, полеты человека в космос относились все еще к области фантастики. Даже среди нашей летающей братии о них всерьез не говорили.

- Вокруг Земли? - с сомнением переспросил я и, тут же поняв, о чем речь, с поспешностью добавил: - Я согласен.

- Но вам придется еще пройти очень серьезное медицинское обследование в Москве. Можете споткнуться на каком-либо испытании, и все ваши старания окажутся напрасными. Вас это не смущает?

Этот вопрос звучал предостерегающе. В нем чувствовалась вся серьезность нашего разговора. Он подводил итог. Он требовал от меня вдумчивости и отчета перед самим собой.

- Я готов!- сказал я.

- Тогда ждите вызова из Москвы,- обнадежили меня.

К вечеру узнал, что многие из тех, кто был на второй беседе, не получили приглашения на отборочную комиссию. Некоторые по разным личным соображениям сами отказались от предложения работать на новой технике, и нас осталось только шестеро. Одним из тех, кто оказался в этой шестерке, был Юрий Гагарин.

Летчик-космонавт СССР Валерий Быковский. Моей мечтой было стать летчиком-испытателем.

"Чтобы мечта осуществилась, нужно действовать!" - решил я и подал командованию части рапорт: "Прошу допустить меня к испытательской работе".

И вот однажды меня вызвали к командиру части полковнику Алешкину. В кабинете было много народу. Никого, кроме самого командира и замполита, я не знал, да и не встречал раньше в расположении гарнизона. Большинство - медики.

Полковник сказал:

- Вы рветесь в летчики-испытатели. Так вот эти товарищи,- он кивнул в сторону врачей,- могут помочь вам.

Я чувствовал, как меня рассматривали: пристально, с любопытством.

Потом один из врачей спросил:

- Часто ли вам приходилось испытывать в полетах перегрузки и какие?

Кувыркаясь в воздухе, делая фигуры высшего пилотажа, я иногда нарушал инструкции и создавал предельно трудные условия для себя и для машины. Врать не стал и, несмотря на то что понимал, как влетит мне от командира, признался как на духу:

- Бывали пяти-шестикратные перегрузки... восьми... Можно бы и побольше, но нам запрещают...

Смотрю - гости переглядываются, смеются. Поди знай, кому что по вкусу!

- Вы хотели бы летать на новой технике? - спросил один из врачей.

- Да,- ответил я.

Потом вызов в Москву, строжайшая медицинская комиссия, встреча с Юрием Гагариным, Германом Титовым, Андрияном Николаевым, Павлом Поповичем, другими кандидатами для полета в космос.

Летчик-космонавт СССР Павел Попович. В кабинете генерала - офицеры. Разговор деловой, без дипломатии.

- Хотите летать в космос?

- На чем?

- На спутниках.

- Когда нужно дать ответ?

- Не торопитесь. Можете прийти и завтра и послезавтра.

Не вышел - выбежал на улицу. От штаба до ворот 300 шагов, обратно тоже 300. Если шагать до дальней клумбы - еще 210 шагов. Но на обратный путь мне хватило и 180.

- Разрешите войти? - открыл я дверь в кабинет генерала.

- Входите.

- Когда нужно собираться? Я готов.

- Не торопитесь. Еще предстоит медицинская комиссия. Мы вас вызовем. Ждите.

Летчик-космонавт СССР Евгений Хрунов. Затрудняюсь сказать, когда космос впервые вошел в мою жизнь. Во всяком случае, не тогда, когда я стал летчиком. Тем более что летчиком я быть, в общем-то, и не собирался, а собирался выращивать хлеб на полях. Поступил в техникум механизации сельского хозяйства, получил диплом механика и... подал заявление в авиационное училище.

Так стал познавать небо. Хотя о космосе - большом, настоящем - задумывался на этом этапе не больше других. Даже тогда, когда в космические выси взмыл первый искусственный спутник Земли и мы у себя в подразделении бурно обсуждали это событие, лично я считал полет человека в космос всего лишь мечтой. Далекой и малореальной.

А тем временем в часть к нам приехали врачи, и как-то так само собою вышло, что я оказался в числе тех, кто был командирован в Москву для медицинского обследования.

Дни тянулись медленно, похожие один на другой, а нас оставалось все меньше и меньше: ежедневно кто-нибудь покидал госпиталь. В конце концов из всей группы только я один и удержался. Представляете: один из тридцати летчиков...

Летчик-космонавт СССР Алексей Леонов. Я служил в летной части, которой командовал Герой Советского Союза Забырин. Летал с удовольствием. Всякий полет, будь он прост или сложен, приносил новые впечатления, радостное ощущение того, что занимаешься любимым делом.

В жизни каждого летчика бывают случаи, когда неожиданно проверяются и его выдержка, и его мастерство. Такие случаи были и у меня. Вернуться на свой аэродром при сложнейших метеорологических условиях, точно совершить посадку, не растеряться, если вдруг откажут приборы,- значит подтвердить, что ты настоящий профессионал.

Однажды по части пронесся слух:

- Прибыла из Москвы комиссия. Будет отбирать лучших летчиков.

Куда? Зачем? Этого никто из наших ребят толком не знал.

Меня командир части тоже послал на эту комиссию. Я, конечно, был доволен: все-таки в лучших, значит, числюсь.

И вот начинается разговор с членами комиссии. Вначале мне показалось, что хотят взять меня в летчики- испытатели. А это - мечта каждого.

- Согласен,- говорю.

Но разговор не кончается.

- Техника будет другая,- объясняют,- не самолеты. И вообще дело совершенно новое и очень, очень трудное.

Наверное, члены комиссии, нажимая на трудности, перестарались. И я решил про себя, что в данном случае от человека, то есть, значит, от меня, потребуется тоже что-то необычайное.

Я в то время ухаживал за девушкой, и вот у меня почему-то вырвался вопрос:

- А жениться можно будет?

Вся комиссия так и покатилась...

- Конечно, можно!

- Ну в таком случае я на все согласен!

В госпиталь на обследование я попал с первой группой, в которой были Гагарин, Николаев, Попович, Быковский. В госпитале - скука. Достал бумагу - принялся рисовать. Увидел, чем я занимаюсь, Гагарин. Говорит:

- Давай повеселим ребят - сделаем сатирическую стенгазету.

Сделали. Назвали, как подобает месту издания, "Шприц".

Летчик-космонавт СССР Павел Попович. Многих кандидатов медики отсеивали по состоянию здоровья, и в нашей стенгазете, которую редактировал Леша Леонов, постоянно появлялись "веселые картинки", живописующие неудачников. Гагарин раньше других понял, как важны в создавшейся обстановке такт, внимательное отношение друг к другу. Он посоветовал Леонову смягчить некоторые шаржи и карикатуры.

Огонь критики перенесли на врачей, "беззастенчиво мучающих скромных пай-мальчиков". Это помогло. Настроение у ребят поднялось. В палате снова появились улыбки и смех.

Летчик-космонавт СССР Георгий Шонин. Вполне понятно, что не все могли соответствовать требованиям, предъявляемым к будущим космонавтам. На то и отбор.

Но кто тогда мог точно сказать, какими должны быть эти требования? Поэтому для верности они были явно завышенными, рассчитанными на двойной, а может быть, на тройной запас прочности. И многие, очень многие возвращались назад в полки. В среднем из 15 человек проходил все этапы обследования только один. Некоторых вообще списывали с летной работы. И кто мог дать гарантию, что этим списанным не окажешься ты? Приходилось ради будущего рисковать настоящим - профессией летчика, правом летать. Неудивительно, что были ребята, которые, уже в процессе отбора заподозрив у себя какой-то мелкий дефект, отказывались от дальнейшего обследования и уезжали к прежнему месту службы.

Летчик-космонавт СССР Виктор Горбатко. Комиссия была беспредельно строгой, конкурс был пожестче, чем в любом популярном вузе. После очередного тура обследования кто-то из кандидатов возвращался в свой гарнизон, и тогда невольно возникали сомнения: а не бросить ли все это? Дело-то ведь добровольное.

Однажды Гагарин предложил:

- Давайте закроем дискуссию. Будем держаться до конца. И - выдержим. Все согласны?

В палате нас было четверо. Двое - Алексей Леонов и я - приняли предложение Гагарина, а четвертый сказал:

- С меня, пожалуй, довольно...

Твердость характера, выдержку космос потребовал предъявить как пропуск - при входе.

Врач, первый начальник Центра подготовки космонавтов Евгений Карпов. Последний круг отбора включал в себя специальные испытания на различных стендах и установках. Летчики обычно знакомы с барокамерой и центрифугой. Но здесь их ожидало и кое-что новое. Да, испытания были серьезнее тех, что проходили в авиационных частях. Вновь начался отсев. Один летчик при испытании потерял сознание, у другого появилась тошнота. В подобных случаях вопрос о дальнейших испытаниях, как правило, отпадал.

Летчик-космонавт СССР Герман Титов. Помню, посадят тебя в кресло, закрепленное на длинном коромысле, обвяжут тело всякими датчиками и счетчиками и начинают раскручивать. Через несколько секунд чувствуешь, что на тебя наваливается адская тяжесть. Будто слон наступил на грудь и давит, давит всем своим слоновьим весом. Веки наливаются свинцом, пальцы делаются пудовыми, и даже вдох и выдох стоят неимоверных усилий, а врачи по радиотелефону требуют, чтобы ты им популярно объяснял, как себя чувствуешь и что при этом видишь и думаешь. А что тут будешь думать, когда центрифуга несется все быстрей и быстрей, а перегрузки достигают десятой кратности?

Академик Василий Парин. Испытание нагрузками было разделено на несколько десятков частичных испытаний. Одним из самых интересных было испытание так называемой двухступенчатой сверхмаксимальной нагрузкой. Проводилось оно с помощью приспособления, напоминающего медицинский велосипед. На этом велосипеде испытуемый, оснащенный многочисленными датчиками, должен в течение 5 минут крутить педали с усилием, соответствующим мощности в 100 ватт, а затем постепенно по 25 ватт увеличивать нагрузку. При этом присоединенные к телу испытуемого датчики точно показывают параметры давления крови, сердечной деятельности, дыхания и учащение пульса. В результате врачи получали верное представление о физической выносливости кандидата в космонавты, о состоянии его системы кровообращения и органов дыхания.

Много ценных сведений давало и так называемое пассивное ортостатическое испытание, в ходе которого исследуют кровообращение испытуемого, пристегнутого ремнями к стенду и помещаемого сначала в горизонтальное положение, потом в вертикальное и, наконец, в положение головой вниз.

Пожалуй, нет в организме такой "детали", которая не подвергалась бы врачебным исследованиям. Лабораторный анализ мочи, к примеру, проводился на 20, анализ крови - на 49 параметров.

Летчик-космонавт СССР Георгий Шонин. Вот так, или примерно так, отбирали нас, молодых летчиков- истребителей, для того, чтобы потом, после тщательного медицинского обследования, оставить два десятка человек для подготовки к первым космическим стартам.

Врач Александр Бабийчук. Я видел этих молодых, жизнерадостных, крепких людей. По возрасту и должности старшим из них был 35-летний командир эскадрильи Павел Беляев. На два года моложе его - инженер-капитан Владимир Комаров. 30-летний капитан Павел Попович имел наиболее солидную летную подготовку: он летал на истребителе МИГ-19 (другие товарищи - на истребителях МИМ 5 и МИГ-17). Старшим лейтенантам Валерию Быковскому, Борису Волынову, Юрию Гагарину и лейтенанту Алексею Леонову шел 26-й год, старшему лейтенанту Герману Титову - 25-й. В возрасте 25 - 30 лет были и остальные кандидаты в космонавты. Они горели желанием заняться новым, поистине небывалым делом.

Генерал-полковник авиации Николай Каманин. Возглавить группу будущих летчиков-космонавтов поручили опытному и умелому воспитателю, способному и смелому экспериментатору, видному специалисту в. области авиационной медицины Евгению Анатольевичу Карпову. Он же был председателем отборочной комиссии, в которую кроме него входили видные клиницисты и научные работники: А. А. Вишневский, Н. С. Молчанов, М. М. Филиппов, К. Ф. Бородин, А. Г. Кузнецов, К. Ф. Канарейкин, Г. Л. Комендантов, А. С. Усанов, В. И. Яздовский, Н. Н. Гуровский.

Когда комиссия на заключительном заседании подытожила свою работу, председатель сказал:

- В строю остались самые сильные, самые надежные, можно сказать - счастливчики. Будем надеяться, что они окажутся вполне годными для того, чтобы первыми вступить в космос.

Летчик-космонавт СССР Георгий Шонин. В марте 1960 года первая группа, которую стали называть отрядом, в основном была сформирована. В нее вошли: Павел Беляев, Валерий Быковский, Борис Волынов, Юрий Гагарин, Виктор Горбатко, Владимир Комаров, Алексей Леонов, Андриян Николаев, Павел Попович, Герман Титов, Евгений Хрунов, я и еще восемь молодых парней из различных авиационных частей ПВО, ВМФ и ВВС. Кому-то из нас предстояло первым взять на себя огромную ответственность - проложить человечеству путь к звездам.