Посвящается людям коммунизма

Руководитель стартовой службы Анатолий Кириллов. На старте все готово к приему космонавтов. По всему контуру площадки стоят люди. Испытатели не уходят со своих рабочих мест. В центре бетонной площадки свободное пространство. Возле него - члены Государственной комиссии, руководители космодрома и кинооператоры, готовящие аппаратуру к съемке. Сюда должен подойти автобус с космонавтами.

И вот вдали показался бело-голубой автобус. Сразу прекратились все разговоры. Люди замерли.

Автобус Львовского завода ЛАЗ - 695Б медленно приближается к стартовой площадке.

6 часов 50 минут. Резко открылась передняя дверь.

Ведущий конструктор Олег Ивановский. Автобус остановился неподалеку от ракеты. Из передней двери показывается Юрий Гагарин. На нем ярко-оранжевый скафандр. Осторожно ставя ноги в черных ботинках на ступеньки, он сходит на бетон стартовой площадки. Его сопровождают медики и конструкторы скафандра. Евгений Анатольевич Карпов и Павел Романович Попович помогают выйти Герману Титову.

Руководитель стартовой службы Анатолий Кириллов. Юрий проходит десятка полтора метров и останавливается напротив председателя Государственной комиссии. В ярко-оранжевом скафандре и в большом белом шлеме с буквами "СССР" космонавт выглядит сутулым, большеголовым.

Секундная пауза. Поднеся руку к гермошлему, Гагарин рапортует:

- Товарищ председатель Государственной комиссии, летчик-космонавт старший лейтенант Гагарин к полету на первом в мире космическом корабле-спутнике "Восток" готов!

Голос Гагарина тверд и спокоен. Но нет в нем, кажется, привычной звонкости.

Врач Александр Бабийчук. Гагарин докладывал о готовности к полету, а я не сводил глаз с Королева. Каким он мне запомнился в те минуты? Человеком с огромным самообладанием. Ничто в его лице не выказывало волнения. Стоял прямо, чуть опустив голову. А когда Гагарин закончил свой короткий рапорт, Королев подошел к нему и спокойно, по-мужски обнял.

Негромкий недолгий разговор между Главным конструктором и первым космонавтом, и вот мы расслышали слова:

- Пора, Юра!

Руководитель стартовой службы Анатолий Кириллов.

Улыбаясь, приветствуя всех на ходу, Гагарин неторопливо пошел к лифту.

Ободряющие возгласы, пожелания счастливого пути, аплодисменты сливаются в радостный и веселый гул.

Возле лестницы, ведущей на площадку, с которой лифт должен был доставить его к космическому кораблю, Гагарин остановился и, повернувшись лицом к провожающим, поднял кверху руку в черной перчатке, как бы требуя внимания и тишины.

Сразу стало тихо. Над стартовой площадкой зазвучали слова заявления, которое Юрий Гагарин сделал для печати и радио. На магнитофонную ленту его записывал корреспондент Всесоюзного радио Юрий Летунов.

Юрий Гагарин. Заявление, которое я сделал, широко известно. Оно было напечатано в газетах, передано по радио. Тем не менее хочется вспомнить несколько фраз, сказанных на космодроме. Они ведь точно отражали мое душевное состояние перед полетом, мои чувства и мысли:

"Счастлив ли я, отправляясь в космический полет? Конечно, счастлив. Ведь во все времена и эпохи для людей было высшим счастьем участвовать в новых открытиях. Мне хочется посвятить этот первый космический полет людям коммунизма - общества, в которое уже вступает наш советский народ и в которое, я уверен, вступят все люди на Земле. Сейчас до старта остаются считанные минуты. Я говорю вам, дорогие друзья, до свиданья, как всегда говорят люди друг другу, отправляясь в далекий путь. Как бы хотелось вас всех обнять, знакомых и незнакомых, далеких и близких!"

Академик Василий Парин. Стали прощаться. Гагарин обнял Германа Титова, что-то зашептал из шлема в шлем. Несколько мгновений их лиц не было видно, и, не зная, где секундой раньше стоял первый, а где дублер, нельзя было различить "кто есть кто": одинаковый рост, и фигуры, и апельсинового цвета скафандры.

Летчик-космонавт СССР Герман Титов. В ту самую минуту, когда Гагарин шагнул ко мне навстречу, чтобы попрощаться, в голове у меня, помнится, промелькнуло: "Он улетает - я остаюсь, а мы ведь с ним не поцеловались..." О том же, как видно, подумал и Юрий. Разом, в один момент, рванулись мы друг к другу и... Удар металла о металл, отозвавшийся звоном в ушах, мигом заставил вспомнить, что оба мы в гермошлемах.

Гермошлем к гермошлему, глаза в глаза, стояли мы, обхватив друг друга за плечи, у края бетонной площадки, поблизости от "ЛАЗа" с включенным, урчащим на холостых оборотах мотором. В это мгновение со стороны могло показаться, что мы о чем-то шепчемся, Юрий и я.

Академик Василий Парин. Дублер оторвался от Первого, еще раз потряс его руки и медленно пошел к автобусу. Он неуклюже оборачивался на ходу и махал рукой.

Я не запомнил, кто стоял рядом, кто прощался с космонавтом прежде меня и кто все это время приговаривал тихонько: "Товарищи, дорогие, быстрей прощайтесь. У нас и наверху работы хватит... Время!.." Я протирал очки и все никак не мог протереть их. Но вот космонавт повернулся ко мне: на лице ни тени, если не считать тень от забрала шлема.

Когда целовались, я неловко ткнулся щекой в край "забрала". Почувствовал, что щеку саднит. Потом, в автобусе, уже когда уезжали со стартовой, в водительском зеркале рассмотрел, что ссадина-то порядочная. Это, пожалуй, была единственная "космическая травма" того дня.

Генерал-полковник авиации Николай Каманин. Несмотря на то что, согласно письменному распоряжению Главного конструктора, доступ на стартовую площадку был строго ограничен, народу возле лифта собралось значительно больше, чем мы предполагали. И каждому хотелось во что бы то ни стало попрощаться с Гагариным. Пришлось почти силой вырывать его из объятий провожающих. Подтолкнув Юрия к лестнице, по которой он должен был подняться, чтобы попасть в лифт, я крепко пожал ему руку и сказал:

- До встречи в районе Куйбышева. Через несколько часов.

Руководитель стартовой службы Анатолий Кириллов. Гагарин не спеша преодолел 15 ступенек лестницы, остановился у открытой двери лифта и, повернувшись, помахал нам сверху рукой.

Проводы окончились. Надо работать дальше.

Я взял микрофон:

- Всем присутствующим на старте, не занятым в работе, покинуть площадку!

Через несколько минут у ракеты остались только испытатели, продолжавшие подготовку полета.

Ведущий конструктор Олег Ивановский. Нас было четверо - два конструктора и два классных специалиста по монтажу ракет. Мы встретили Юрия Алексеевича на нижней площадке стартового устройства, перед входом в лифт. Две-три минуты подъема - и верхняя площадка. Гагарин осматривается:

- Ну как у вас?

- Порядок!

- Раз так, садимся.

Мой напарник помогает Гагарину забраться в кабину и лечь в кресло.

Отхожу немного в сторону, чтобы не мешать.

Сейчас Гагарин начнет проверку систем кабины, включит радиосвязь.

И действительно, почти тотчас же слышу из люка его голос:

- Как слышите меня? Вас слышу хорошо. Вас понял: приступить к проверке скафандра.

Генерал-полковник авиации Николай Каманин. Был

опробован скафандр и проверена связь. На КП связь с бортом держали Главный конструктор Королев, космонавт Павел Попович и я. Наш позывной был "Заря", позывной Гагарина - "Кедр". Вот подробный доклад Гагарина перед стартом.

- Проверку связи закончил. Как поняли? Исходное положение тумблеров на пульте управления заданное. Глобус на месте разделения, широта северная - 63 градуса, долгота восточная - 97 градусов, коррекция - цифра 710, время разделения - 9 часов 18 минут 07 секунд. Подвижный индекс прибора контроля работы спуска находится в исходном положении, первые сутки, день. Давление в кабине - единица, влажность - 65 процентов, температура - 19 градусов, давление в отсеке - 1,2, давление в системе ручной ориентации - 155, в первой автоматической ориентации - 155, во второй автоматической ориентации - 157, давление в баллоне тормозного двигательного устройства - 320 атмосфер. Самочувствие хорошее, к старту готов.

Ведущий конструктор Олег Ивановский. Пять минут девятого. Объявлена часовая готовность. Надо прощаться с Юрием Алексеевичем и закрывать люк.

Мгновение - и крышка накинута на замки. Быстро навинчиваем гайки: первая, пятнадцатая, семнадцатая, двадцать третья и, наконец, последняя, тридцатая гайка...

Как по команде, все облегченно вздохнули - и тут же тревожный, настойчивый сигнал телефонного зуммера.

- Почему не докладываете? Как дела?

Голос у Королева взволнованный.

- Сергей Павлович, тридцать секунд назад закончили установку крышки люка. Приступаем к проверке герметичности.

- Правильно ли установлена крышка? Нет ли перекосов?

- Нет, Сергей Павлович. Все нормально...

- Вот в том-то и дело, что ненормально! Нет КП-три...

Я похолодел. КП-три - это специальный электрический контакт прижима крышки, сигнализирующий о том, что она нормально закрыта.

- Крышка установлена нормально.

- Что можете сделать для проверки контакта? Успеете снять и снова установить крышку?

- Успеем, Сергей Павлович. Только передайте Юрию Алексеевичу, что мы открываем люк.

- Все передадим. Спокойно делайте дело, не спешите!

Мы понимали, что времени почти нет, а потому конечно же спешили. Но вот снятая крышка опять поставлена на замки. Снова гайки: первая, пятнадцатая, седьмая, двадцать третья... Есть последняя!

В телефоне голос Сергея Павловича:

- КП-три в порядке! Приступайте к проверке герметичности.

- Есть!

Проверяем герметичность. Четыре пары глаз впились в стрелку вакуумметра. Не дрогнет ли? Не поползет ли по шкале?

Положенные минуты истекли.

Стрелка неподвижна.

- Есть герметичность! - кричу в трубку телефона.

Слышу голос Сергея Павловича:

- Хорошо. Вас понял. Заканчивайте ваши дела. Сейчас мы объявим тридцатиминутную готовность.

Врач, первый начальник Центра подготовки космонавтов Евгений Карпов. Герман Титов все это время находился в автобусе. Он был готов, случись что-нибудь непредусмотренное, в любой момент заменить товарища. Автобус стоял метрах в ста пятидесяти от ракеты, и нам было хорошо видно, что происходит на пусковой площадке.

Заслуженный летчик-испытатель СССР доктор технических наук Марк Галлай. Репродукторы громкой трансляции время от времени сообщали: "Готовность - три часа", потом: "...два часа", "...час", "...тридцать минут".

С каждым таким сообщением площадка все более пустела. Сделавшие свою часть дела люди уходили с нее, садились в машины и уезжали далеко в степь, в заранее отведенные для них стартовым расписанием места.

Врач, первый начальник Центра подготовки космонавтов Евгений Карпов. Минут за сорок до пуска "Востока" Сергей Павлович заглянул к нам в автобус. Он уведомил нас, что у Гагарина все хорошо и что по объявлении тридцатиминутной готовности мы должны помочь Герману Титову освободиться от космического скафандра, а затем ехать на пункт наблюдения, где уже собрались многие специалисты.

- После запуска приводите космонавтов ко мне,- уже на ходу бросил Сергей Павлович и поспешил в бункер, из которого поддерживалась с Гагариным двусторонняя связь по радиотелефону. Академик был напряжен, собран и деловит. От утренней озабоченности и усталости даже следа не осталось.

Выполняя указание Главного конструктора, за полчаса до старта уезжаем на наблюдательный пункт. Это примерно в полутора километрах от пусковой позиции. Громкая связь доносит команды руководителя пуска. Королев спокойным голосом передает их на борт "Востока".