17. Восемь лет спустя

Более восьми лет минуло с того дня, когда теория ракеты впервые появилась на страницах "Научного обозрения". Восемь трудных лет прожил ученый, прежде чем дождался своего часа. Петербург словно забыл о его существовании. Только одна небольшая статья "Реактивный прибор как средство полета в пустоте и атмосфере" - краткое резюме труда, опубликованного М. М. Филипповым, - появилась в 1910 году в журнале "Воздухоплаватель". Но прошел еще год, прежде чем почтальон принес на Коровинскую улицу письмо, взбудоражившее Циолковского. Редактор петербургского журнала "Вестник воздухоплавания" Б. Н. Воробьев спрашивал: на какую тему хотел бы Константин Эдуардович написать статью для его журнала?

Циолковский не раздумывал ни секунды. В отличие от "Научного обозрения" "Вестник воздухоплавания" - издание чрезвычайно распространенное, широкая общественная трибуна. Неужто он откажется от возможности пропагандировать с этой трибуны свои идеи завоевания космоса?

"Я разработал некоторые стороны вопроса о поднятии в пространство с помощью реактивного прибора, подобного ракете, - писал Циолковский редактору журнала, - математические выводы, основанные на научных данных и много раз проверенные, указывают на возможность с помощью таких приборов подниматься в небесное пространство, и может быть - основывать поселения за пределами земной атмосферы..."

Отвечая "Вестнику воздухоплавания", Константин Эдуардович предложил опубликовать вторую часть своей работы. Могло ли такое предложение не заинтересовать редакцию? Разумеется, нет. Ведь публикация труда Циолковского из номера в номер, обрываясь всякий раз на самом интересном месте, с традиционной припиской "Продолжение следует", привлекала к журналу внимание читателей и сулила издателям журнала моральный и коммерческий успех.

Передавая на суд читателей большой труд Циолковского, журнал предпослал ему весьма осторожную оговорку:

"Ниже мы приводим интересную работу одного из крупных теоретиков воздухоплавания в России К. Э. Циолковского, посвященную вопросу о реактивных приборах и о полете в безатмосферной среде.

Автор сам ниже указывает на грандиозность развиваемой им идеи, не только далекой от осуществления, но еще не воплотившейся даже в более или менее конкретные формы.

Математические выкладки, на которых основывает автор свои дальнейшие выводы, дают ясную картину теоретической осуществимости идеи. Но трудности, которые неизбежны и огромны при той непривычной и неизвестной обстановке, в которую стремится проникнуть автор в своем исследовании, позволяют нам лишь мысленно следовать за рассуждениями автора".

Растянутость публикации (работа печаталась с девятнадцатого номера за 1911 год до девятого номера 1912 года) затрудняла чтение и восприятие идей Циолковского. Но, разумеется, это не могло помешать замечательным замыслам найти свой путь к читателям.

Коротко напомнив о выводах 1903 года, Циолковский открывает совершенно неведомую область знания. Силе тяготения объявлена война, и потому Константин Эдуардович спешит представить читателям незримого, но грозного противника.

Неужто эта сила и впрямь непобедима? Тяготение рисуется Циолковскому стеной, изолирующей нашу планету. Крепка стена - огромный полый шар-невидимка, обрекший человечество на вечный плен. Но ведь даже самые крепкие стены рушатся, когда объединяются для штурма ум, знания и энергия.

"Одолейте эту стену, прошибите эту неуловимую равноплотную оболочку, - призывает Циолковский, - и тяготение побеждено на всем его бесконечном протяжении".

Формулы и расчеты Циолковского - грандиозный стенобитный таран, который он дарит людям. Под ударами рухнет непобедимая преграда. Константин Эдуардович вычисляет работу по преодолению сил тяготения планеты, определяет скорость, с которой придется лететь космическим путешественникам, вычисляет время полета. Впервые в научной литературе исключительно смело рисуется грандиозная картина грядущего межпланетного путешествия. И эхо не литературная зарисовка: Циолковский развертывает научно обоснованный, строго логичный план овладения космическим пространством.

Перенесемся мысленно в 1911 год. По улицам цокают копыта извозчичьих лошадей. С фырканьем катятся первые автомобили, неуклюжие и громоздкие. Одетые в кожаные штаны и кожаные черные куртки шоферы пугают прохожих пневматическими сигналами - клаксонами. Конка еще не уступила своих позиций трамваю. Позвякивание ее колокольчиков сливается с малиновым перезвоном церковных колоколов. Долгими деревенскими вечерами жужжат прялки, а глаза прях разъедает дым вонючих каганцев да лучин... Как далеко все бытие Российской империи от сказочно-величественных контуров космического корабля, которые набрасывал Циолковский!..

Нужно ли удивляться, что напечатанная в распространенном журнале (а "Вестнику воздухоплавания" на недостаток популярности жаловаться не приходилось) статья Циолковского наделала немало шума.

Вспомните жаркие споры последних лет: был ли Тунгусский метеорит космическим кораблем? Посещали ли Землю звездные пришельцы, выросшие под светом чужого далекого солнца? И вы поймете, как взволновала статья Циолковского в "Вестнике воздухоплавания" интеллигентного читателя. Да как же можно было не волноваться? Все впечатляло в этой статье. Ведь речь шла о металлических футлярах с водой, способных уберечь будущих путешественников от смертельно опасных перегрузок в первые минуты старта. Об огромных оранжереях, очищающих воздух в помещениях ракеты, позволяющих взращивать плоды - пищу будущих космонавтов. О борьбе с невесомостью. Об использовании для создания силы тяги электронов, продуктов распада радиоактивных веществ.

И читатель (наш отец или дед), ошеломленный обилием проблем, которые обрушивал на него учитель из Калуги, с жадностью вчитывался в смелые, зовущие вперед строки Циолковского: "Было время - и очень недавнее, когда идея о возможности узнать состав небесных тел считалась даже у знаменитых ученых и мыслителей безрассудной! Теперь это время прошло. Мысль о возможности более близкого, непосредственного изучения вселенной, я думаю, в настоящее время покажется еще более дикой. Стать ногой на почву астероидов, поднять камень с Луны, устроить движущиеся станции в эфирном пространстве, образовать живые кольца вокруг Земли, Луны, Солнца, наблюдать Марс на расстоянии нескольких десятков верст, спуститься на его спутники или даже на самую его поверхность, что, по-видимому, может быть сумасброднее. Однако только с момента применения реактивных приборов начнется новая, великая эра в астрономии - эпоха более пристального изучения неба".

Не нужно быть большим психологом, чтобы представить себе состояние читателя, оторвавшегося от последнего выпуска журнала со статьей Циолковского. Он оглядывается вокруг. Все как будто осталось на своих местах. Ничего не изменилось, а в голове звенят пламенные слова: "Смело же идите вперед, великие и малые труженики земного рода..."

И, вероятно, не раз и не два говорил такой читатель своим друзьям:

- Вы видели в "Вестнике воздухоплавания" статью Циолковского? Нет? Обязательно прочтите!

Впрочем, чтобы не оставлять места домыслам (а мне не хочется допускать их в этой документальной повести), я хочу привести подтверждения того шумного успеха, который имела статья Циолковского.

"Резонанс получился большой, - вспоминал спустя много лет редактор "Вестника воздухоплавания" Б. Н. Воробьев. - Откликнулись и научно-технические и популярные журналы, и общая пресса, и изобретатели. Многочисленные авторы выдвигали проекты конструкций реактивных самолетов, популяризировали идею межпланетных сообщений, популяризировали идею Циолковского о возможности завоевать пространства, выходящие за пределы воздушного слоя земли, и фантазировали о полном преобразовании в связи с этим структуры человеческого общества".

Полная победа над косностью! Но почему же мысли, получившие такой блестящий отзвук в человеческих умах, каких-то восемь лет назад прошли совершенно незаметными? Отчасти причиной тому большая популярность журнала "Вестник воздухоплавания", но главное в другом: в 1903 году авиация - удел небольших групп энтузиастов, проникшихся глубочайшей верой в будущее своих начинаний. К 1911 году она успела вырасти в большое и весьма романтичное дело. Именно успехам стремительно развивающейся авиации и обязана своим резонансом научно обоснованная идея межпланетных сообщений, вторично опубликованная Циолковским в 1911 - 1912 годах. Короче: самолет проложил путь космической ракете.

Нужно ли удивляться? Пожалуй, нет. В XX веке восемь лет для развития науки срок немалый. Вспомним, к примеру, другое восьмилетие: в 1938 году немецкие ученые Отто Ган и Фредерик Штрассман расщепили атом урана. И кто бы тогда поверил, что в 1945 году атомные бомбы уничтожат два крупнейших города Японии? Да, многое в науке можно переосмыслить за восемь лет.

Статья "Исследование мировых пространств реактивными приборами" принесла Константину Эдуардовичу большое богатство - дружбу с людьми, понявшими ценность его идей и сделавшими все возможное для их популяризации. Известные популяризаторы науки и техники Владимир Владимирович Рюмин и Яков Исидорович Перельман, профессор Николай Алексеевич Рынин действительно оказали Циолковскому неоценимую услугу. Занявшись распространением космических идей, они стали вскоре настоящими друзьями ученого. Дружба с этими людьми не раз поддерживала и согревала Циолковского в самые трудные для него времена.

Первым откликнулся Рюмин. Статья Циолковского ошеломила его.

"Прочел раз, прочел вторично с карандашом в руке, проверяя математические выкладки автора, - писал он. - Да! Это мысль! Циолковский не только один из многих завоевателей воздушной стихии. Это гений, открывающий грядущим поколениям путь к звездам. О нем надо кричать! Его идеи надо сделать достоянием возможно более широких читательских масс. Авось среди них найдутся люди, которые не только проникнутся величием мысли Циолковского, но и сумеют помочь ему приблизить ее осуществление. Надо им только доказать, что он прав, что полеты в безвоздушном планетном пространстве действительно возможны, что это не простая научная фантазия, а самая реальная возможность!"

Не откладывая, как говорится, в долгий ящик, Рюмин пишет статью для журнала "Природа и люди", еще более распространенного, нежели "Вестник воздухоплавания". Статья эта как небо от земли отличается от осторожного, перестраховочного предисловия "Вестника воздухоплавания".

Свое подлинно гражданское выступление в защиту соотечественника (оно невольно заставляет вспомнить статью П. М. Голубицкого "О нашем пророке") Рюмин начинает с того, что все знают о Цеппелине, но мало кому известен Циолковский; все читали Жюля Верна "От Земли до Луны", а теперь все могут прочесть о том, как фантазия обратилась в науку.

"Сухое заглавие, столбцы формул, масса числовых данных, но какая сказочная мысль иллюстрирована этими формулами и цифрами! Человек, только вчера оторвавшийся от Земли, делающий первые попытки завоевания воздушных путей сообщения, уже поднял глаза к мерцающим звездам, и гордая смелая мысль поразила его: "Туда, все выше и выше в мировое пространство".

Рюмин раскрывает читателям журнала принцип действия ракеты. Подробно и обстоятельно объясняет он, почему именно ракета станет единственным средством проникновения в космос, отмечает важность работ по освобождению энергии атома - эта энергия пригодится космическим кораблям грядущего.

Статья Рюмина проникнута истовой верой в осуществимость идей Циолковского. Однако он отлично знает, сколь тяжела судьба открывателей в царской России. Отсюда и заключительные слова: "Я лично твердо верю, что все же когда-нибудь настанет время, когда люди, - быть может, забыв имя творца этой идеи, - понесутся в громадных реактивных снарядах и человек станет гражданином всего беспредельного мирового пространства".

Редакция охотно предоставила Рюмину свои страницы для этой статьи. Ведь одним из сотрудников журнала "Природа и люди" был Я. И. Перельман, также увлекавшийся идеей завоевания космоса.

Так встретила русская интеллигенция вторую часть труда Циолковского.