Глава 1 540 секунд

Прошло семь лет. Семь долгих лет я в отряде космонавтов. Кажется, прошел все этапы подготовки, как говорят, огонь, воду и медные трубы. Тем временем после полета Гагарина освоение космоса шло огромными темпами и широким фронтом. Отлетали свое "Востоки" и "Восходы", вышли на космический простор "Союзы". Мои товарищи Г. С. Шонин, В. Н. Кубасов, А. В. Филипченко, В. Н. Волков, В. В. Горбатко, В. А. Шаталов, А. С. Елисеев устроили недавно целый космический хоровод сразу на трех "Союзах" - 6-м, 7-м и 8-м. Попади в это время к нам какой-нибудь средневековый звездочет, они его свели бы с ума. Уже готовилась к запуску орбитальная станция "Салют".

...В январе 1967 года из Америки пришла горькая весть. Три космонавта - первый экипаж "Аполлона" - погибли, сгорев заживо в кабине лунного корабля во время наземных испытаний. Тяжело и непривычно было сознавать, что среди космонавтов появились жертвы. До этого полеты были успешными, а о возможных неполадках, неожиданностях, отказах говорилось мало. И вот грянул гром...

Не миновала горькая чаша и нас - мы "теряем друзей боевых". 23 марта 1961 года погиб Валентин Бондаренко - самый молодой военный летчик из первого отряда космонавтов. Он в тот день заканчивал десятисуточное пребывание в сурдобарокамере, где испытывался одиночеством и тишиной. От небрежно брошенной ватки, смоченной спиртом, упавшей на спираль включенной электроплитки, вспыхнул пожар. Старший лейтенант Бондаренко погиб от ожогового шока за 20 дней до полета Гагарина.

Нет Ю. А. Гагарина, погибшего при выполнении учебного полета. Нет В. М. Комарова - после выполнения программы полета корабля "Союз-1" при посадке на Землю отказала парашютная система. Безвременно умер П. И. Беляев. Скончался С. П. Королев. Немного времени оставалось до трагического завершения экспедиции "Союз-1" - "Салют", когда погибнут Г. Т. Добровольский, В. Н. Волков, В. И. Пацаев.

Продолжаются потери и в американском отряде астронавтов. Четверо гибнут в авиационных катастрофах и один - в автомобильной. С риском и опасностью для жизни астронавтов осуществляются все американские экспедиции на Луну. "Аполлон-13" на подступах к Луне терпит аварию, и только благодаря мужеству астронавтов и ценой отказа от выполнения программы полета экспедиция заканчивается благополучно.

В 1970 году я приступаю наконец к непосредственной подготовке к космическому полету как командир одного из будущих "Союзов". Назначается мой бортинженер Виталий Севастьянов.

Виталий Иванович Севастьянов попал в отряд космонавтов из группы наших преподавателей, уже будучи кандидатом технических наук. Это высокоэрудированный специалист по ракетной технике, человек жизнерадостный, отзывчивый товарищ. К этому моменту он уже имел опыт космического полета. В качестве бортинженера он летал на "Союзе-9", где командиром был космонавт-3 Андриян Григорьевич Николаев. Полет был по тем временам рекордным по продолжительности - 17 суток 17 часов, выполнена обширная программа научно-технических и медико-биологических экспериментов. Словом, мой бортинженер слыл уже бывалым, стопроцентным космонавтом. Как-то он отнесется к новому, не летавшему в космос командиру? Быть командиром после Андрияна Николаева с его опытом, думалось мне, будет нелегко... Это обстоятельство заставляло меня работать с еще большим усердием, еще жестче и требовательнее относиться к себе.

С Виталием мы вылетели в 1975 году по одному адресу - на станцию "Салют-4", но в разных кораблях и в разных экипажах: я в январе на "Союзе-17" с бортинженером Г. Гречко, он в мае на "Союзе-18" с командиром П. Климуком. Во время старта "Союза-17" и нашей стыковки с орбитальной станцией Виталий находился на пункте управления полетом вместе с Андрияном Николаевым, Олегом Макаровым, Петром Климуком и Василием Лазаревым. Все летавшие, они выходили на связь, помогали нам рекомендациями и советами. Но это будет в январе 1975-го. А пока...

С Георгием Михайловичем Гречко мы стали работать вместе с конца 1971 года. Он мой ровесник. Оба мы были не новички, прошли подготовку в разных экипажах, получили определенный объем знаний в области космической науки и техники, астрономии, космической медицины, напрыгали более ста прыжков с парашютом, за плечами были тысячи часов полетов на самолетах различных типов, выполнен большой объем общефизической и специальной медико-биологической подготовки. В течение последующих лет прошли предметную подготовку по программе предстоящего полета.

И вот мы на космодроме 27 сентября 1973 года. В этот день стартовал космический корабль "Союз-12". В полет отправились В. Лазарев и О. Макаров. Мы с Георгием Гречко - дублеры.

Впервые я наблюдал старт космического корабля. Вообще космодром ошеломляет размахом, удивляет огромное пространство монтажно-испытательного корпуса, громадная ракета в объятиях установщика. Подобно башне, возвышается над космодромом гигантское сооружение стартового комплекса, расположенное на огромном столе над пропастью газоотводного канала.

Но еще больше поражает языческое зрелище старта ракеты, несущей космический корабль. Раздается грохот, раздирающий небеса и сотрясающий землю, и начинается буквально светопреставление, извержение вулкана. Яркая вспышка огня затмевает дневной свет, во все стороны мчатся, нарастая, дымные цунами. Вспышка огня усиливается, и огромная серебристая сигара верхом на огненном шаре медленно и вертикально всплывает над этим ураганом. Целая и невредимая, она вдруг с ускорением устремляется вверх и всего лишь через минуту превращается в комету. Когда понимаешь умом, что в эпицентре этого шквала на острие исполинской иглы два твоих товарища - холодеет кровь. Но вместе с долей страха испытываешь восторг и гордость, понимание того, как велик человек и как он мал перед этим фантастическим джинном - ракетой. Я верю в эту чудесную машину, я верю, что техника не подведет, все рассчитано, проверено, испытано на деле десятки раз, но смотреть, как улетают в неведомое твои товарищи, - испытание. Хочется только одного - скорее, скорее лететь самому. Наш час еще не настал, но он приближался, ждать оставалось недолго.

Мы продолжали готовиться и ждать. Ожидание - груз тяжелый. Лекарство от нетерпения я находил в одном - в труде. Я придумал себе девиз - считать каждую тренировку реальным полетом, и никаких скидок. Значит, перед каждой тренировкой надо просмотреть конспекты лекций, снова и снова осмотреть тренажер и всю технику. Свой девиз я про себя не держал, поделился им с бортинженером и нашел взаимопонимание. Потому что у Георгия требовательность к себе - тоже принцип. Такой подход к подготовке и наша дружная совместная работа пришлись по вкусу нашим методистам. Они убедились, что мы с Георгием работаем, как говорится, не от сих до сих, а трудимся с желанием, с удовольствием, с инициативой.

Мой бортинженер оказался на редкость уравновешенным, дружелюбным, душевным товарищем. К моменту нашего старта мы успели крепко подружиться.

И вот мы снова на Байконуре. Всего две недели назад, 26 декабря 1974 года, на космическую орбиту мощной ракетой выведена орбитальная станция "Салют-4". Мы с Георгием будем обживать ее. Последнее посещение монтажно-испытательного корпуса, где специалисты снаряжают в путь средство доставки экипажа на орбитальную станцию - транспортный корабль "Союз-17". Наш летательный аппарат в окружении металлических ферм, на ажурном стальном постаменте, в вертикальном положении, как на старте. Последнее "обживание", последние тренировки. Одетые в спортивные костюмы, с бортжурналами в руках, мы поднимаемся к люку спускаемого аппарата, занимаем свои рабочие места. Проверяем все еще и еще раз для полной уверенности. Нам предстоит работать с приборами и аппаратурой, нам вести эту машину на стыковку с орбитальной станцией, нам предстоит возвращаться в этом корабле на Землю.

После осмотра корабля выходим наружу. Специалисты МИКа смотрят на нас вопросительно: ждут оценки своего труда. Объясняем, что мы были придирчивы, но дефектов не нашли. Корабль к старту подготовлен хорошо, все наши предварительные замечания учтены.

Утром 9 января 1975 года ракета-носитель и корабль "Союз-17" уже на стартовой площадке. Вокруг них собираются сотни людей. Для нас это прощание с Землей. Для представителей конструкторских коллективов и служб космодрома это прощание с экипажем, промежуточный итог большой работы, передача эстафеты другим наземным службам "Зари". Такая встреча - традиция. Ее ритуал разработан Сергеем Павловичем Королевым и неукоснительно соблюдается, начиная с полета Юрия Гагарина.

Звучит мелодия торжественного марша, и мы с цветами в руках, прикрывая их от студеного дыхания казахстанской суровой зимы, совершаем традиционный круг почета.

Январский ветер свободно гуляет по раздолью байконурской степи, гудит в ажурных сплетениях стальных конструкций, окруживших ракету-носитель и корабль.

Направляемся к домикам Сергея Павловича Королева и Юрия Гагарина. Это почти в километре от стартовой площадки, в поселке, где живут в предпусковые дни конструкторы, инженеры и другие специалисты. В этих одноэтажных домиках, расположенных на центральной улице рядом друг с другом, уже никто не живет, они мемориальные. Осматриваем дорогие и всем памятные места.

Знаю, что в предстоящем полете нам будет нелегко, но насколько труднее было Юрию Гагарину! "Он всех нас позвал в космос", - эти слова вписал в книгу памяти Юрия Гагарина в музее Звездного городка американский астронавт Нейл Армстронг, первым из землян ступивший на Луну.

Оставляем запись в книге почетных посетителей исторических домиков:

Перед стартом космического корабля "Союз-17" посетили Дом-музей С. П. Королева и дом, в котором провел ночь перед полетом первопроходец космоса - Космонавт № 1 Юрий Алексеевич Гагарин. Не объяснить волнения, которое охватило нас здесь.

9 января 1975 года.

Итак, удостоверения космонавтов корабля "Союз-17", врученные нам Георгием Тимофеевичем Береговым за день до старта, у нас в кармане. Назначено время старта: ноль часов сорок три минуты и двадцать девять секунд. Секундная точность, как объяснили баллистики, необходима для обеспечения взаимодействия с орбитальной станцией.

По минутам расписан и наш рабочий день. Чтобы заранее включиться в режим работы, мы попросили доставить нас на космодром еще до Нового года. Здесь в гостинице "Космонавт" встретили новогодний праздник - со своими сюрпризами, Дедом Морозом и елкой. С этого дня привыкали к рабочему режиму полета, сильно сдвинутому во времени.

Наконец врачи приглашают к облачению в космические доспехи. Это не просто смена одежды - земной на космическую. Это уже начало прощания с Землей. Во время переезда из гостиницы к месту старта скафандры подключаются к специальной системе жизнеобеспечения, имеющейся в походном автобусе космонавтов.

Автобус уже ожидает нас у гостиницы, сияя оранжевым лаком. В салон поднимаемся через специальный тамбур, где пылесос снимает с нашей одежды и обуви земную пыль.

Километры, отделяющие гостиницу от стартового комплекса, не так уж длинны. От бетонного полотна старта до верхушки ракеты лифт поднимает за считанные секунды. Последнее прощание взмахом руки...

Я описывал свои ощущения, которые я испытывал, наблюдая старт "Союза-12". Совсем иные чувства владеют тобой, когда летишь сам. Никакого страха, беспокойства, никакой тревоги - все заслоняет ощущение внутреннего подъема. Это чувство сродни радости. Но радость наша сдержанная. Крышка входного люка уже захлопнулась, мы с Георгием в спускаемом аппарате. Этот момент, можно сказать, переломный в нашей биографии: длительная многолетняя подготовка завершена, мы доказали наше право занять эти кресла. Теперь мы - персонал космического корабля, вернее, долговременной орбитальной станции "Салют", которую будем первыми обживать и где будем работать целый месяц.

Но некогда предаваться радости. Включаем связь "Борт - Земля" и приступаем к предполетным операциям - последней проверке приборов и аппаратуры.

До старта остается совсем немного времени.

- "Зенит", я - "Аргон", прошу связь! - слышим знакомый голос Георгия Тимофеевича Берегового.

- Я - "Зенит", слышу вас хорошо. Настроение у нас хорошее, рабочее. Сейчас закончили контроль состояния систем и оборудования корабля. Все в норме, замечаний нет. К старту готовы. В последний момент перед стартом хочется поблагодарить за доверие, оказанное нам с Георгием Михайловичем. Мы приложим все силы, знания и опыт, чтобы выполнить полностью программу этого сложного космического полета. До встречи на Земле!

Объявлена минутная готовность. К этому моменту специалисты стартовой команды закончили заправку ракеты-носителя компонентами топлива и выполнили последние предстартовые операции. Мы уже зафиксировались в рабочих креслах, плотно подтянув привязные ремни. Закрыты гермошлемы, надеты перчатки.

Звучит команда: "Ключ на старт!"

Как все-таки медленно движется секундная стрелка. Уже включены цепи, обеспечивающие одновременный запуск всех пяти двигателей центрального и боковых блоков ракеты-носителя. Одна за другой следуют команды, по которым происходит протяжка лент телеметрической записи, фиксируются параметры всех агрегатов и систем, продуваются азотом трубопроводы топлива и камеры сгорания, вентилируются топливные баки, закрываются дренажные клапаны и прекращается подпитка топливных баков. Щелчки клапанов мы хорошо слышим в нашей кабине. Еще команда - долгожданная:

- Пуск!

Но нет, не летим, следует вторичная протяжка лент телеметрии, терпение уже на исходе, но и ракета уже полностью подготовлена к полету. Отсоединяются разъемы кабелей, отводится кабель-мачта. Закончена продувка топливных магистралей, открываются главные клапаны горючего и окислителя, компоненты начинают поступать в камеры сгорания двигателей. По следующей команде срабатывает пирозажигание, и я представляю, что творится на стартовой площадке. Последняя команда - "Подъем!". Но эта команда уже не выражает волю человека, скорее это не команда, а пожелание доброго пути. Потому что уже нет такой силы, которая могла бы остановить нашу могущественную машину. Даже необъятная наша планета Земля с ее непреодолимым притяжением. Всем своим существом чувствую, как неохотно отпускает Земля многотонную колонну стартующей ракеты, но и Земля сдается. Грохот ревущего огня проникает в кабину космического корабля, для нас он звучит гимном всесильному человеку, победившему земное притяжение.

Чувство торжества и радости, испытанное в эти минуты, разделяет мой бортинженер.

- Поехали мы на работу...

И до чего же радостно растягивал он эти слова...

Выведение корабля на орбиту продолжалось около девяти минут, точнее - 540 секунд. Гул работающих двигателей, нарастающие перегрузки. Вселяет уверенность спокойный голос Земли: "Параметры двигателей в норме, машина идет устойчиво". Слышим отсчет времени. Докладываю на Землю:

- Я - "Зенит", растут перегрузки, вибрация, небольшая тряска. Самочувствие нормальное.

- "Зениты", вас понял, у вас все в норме, машина идет устойчиво...

Тяжело в голове и особенно в руках. Это действуют перегрузки. Поймал момент, когда отделилась первая ступень... затем вторая, теперь работает только третья, продолжается разгон корабля до первой космической скорости - 28 тысяч километров в час.

А в целом нарастающие перегрузки перенесли без проблем - на центрифуге было и потяжелее, особенно в период первоначальной подготовки. Потом график вращения центрифуги стал таким, чтобы имитировать перегрузки, вызываемые ускорением ракеты-носителя на активном участке полета.?

И вот двигатель третьей ступени, отработав положенное и сообщив кораблю скорость 7,9 километра в секунду, отключился, корабль отделился от носителя. Хлопок где-то за оболочкой корабля, толчок и тишина.

Сразу после отделения от ракеты-носителя прекратилась перегрузка и исчезло вообще всякое ощущение тяжести, почувствовал наклон вперед и падение вниз, однако в этот же момент все сразу же перемешалось и определить положение в пространстве не удается, внутренности подкатили к горлу, а в животе образовалась пустота. Пока привязан к креслу, еще не все потеряно: через несколько мгновений я уже снова хорошо ориентируюсь в замкнутом пространстве корабля и органы чувств работают более или менее уверенно. Всплывает бортжурнал, я пытаюсь его поймать, но промахиваюсь: координация движений нарушена. Когда же освободился от привязной системы и оттолкнулся, все опять поплыло и перемешалось, и нет сил ни удержаться на месте, ни понять, куда тебя тянет. Резко потянуло в люк бытового отсека, успел на мгновенье схватиться за него, а когда отпустил поручень, сразу всплыл в бытовом отсеке к верхнему иллюминатору. Движения резкие, нескоординированные. Так действует невесомость в первые минуты, и, по-моему, главное здесь, что препятствует быстрой адаптации, - эмоциональная неожиданность. Но делать нечего, надо начинать работать, а работать с приборами и пультами в отвязанном состоянии поначалу особенно неудобно и тяжело, постоянно всплываешь и колышешься как мыльный пузырь. Все время нужно убеждать себя: работай, как на тренажере!

Тем не менее в первые часы "проказы" невесомости не испортили нам с Георгием самочувствия. Работоспособность не утрачена, освоились быстро, начали осматривать и проверять работу приборов. Подзадориваю Георгия: а не провести ли нам сегодня же и стыковку, а то вдруг завтра невесомость возьмет свое и мы почувствуем себя хуже? Георгий со мной согласен: действительно, может быть, лучше сегодня, лично он к стыковке готов. Значит, и у Георгия не убавилось бодрости духа, а стыковку мы, конечно, проведем завтра, как это запланировано по программе. А сегодня надо доделать все положенное и отдохнуть, поспать, набраться сил.

Но не только встречей с невесомостью определялось наше эмоциональное состояние. В нашей жизни наступила такая ситуация, при которой не сразу постигаешь реальность. Пережив предстартовые треволнения, сложную процедуру подготовки к полету, взлет и перегрузки до выведения на орбиту, уже вкусив невесомость, все еще нет-нет да и подумаешь: неужели это со мной? Не сон ли это? Неужели сбылось то, к чему стремился, о чем мечтал долгих двенадцать лет? Нет-нет, я не впечатлительный молодой человек, мне уже полных сорок три, и орбита жизни скоро прибавит еще один виток вокруг Солнца. Но идут первые сутки самого чрезвычайного периода моей жизни, и трудно сразу умом постичь эту реальность. Голова моя от невесомости пока не болит, мозг ясен, я действую в полном соответствии с обстановкой и инструкциями. Но все-таки где я - неужели не на тренажере в Звездном? Точно так же я иногда забывался на тренажере: уж не летим ли мы?

Эти "сомнения" продлевают нам праздник, потому что поминутно убеждаешься - летим! Этот полет очень трудно не просто ощутить физически, а вообще осознать: корабль с того момента, как отбросил последнюю ступень носителя, так и затих, застыл, завис в пространстве совершенно неподвижно. "Не верю я в свое движение!" - воскликнул один из космических путешественников Циолковского. Перечитываю "Вне Земли" и верю этому путешественнику, что он не верит. Там, на орбите, лишь глядя в иллюминатор, видишь какое-то движение, но оно относится не к кораблю, а к гигантскому выпуклому полотну земной поверхности.

...Приходит конец и этим сомнениям. Мы уже сделали несколько витков, сняли скафандры, выполнили первый маневр и продолжили проверку и осмотр работающих систем и оборудования. И вот, пролетая над южными районами Южной Америки (трудно найти на глобусе более отдаленное от Родины место), слышим по радио сообщение ТАСС. Сразу поняли, что речь идет о нас, хотя сквозь помехи часть слов разобрать было трудно:

"В соответствии с программой космических исследований... запуск космического корабля "Союз-17"... пилотирует экипаж в составе командира корабля подполковника Губарева Алексея Александровича и бортинженера, кандидата технических наук Гречко Георгия Михайловича... проведение совместных экспериментов с орбитальной научной станцией "Салют-4"... научных исследований... Самочувствие космонавтов хорошее. Бортовые системы работают нормально... приступили к выполнению программы полета".

В этот момент мы оба подумали о близких: теперь и они знают, что мы уже на орбите, ведь они тоже вместе с нами годами готовились к этому полету, и теперь им труднее, чем нам. Реальность проникла во все уголки сознания; мы точно не в тренажере, а в реальном корабле, в космическом полете. Я поздравил Георгия с началом работы, а он поздравил меня. Наконец-то наша мечта сбылась, очень длинная и трудная земная дорога подготовки и ожидания протянулась в космическое пространство и продолжается уже на околоземной орбите. Впереди еще целый месяц работы на борту орбитальной станции. Надо прежде найти ее, выполнить сложные маневры, вывести транспортный корабль на орбиту станции, догнать ее, причалить и состыковаться. Но это - завтра.

А между тем мы не спали уже больше суток. Да какие это были сутки! В общем, мы здорово измотались. Суточная программа завершена. Мы с Георгием, чтобы не мешать друг другу, устраиваемся на ночлег в разных отсеках. Подготовили спальные мешки, вынули из чехлов, развернули, кое-как прицепили к бортам. Я забрался, вернее вплыл, в свой мешок, застегнул "молнию" изнутри. Было странно, что в привычном спальном мешке тоже не чувствуешь никакой опоры. Человек не любит расставаться со своим законным достоянием. А тут у вас отобрали земную опору, собственный вес, данный вам от рождения. Все равно, что отобрать у человека его тень. И хоть до полета твердят о невесомости непрестанно, к встрече с ней готовишься, все же она удивляет неожиданностью. Но как ни велико удивление, усталость берет свое, и я засыпаю. Невесомость и во сне преследует, и падаешь, и летишь куда-то в пространство без границ, в пропасть без дна.