Второй "Восход" над планетой

Второй 'Восход' над планетой

Репортаж с космодрома

Пульс всегда ровный

Павел Беляев один из тех людей, которым трудно рассказывать о себе. Все, что с ним происходило, ему кажется обычным, естественным. Двигаясь по цепочке событий, случившихся в его жизни, мы то и дело уходили в сторону. Поговорили о его товарищах-космонавтах, обсудили результаты полета на "Восходе", потолковали о том, какие фотоаппараты удобнее для работы в космосе...

Но все-таки мой блокнот обогатился несколькими фактами из жизни Павла Беляева, который сейчас пополнил свою биографию событием отнюдь не рядовым - полетом в космос!

Беляев - один из самых старших в отряде космонавтов. И еще - он, кажется, единственный среди них морской летчик. Летную школу он окончил в 1943 году. Затем Ейское училище. Выпуск пришелся на День победы. Назначение - Дальний Восток.

В свободную минуту у каждого есть любимое занятие. Павел Беляев отличается на ледовом поле...

Служба выпала трудная. До 1956 года Беляев нес охрану воздушной границы. Частые туманы, сложный рельеф - сопки, облака, которые садятся ниже сопок.

Потом академия. Осталось сдать государственные экзамены, когда Павел Беляев оказался перед комиссией, которая предложила не очень понятную, но показавшуюся увлекательной работу - "летать на очень, очень большой высоте". Согласился. Но после академии попал в один полк, потом в другой, в одно из самых тяжелых мест - из-за погодных условий. Но именно поэтому Павел и увлекся там своей летной работой. Вызов в Москву на комиссию показался вроде бы и неожиданным.

Раньше, чем он, на этой медицинской комиссии уже побывали несколько летчиков из части. Были они и помоложе и покрепче, как считал Беляев. Но вернулись они ни с чем. Вернее, привезли такое заключение: "О, эту комиссию никому не пройти!"

Павел поехал без особых надежд. К тому же он беспокоился - все ли будет в порядке в эскадрилье, если придется задержаться в Москве.

- На первых исследованиях я был почти равнодушен - все равно, думаю, провалюсь,- рассказывает Павел. Но начало оказалось хорошим.

Конечно, дело было не столько в старании, сколько в здоровье. Но оно оказалось таким отменным, что однажды врачи даже перепугались. Это было при испытании на центрифуге.

- Перегрузки стали нарастать,- рассказывает Павел.- Я жду, когда же будет по-настоящему тяжело. Жду. И уже начал беспокоиться: не пожалели ли меня врачи, как слабенького. Вдруг - центрифуга стоп! Врачи бегут ко мне. Глаза испуганные. Думаю, плохо мое дело. А они, увидев, что я жив-здоров, обрадовались, как дети.

- Что же случилось? - спрашиваю.

- Такого времени на больших перегрузках еще никто не показывал!..

И вот еще одна история.

Когда Павел Беляев был уже в отряде космонавтов, ему, как и всем, полагалось сделать серию парашютных прыжков. Тренировались на Волге.

Один из прыжков кончился для Беляева печально: сломал ногу. Виноват в этом был внезапный резкий порыв ветра. Нога попала на камень - и перелом около лодыжки.

- Ну, думаю, прощай, космос! - смеется Павел.- Положили в госпиталь имени Бурденко. Приехал Гагарин, Успокаивал меня как мог. Главное - не отчислили меня. Но перелом был неудачный, трудный в лечении, потому что около лодыжки кость сухая, питания ей мало.

Решил помогать своей ноге. Но как? Принялся за книги. История Маресьева меня надоумила: надо нагружать кость, как бы тренировать ее. Достал в госпитале и припрятал гантели. Две штуки по 16 килограммов. Втайне от врачей клал себе эти гантели на плечи - чтобы нагрузка побольше была на ногу. И, знаете, здорово помогло! Как только я начал эти тренировки, рентген показал, что появилась на переломе мозоль.

Словом, кость срослась так, что теперь ни один хирург не придерется.

Но лечиться пришлось долго, так что, перед тем как взять в группу, меня снова пропустили через комиссию. Здесь все обошлось хорошо. Но остался у комиссии один неясный вопрос: не появилась ли у меня из-за того неудачного прыжка боязнь прыгать?

Повезли меня туда же, на Волгу. Компанию мне составил Гагарин. Он только для того, чтобы меня воодушевлять, и прыгал тогда.

Врачи поступили просто - измерили пульс в самолете перед прыжком. И после - уже на земле. Пульс меня не подвел.

Гамма зари

Надеюсь, читатель помнит, что в газетных репортажах с космодрома той поры, когда стартовали В. Быковский и В. Терешкова, рассказывалось о веселой стенгазете. Журналисты тогда дружно хвалили остроумные и Добродушные шаржи художника, которого они, однако, не назвали. Да, это был космонавт, ожидающий своей очереди.

Сегодня, 18 марта 1965 года, его очередь пришла. Космонавт Алексей Леонов вместе с космонавтом Павлом Беляевым составляют экипаж корабля.

Космонавт-художник! Нет, он не профессионал-живописец. Но человек, влюбленный в живопись, давно подружившийся с кистью и красками. В его творческой биографии есть даже выставка его полотен. Это было в части, где Леонов служил перед тем, как прийти в отряд космонавтов. Выставку организовал женсовет полка, как раз накануне отъезда Леонова на медицинскую комиссию. Увы, он больше не увидел своих натюрмортов и oпейзажей. Выставку растащили по домам. Наш художник не огорчился:

- Значит, понравилось. И то хорошо!

Мне несколько раз приходилось разговаривать с Алексеем. И всегда вплеталась в беседу дорогая ему тема. То о Репине, о передвижниках, то об итальянских мастерах вспомнит мой собеседник. А недавно, когда шла речь о том, что, может быть, близка его очередь лететь, Алексей неожиданно хлопнул руками по коленям и засмеялся:

- Я обязательно возьму с собой в корабль краски или, на худой конец, цветные карандаши.

Понимаете, все, кто летал, восхищались цветовой гаммой зари, какой она видна из космоса. Я пробовал несколько раз: посажу около себя летавшего и по его подсказке рисую космический восход солнца. Все получается правильно - по рассказу, а в целом - не то. Попробую теперь с натуры!

Из своего первого знакомства с Леоновым я вынес еще два впечатления, если не считать его изобразительного таланта. Его добродушие и веселость прямо-таки написаны на его молодом, всегда улыбающемся лице. И его великолепное физическое развитие. Знатоки красоты человеческого тела -древние греки,- наверное, без колебаний оценили бы его сложение, как атлетиченское.

Добродушие сильных воспето еще в русских былинах. Я говорю об этом потому, что уже не так давно в Москве один из космонавтов рассказал мне случай из жизни Леонова. Группа космонавтов отдыхала в санатории. Вокруг ребят все время крутился какой-то парень, видимо, недюжинной силы. Несколько дней приставал к Алексею: "Давай поборемся, померяемся!" Как ни пытался Алексей его утихомирить - тот не унимался. Забияка был очень рад, когда услышал: "Ну давай!"

Но не прошло и минуты, как он, кряхтя и охая, поднимался с земли.

Конечно, все это далеко не самое важное в жизни космонавта Алексея Леонова. Но наше более обстоятельное знакомство состоялось не так давно.

Когда Алексей услышал мой первый вопрос: "Как вы пришли в отряд космонавтов?" - он усмехнулся, словно вспомнив что-то забавное:

- Я служил тогда в летной части. Приехала из Москвы комиссия. Какая, зачем - никто толком из наших ребят не знает. Потом говорят: будут отбирать лучших летчиков. Меня командир части тоже послал на эту комиссию. Я, конечно, доволен - все-таки в лучших, значит, числюсь.

Взяли в комиссии мое дело. Меня отпустили - у меня по графику был полет.

И надо же - в этом полете у меня случилась авария. Все-таки я сел. Пробил облака, сориентировался и сел...

А потом меня все-таки вызвали на комиссию. Удивился я...

Может быть, этому своему удивлению, подумал я, и улыбнулся Алексей, когда начал свой рассказ? Может быть, хотя, как мне потом объяснили космонавты - товарищи Леонова, эта авария не только не уронила его в глазах специалистов, а, наоборот, подняла.

- И вот начинается разговор на комиссии,- продолжает Алексей.- Вначале мне показалось, что предлагают стать летчиком-испытателем. Это мечта каждого! Согласен, говорю. Но разговор не кончился - объясняют, что техника будет другая, не самолеты. И вообще дело совсем новое и очень, очень трудное...

И опять рассказчик рассмеялся.

- Понимаете, наверное, перестарались члены комиссии, нажимая на трудности. И я решил про себя, что в таком случае от человека, то есть от меня, потребуется тоже что-то необычайное. Я в то время ухаживал за девушкой, и вот почему-то у меня мелькнул вопрос!

- А жениться можно будет?

Вся комиссия так и покатилась..

- Конечно, можно!

- Ну, тогда все в порядке!

- В госпиталь на исследование я попал в первую группу, в которой были Гагарин, Николаев, Быковский, Попович. В госпитале - скука. Достал бумагу - начал рисовать. Увидел Гагарин мое занятие. Говорит: давай повеселим ребят, сделаем сатирическую стенгазету.

Сделали. Назвали, как подобает месту издания, "Шприц".

Сорок два дня пробыли мы в госпитале. Потом, как и все, вернулся в свою часть. В части у нас народ был очень хороший. А тут и вызов что-то задержался. В общем летаю, живу спокойно. Вдруг - в Москву требуют, Вот и все. Я стал космонавтом.

Технику - на старт, экипаж - утвердить

Государственная комиссия заседает в том же зале, где утверждались в полет Комаров, Феоктистов, Егоров. А перед ними - Терешкова и Быковский, а до этого - почти все наши летчики-космонавты. Стол, поставленный буквой "Т", палочка у "буквы" коротенькая. За ней сидят Председатель государственной комиссии, Главный конструктор, несколько членов комиссии. Справа - четыре летчика, у которых сверкают глаза. Они в центре внимания. Это кандидаты, которые должны составить основной и дублирующий экипажи космического корабля "Восход-2". Заседание открыто. Главный конструктор докладывает, что вся техника - ракета и корабль - прошла предварительные испытания. Просит разрешения на старт. Один из членов государственной комиссии представляет будущих космонавтов. Он предлагает утвердить экипаж: Павел Иванович Беляев, Алексей Архипович Леонов. Двое других - дублеры. Дают слово космонавтам. Они благодарят. Обещают выполнить задание так, как положено коммунистам. Государственная комиссия принимает два решения: технику - на старт, экипаж - утвердить.

Но еще горят юпитеры и трещат киноаппараты. Несколько членов государственной комиссии говорят напутственные слова. О сложности задания, о своей уверенности, что все будет как надо, о самом горячем пожелании - успеха экипажу.

Мы выходим на улицу уже под вечер. Навстречу знакомый молодой инженер. Бежит по двору, поднимая на ходу воротник пиджака: холодный ветер. Спрашиваю его:

- Ну, как там дела?

- Все в порядке. За нами дело не станет.

Небывалое задание

В нашем номере гостиницы зазвонил телефон:

- Вы хотели встретиться с космонавтами?

- Да, да! Очень хотели!

- Они выехали к вам!

Совсем здорово. Заряжаем фотоаппараты, наготове блокноты.

Пятнадцать минут нетерпения - и с шутками и смехом появляются П. Беляев и А. Леонов. С ними Гагарин, Комаров, генерал Каманин.

Прежде всего усаживаем космонавтов на диван, всех четверых. Покончим с фотографированием, а потом - разговор. Увы, у гостей мало времени. И тут ничего не поделаешь: задание у тех, кто полетит, такое, что дух захватывает!

Покинуть корабль! Выйти в космос!

Этого еще не делал никто за всю историю людского рода! О том, что это вот-вот произойдет, наверное, и теперь, в начавшийся век космоса, из трех миллиардов живущих на планете предполагать или знать могут считанные единицы.

Годы этого надо ожидать, наверное, скажет рядовой человек, который следит за всем, что делается ныне в космосе.

А они вот сидят перед нами, люди, готовые свершить невероятное! Сдержанный, может быть, чуть суровый Павел Иванович Беляев, почти всегда веселый, жизнерадостный Алексей Архипович Леонов.

Слушаем рассказ о сути задания: П. Беляев - командир корабля "Восход-2". Он останется в кабине. А. Леонов - космонавт, выходящий в пустоту межпланетного пространства. Пробыв некоторое время в космосе, Леонов вернется в корабль. Потом - программа действий внутри корабля. И посадка!

Все просто, если не считать того, что человек, которому нужно тепло, нужно давление на все точки тела, нужен кислород, чтобы дышать, окажется там, где царствует смертельный холод, где такая пустота, что все живое в ней мгновенно гибнет, где нет животворящего кислорода.

Прибавьте к этому, что в пространстве не найдется ни одной точки опоры. Космонавт будет отдан во власть невесомости. Знакомой, но не настолько, чтобы исключить возможность какого-либо коварства с ее стороны.

Я смотрю на Леонова, когда мы говорим обо всем, но не вижу и тени сомнения на его лице. Как же так?

- Потренировались бы с наше, тогда и вам не казалось бы все это невозможным,- задорно смеется он.

Генерал Каманин, космонавты рассказывают о подготовке к полету.

Техника - то есть корабль, скафандры, а потом и экипаж вместе с кораблем - испытывалась в термобарокамере. "Поднимали" в ней на высоты почти космические. Одновременно с вакуумом в камере высокий нагрев или глубокое охлаждение. Почти бесчисленные тренировки в условиях невесомости на реактивном самолете. Отрабатывались все детали выхода и входа. На самолете невесомость длится 20 - 25 секунд. 10 - 20 - 30 раз за один вылет взмывал вверх на "горку" и падал камнем самолет.

Такого сложного полета даже с точки зрения подготовки экипажа еще не было.

- Может ли космонавт работать в космосе? Или будет беспомощно плавать, что называется, барахтаться?

- Обязательно должен работать. Будет работать! Конечно, шить, например, он в своих рукавицах вряд ли сможет. Это, разумеется, и не нужно...

- А что в этом смысле показали тренировки?

- Задания программы можно выполнить. Но надо быть очень осторожным в движениях. Рывок, неправильный взмах руки или ноги - и вот тогда действительно человек будет беспомощно крутиться.

- Точно ли это?

Слетаем, увидим!

Никакого чуда

Рассвет следующего дня мы встретили уже в микроавтобусе, который выделили журналистам для разъездов по космодрому. От гостиницы до района старта - неблизко. Журналисты жуют вместо завтрака яблоки и смотрят на знакомую картину степи. Прочищенная ушедшим уже снегом степь ловит внимание пятнами ярко- красных глин. Таких красных, что даже лужи на той глине застывают розовым льдом. У нас в автобусе - попутчица. Симпатичная, веселая девушка. Слово за слово, и узнаем, что она кондитер в столовой, находящейся в районе стартовой площадки. А потом она узнала, что день назад корреспонденту "Комсомольской правды"?

В. Пескову пришлось отмечать свой день рождения здесь, в командировке.

- Жаль, вы не догадались, могли бы заказать у нас торт,- покачала головой девушка.

У Главного конструктора высвободилось время для журналистов.

- Дело, к которому мы сейчас готовимся,- начал Главный,- совсем необычное с точки зрения даже наших космических представлений. Вся особенность полета в том, что один из космонавтов, Алексей Архипович Леонов, должен выйти из корабля в космос и там провести целый ряд наблюдений и исследований.

"Восход-2" - второй советский многоместный космический корабль. Теперь на "Восходе" будет не три, а два человека. Вес и объем, сбереженные за счет одного человека, использованы для оборудования, обеспечивающего выход в космос и возвращение.

- Зачем нужен выход в космос? - продолжает Главный конструктор.- Плавая на корабле в океане, надо уметь и самому плавать. Выход нужен для того, чтобы проводить многие наблюдения, которые легче делать непосредственно в пространстве, чем будучи внутри корабля. Может понадобиться и ремонт корабля в полете, для этого тоже нужен выход.

Можно сказать с уверенностью, что в будущем вряд ли будут широко применяться одноместные корабли. Так же невыгодно посылать корабль в космос на короткие полеты, на несколько суток. Корабли должны летать подолгу. При этом может возникнуть необходимость сменять экипаж. Тогда представляется такая схема: смена выводится в космос на упрощенном корабле. Обмен людьми будет происходить через шлюзы.

Как видите, мы продвигаемся по пути качественных изменений. Правда, пока в полетах в ближнем космосе. Нынешний эксперимент - очередной шаг по этому пути.

Мы не ставим перед собой никаких рекордных целей. Полет очень сложный и в смысле техники, и у космонавтов много дел. Скажем, раньше космонавту отводился весь первый виток на то, чтобы, так сказать, осмотреться на корабле. Теперь через две минуты после выхода на орбиту командир должен доложить готовность к началу эксперимента. А через час-полтора мы надеемся услышать о выходе в космос.

В том, что произойдет, нет никакого чуда. Только техника и умение. Космонавтам сказано - безрассудный риск не нужен, но упорно добивайтесь выполнения задачи.

Здесь, на Земле, проделана огромная работа, чтобы в космосе все получилось так, как надо. Возьмите, например, скафандр - костюм, в котором можно жить и действовать в условиях космического пространства. Скафандр - это совокупность дублированных систем высокой надежности и прочности. При этом оболочка позволяет космонавту сгибать торс, руки и ноги. Внутри скафандра созданы, можно сказать, комфортабельные условия. Есть, например, вентиляция по высокой санитарной норме.

- Дыхание?

- Космонавт может получать кислород из двух источников. Во-первых, из запаса, имеющегося у него в ранце на спине. Это основная схема. Во-вторых, кислород может поступать из корабля по гибкому трубопроводу, Надо сказать, что космонавт, вышедший в космос, будет связан с кораблем с помощью так называемой фалы. Она позволит ему удалиться от корабля на расстояние пяти метров. Она никак не стеснит его движений.

В эту же фалу входят и провода для связи с командиром корабля. Леонов может непосредственно говорить и с Землей.

Вне корабля Леонов должен пробыть примерно 10 минут. Это по программе. А при необходимости - значительно дольше.

Главный конструктор рассказывает о тщательной проверке и испытании всей техники выхода, всех приемов работы. Он говорит, что мы достаточно хорошо знаем условия на высоте пятисот километров, чтобы действовать, так сказать, не вслепую.

- Оказалось,- продолжает он,- что очень много зависит от индивидуальных свойств того или иного человека. Вот пример. Один из испытателей за каждый полет терял в весе несколько килограммов. Другой в термобарокамере худел после каждого посещения на два с половиной килограмма. Мы насторожились. Попросили Леонова на себе проверить. У него потери веса были, но очень небольшие.

Такого сложного полета у нас еще не было, говорит в заключение Главный конструктор. Новые задачи - новая техника - новые условия труда!

Вот он, корабль!

Космодром - это не только большие просторы. Прежде всего это огромный комплекс всевозможнейших служб, который претендует на сравнение с живым организмом. У него есть радиозрение, радиоуши и радиоречь, чтобы "видеть" взлетающую ракету, "слышать" ее, говорить с ней. Гарантия "разумности" принимаемых решений - электронный мозг, вычислительная техника. На космодроме есть все, чтобы приготовить ракету к сложной и энергичной самостоятельной жизни. Я не ошибусь, если скажу - это мать и дитя. Журналисты не первый раз на космодроме, и каждый раз они видят здесь что-либо новое для себя, всегда оказывается, что есть еще незнакомое.

Вход в командный бункер. На двери надпись: "Курить запрещается", несколько лестничных маршей вниз. Трудно определить железобетонную толщу, которая повисла теперь над моей головой.

Длинный светлый коридор. Двери направо, двери налево. Это все разные службы. Мы идем В самое сердце бункера, где звучит знаменитое слово "Пуск". Вот оно: вытянутая комната. Мягкий "дневной свет", вдоль стен - столы. На них - большие серые ящики электронной аппаратуры. Кажется, нет числа пультовым лампочкам. Вот из потолка спускаются перископы. По очереди заглядываем в окуляр. Ракета словно рядом. Поворот рычажка - и она еще ближе, так что надо крутить другой рычажок, чтобы по частям рассмотреть ее всю.

Вот мы и побыли на месте "стреляющего". А где та самая главная кнопка, которая заставляет ракету взлетать? Вот она - на одном из пультов. Собственно, это даже не кнопка, а гофрированный резиновый диск размером с пятачок. Он для того, чтобы не соскользнул палец, а сама кнопка под ним.

- Можно нажать? Ничего не случится?

- Сегодня - хоть тысячу раз,- хохочет инженер, "хозяин" кнопки. Жму осторожно. Палец мягко уходит в "пятачок". Чуть слышу: щелк.

Традиционный митинг: встреча космонавтов со стартовой командой. Волнуются все. Невозмутимы Беляев и весельчак Леонов. В большом хозяйстве космодрома нашлась оранжерея, чтобы вырастить четыре букетика цветов: два - экипажу, два - дублерам.

В заключение оркестр играет гимн. Застыли у козырьков руки космонавтов. Я стою близко от Леонова и вижу, как бегает комок по его горлу.

После митинга, как и всегда, Главный конструктор вместе с космонавтами поднимается к кораблю. Журналисты ждут своей очереди. Ждут долго - никогда еще столько не задерживался Главный там наверху...

Наконец я в лифте.

Верхняя площадка! Мой попутчик, который здесь впервые, старается не смотреть вниз:

Сильно кружится голова.

Вот и вход в корабль. С наветренной стороны перед входом высокая брезентовая ширма для удобства "экскурсантов" и будущих хозяев корабля. Сегодня принимает гостей ведущий конструктор по кораблю. Он в кожаном шлеме, в куртке на меху, как и подобает на такой высоте.

- Подходите ближе,- приглашает он.

По трем приступочкам поднимаюсь к люку, опираюсь на его край. Невольно делаю это осторожно, будто боюсь повредить металл. Вытягиваюсь и могу осмотреться в корабле. "Поле зрения" такое же, как у космонавта, который займет завтра первое кресло - у люка. Вот ручка управления. На меня смотрят глаза телевизионных камер и приборы, приборы, приборы.

А вот и люк! Он откроется - и ахнет весь мир!

Счастливого пути, "Алмаз"!

Раннее утро. Государственная комиссия приняла решение - сегодня полет.

На стартовой площадке только те, кто нужен ракете. Но на дальних подступах уже скапливаются люди, ждут часа проводов. Слышу:

Автобус выехал на стартовую!

Все приходит в движение. Потом все застыли: на шоссе вдалеке показался знакомый автобус. Едут!

Мягко притормозила бело-голубая машина. Распахиваются дверцы. Вот они - двое в скафандрах, гермошлемах. Прозрачные забрала откинуты - прежде всего для прощальных поцелуев.

Объятия! Поцелуи! Взмахи рук - уже отсюда, с площадки, с которой идет вверх лифт.

Еще раз вижу их, когда они подходят к барьеру верхней площадки. Перед тем как войти в корабль, они снова машут. Земля отвечает тем же!

Последний час до старта. На террасе наблюдательного пункта, где я нахожусь, уже полно. Все возбуждены. Здесь несколько стереотруб. И каждому хочется увидеть ракету покрупнее. Кто-то разглядел в оптический прибор суслика. Спокойно ему - в той стороне, где ракета, людей уже нет.

Радио передает диалог: Гагарин - экипаж корабля. Идет обмен техническими данными. Потом Гагарин:

- Теперь отдохните, даю музыку.

Не очень удачная выдалась погода. Низкие облака, ракета только взлетит - и скроется из глаз.

Протискиваюсь поближе к телевизору. На экране по диагонали - лицо Беляева в рамке гермошлема. На белой поверхности шлема - звездочка и буквы "СССР". Знаю? что звездочку рисовал Леонов.

Остаются минуты. Долгие, как всегда.

- Пуск!

Под ракетой что-то вспыхивает. Вспышка теряется в дыму, как молния, скрытая облаками.

Еще секунда слепящее пламя, ракета летит! Нос ее исчез в облачном молоке. Несколько секунд сияние на ее корме еще пробивалось сквозь пелену. И вот - остался один гром. Радостный гром летящей ракеты.

На экране телевизора - Беляев. Он в той же позе. Тo же спокойное выражение лица.

Гагарин:

- Как ваше самочувствие? Машина работает великолепно!

- Отличное! Перегрузки растут, но медленно. Ракета, можно сказать, нежная.

Еще раз Гагарин:

- "Алмаз", я "Заря". Как чувствуете себя теперь? У нас все отлично.

- Я "Алмаз", И у нас все отлично! Видим Землю. Красиво! А небо - черное, черное!

Потом голос Леонова:

- Вот выйдем, тогда со всем, что здесь есть, разберемся!

- Понял вас, "Алмаз"! Счастливого пути!

Я сижу у телефона, ожидая связи с Москвой. Вбегает один из конструкторов:

- Вышел в космос! Леонов вышел в космос!

Вместе идем в зал, где стоит телевизор.

Да! На экране - фигура в скафандре. Плавает, раскинув руки!

Великолепно, "Алмаз"!

Да, алмаз! Великолепный алмаз в космической короне нашей страны.

Встреча с Теоретиком космонавтики

19 марта на космодроме, в здании, где расположено управление полетов, журналисты встретились с Теоретиком космонавтики.

Вот как проходила беседа:

- Скажите, вполне ли оправдались предположения ученых, связанные с выходом в космос?

- Конечно! До полета "Восхода-2" вся теоретическая сторона проблемы выхода человека в космос была Ясной. Хорошо были известны условия внешней среды - интенсивность излучений, действие невесомости. Так же мы знали и возможности человеческого организма. Надо было убедиться в том, каковы реакции на невесомость в свободном пространстве. Вчера, когда мы с вами видели Леонова в космосе вне кабины корабля, стало очевидно, что и эту сторону дела наши ученые представляли себе правильно.

- Человек в космосе лишен какой-либо опоры. Нужны ли будут какие-либо средства, чтобы помочь ему стабилизировать себя?

- По-моему, главное - это выработать соответствующие навыки. Судите сами. Ведь и на Земле человек, казалось бы, должен был быть очень неустойчивым: центр тяжести его тела находится намного выше, чем опора, то есть ступни ног. Однако, как вы знаете, проблемы равновесия для человека на Земле нет. Соответствующие тренировки позволят ему и в космосе чувствовать себя вполне уверенно. Я думаю, что работать в космосе будет даже легче, чем на Земле.

Наш вчерашний первый эксперимент имеет и в этом и во многих других смыслах очень большое значение. Это - крупный шаг вперед.

- Была ли хоть какая-нибудь неожиданность в ходе этого эксперимента?

- Повторяю - не было. Мы на практике получили то новое качество, которое теоретически представляли себе и раньше. Для практики - много нового: впервые человек оказался в полном вакууме, впервые получил полную свободу движений в невесомости.

Конструкторы во всех этих случаях правильно решили стоявшие перед ними задачи. Эксперимент прошел безупречно.

- Какие самые главные выводы для будущего? Что открывает перед космонавтикой опыт Леонова?

- Коротко - это новые перспективы в развитии космической техники. Человек, вышедший в космос, поможет встрече и стыковке, соединению кораблей.

Космические корабли смогут обмениваться экипажами при встрече, когда человек будет способен выйти в пространство. Мы еще доживем до того времени, когда в космосе появятся орбитальные станции - нечто вроде научно-исследовательских институтов в околоземном пространстве.

- Какие главные этапы завоевания космоса вы могли бы определить?

- Важнейшие этапы такие: вывод на орбиту первого спутника, полет к Луне - первая космическая ракета, фотографирование обратной стороны Луны, полет первого человека в космос - Юрия Гагарина. А сейчас, когда А. Леонов вышел из корабля, начат еще один этап.

- Какие важнейшие результаты получили ученые?

- Во-первых, полеты спутников и ракет многое дали для физики космоса. Открыты пояса радиации, водородная корона Земли - нечто вроде водородной атмосфера, но простирающейся несравненно выше, чем воздушная. Открыт солнечный ветер - поток протонов, летящих во все стороны от Солнца.

Существенно новыми данными обогатилась геофизика. Мы лучше стали понимать законы жизни верхней атмосферы, явления полярных сияний и магнитных бурь. Получена возможность более точного прогнозирования предсказания погоды.

- В какой стадии находится проблема выхода в космос в Соединенных Штатах Америки?

- Американские ученые давно пишут об этой задаче. Создан корабль "Джеминай". Его запуски все откладываются. Правда, сейчас планируется полет без выхода человека из корабля. Выход предполагается осуществить в конце этого года или начале следующего.

- Вернемся к Леонову. Была ли какая-либо опасность, что в него попадет метеорит?

- Надо сказать, что метеоритная опасность вообще оказалась меньшей, чем считали до появления в космосе соответствующих приборов. По существу для людей, живущих на Земле, тоже есть метеоритная опасность. Ведь не так уж мало небесных тел достигает поверхности Земли. Однако никто из нас не боится, что в него попадет метеорит.

- Рассматривались ли другие варианты выхода из корабля в космос?

- Да, конечно. Были варианты. Думаю, что конструкторы выбрали удачный вариант. Он показал себя рациональным, удобным и надежным. Об этом свидетельствует хотя бы то, как быстро осуществил Леонов свой эксперимент.

                                                                Г. Остроумов, 
                                                             спец. корр. "Известий". 

 Космодром, 18 - 21 марта

Читателям газеты "Известия"

Сердечный привет читателям "Известий"! Вернувшись из космоса, мы рады сообщить, что задание успешно выполнено! Пользуемся случаем, чтобы поблагодарить всех советских людей за внимание, которое было оказано нам.

                                                    Космонавты П. Беляев, А. Леонов.

Объятия Урала

После короткого отдыха герои-космонавты Павел Иванович Беляев и Алексей Архипович Леонов были доставлены на вертолете в Пермь. На аэродроме их с нетерпением ждали сотни встречающих.

Вот распахнута дверь вертолета, подан трап, и в гудящую толпу выходят улыбающиеся Павел Беляев и Алексей Леонов. Стрекочут кинокамеры, щелкают десятки фотоаппаратов. Школьники, женщины преподносят героям покорения космоса букеты ярких весенних цветов.

Наконец самые дорогие гости в тесном кругу журналистов. Космонавты в своих рабочих костюмах. Павла Беляева и Алексея Леонова горячо приветствует с успешным завершением космического рейса первый секретарь Пермского обкома КПСС К. И. Галаншин. В его руках папка с сотнями посланий - это телеграммы и и письма со всех концов Урала, с далеких точек Земли. Из Свердловска журналисты привезли командиру корабля "Восход-2" дорогую весточку от брата Валерия Ивановича Беляева.

- Как себя чувствуете? Как вас встретили на Урале?- спрашивают участники встречи.

На этот вопрос не нужно подробно отвечать. Сам вид космонавтов говорит о том, что чувствуют они себя превосходно. На их лицах здоровый румянец. Они весело шутят, смеются. Их очень тронули здешние люди - лесорубы, охотники, жители уральских поселков.

- Первый, с кем мы встретились,- рассказывает Павел Иванович,- был молодой лесник Вася, добрый, отличный парень. Мы подарили ему на память цветную фотографию из космического пространства.

- Когда вы, Алексей Архипович, выходили из корабля в космос, какое у вас было ощущение?

- Возникло чувство большого простора, если можно так сказать, ощущение космической глубины. Ни малейшей тревоги или опасения не было. Я верил в надежность техники, своего отлично оснащенного скафандра и знал, что рядом со мной корабль, рядом лучший друг.

- Мы знаем, Павел Иванович, что вы проходите адъюнктуру академии имени профессора Жуковского. Достаточно ли теперь у вас материалов для защиты диссертации?

- Материала, который я привез из космического рейса, хватит не на одну защиту,- весело смеется Беляев.- Он требует большой обработки и, я думаю, явится богатым вкладом в советскую науку.

Затем состоялись телефонные разговоры летчиков- космонавтов с Первым секретарем ЦК КПСС Л. И. Брежневым. Они доложили Коммунистической партии и Советскому правительству о выполнении ответственного задания своего народа, рассказали о самочувствии.

Л. И. Брежнев от имени ЦК КПСС, Президиума Верховного Совета СССР, Советского правительства еще раз поблагодарил товарищей Беляева и Леонова за успешное выполнение задания и сказал, что руководители партии и правительства, все москвичи с нетерпением ожидают их прибытия в столицу. Героям будут оказаны достойные почести.

После отдыха и дружеской беседы уральцы провожают друзей-космонавтов в полет. Лайнер "АН-10" стремительно взмывает ввысь, прочерчивая голубеющее уральское небо легкой дымкой. Светит ярко солнце, тысячи людей рукоплещут вслед.

                                                                 В. Беликов, 
                                                                    В. Бирюков, 
                                                         спец. корр. "Известий". 

Пермь, 22 марта.

Открылась бездна - звезд полна

Рассказывают космонавты Павел Беляев и Алексей Леонов

Аэродром. Мы стоим, задрав головы вверх: четырехмоторный самолет делает круг перед посадкой. В самолете они - герои-космонавты Павел Беляев и Алексей Леонов. На минуту-две самолет исчезает, чтобы вновь появиться над горизонтом.

Сел. Подрулил к площадке, на краю которой выстроились члены государственной комиссии, люди, которые снаряжали двух героев в путь, подняли их в космос, следили за каждым их шагом "по космической трассе". Подкатили трап. И они сами - Павел Беляев и Алексей Леонов - открыли дверь. В черных куртках, в унтах, один в ушанке, другой в летном шлеме, они на секунду замерли на вершине трапа. Замерли потому, что, видимо, были чертовски рады встрече!

Идут. Вот уже хорошо видны их лица. Счастливые улыбки.

Короткий рапорт. Герои переходят из одних объятий в другие. Слезы радости у Леонова, у Главного конструктора, у многих и многих.

Ребятня в восторге. И взрослые радуются, как дети!

На гостинице - портреты Павла Ивановича и Алексея Архиповича и приветственный лозунг на кумаче. Космонавты идут на второй этаж: в свои комнаты. Мы остаемся внизу: они переоденутся и поговорят с нами. Где-то рядом с нами кухня. Там вовсю шипит!

В спортивном зале сейчас расставлены столы и стулья. Это для сегодняшней нашей беседы, для заседания государственной комиссии. Герои сидят возбужденные, ждут вопросов. Прежде всего поздравляем их с большой, большой победой.

- Что делал каждый из вас во время главного эксперимента, во время выхода в космос?

Павел Иванович!

- Действовали по заданной программе. Никаких отступлений не пришлось делать. Все системы работали очень хорошо. Я управлял системой шлюзования. Это в общих чертах. Ну, а когда Алексей пошел на выход, пожелал ему счастливого пути. Когда он выходил в космос, когда был за бортом и когда возвратился - я следил за его дыханием, пульсом, следил за системами корабля. Пульс несколько возрос. Но это было естественно. В это же время я говорил с Землей по радио, помогал телевидению: ориентировал корабль так, чтобы Алексей был хорошо освещен солнцем.

- Да,- подхватывает, смеясь, разговор Леонов.- Когда я открыл выходной люк, в меня прямо-таки ударил мощный поток света. Будто от дуги электросварки.

- Мне пришлось не раз слушать товарищей,- продолжает Алексей,- о том, как выглядит космос. Казалось, что я подготовлен. Но картина выглядела совсем по-другому. Не так, как я представлял. Наверно, просто невозможно нашими словами передать ощущение бескрайнего простора, который открылся передо мной. Прямо перед собой я увидел черное небо. Очень черное. Солнце - не лучистое, это ровный диск без всякого ореола. Внизу - ровная плоская Земля. Не чувствуешь, что это шар. Только на горизонте виден круглый ее край.

Когда я вышел, была прямая связь с Землей. Павлу пришлось крепко поработать - у него и я на связи, и Земля. Он включил мне Москву. И первое, что я услышал, был голос Левитана, голос Московского радио, сообщающий о нашем полете.

Я послал привет всем, а отдельно - ландышам,- улыбается Леша. (Ландыши - это значит друзья-космонавты. Это не кодовое название, а прижившаяся в отряде шутка.)

- Как происходил отход от корабля?

- Я высунулся из люка, почти совсем вышел, Говорю Павлу: "Отталкиваюсь". Он: "Подожди, не торопись". Я торчу из люка, жду. Потом он: "Пошел!". Я и выплыл.

Все, что надо сделать и как сделать, мы отработали на Земле, в летающей лаборатории на самолете. Поэтому действовал я как бы в привычной обстановке. Одна из первых моих задач - снять заглушку камеры, которая должна была меня снимать. Держу эту заглушку в руках и думаю: запустить ее по новой орбите? Но решил не засорять космос. Швырнул изо всей силы к Земле. Посмотрел ей вслед, пока она не исчезла из глаз.

- Было что-либо неожиданное?

- Пожалуй, ничего. Все, что происходило со мной, вполне отвечало тому, что я представлял себе еще на Земле. Однако, пожалуй, была неожиданность: это отход самого корабля. Понимаете, когда я от него оттолкнулся, то почувствовал, что он как бы упруго пошел в противоположную сторону. По механике так и должно быть, но ощущение незнакомое. Пожалуй, больше всего это похоже на раскачивание на качелях.

- Любопытно,- вставляет Павел Иванович,- что я в корабле отчетливо ощущал все, что делал Леша с кораблем. Хорошо чувствовал его толчки, слышал звонкое прикосновение его ботинок к стенкам корабля. Даже, когда он гладил стенки, я слышал шуршание.

- Какое ощущение от невесомости в свободном плавании?

- Все так же, как и в корабле,- говорит Леонов,- но удобнее. Простор всем движениям. Дышать хорошо.

Пожалуй, лучше даже, чем на Земле. Правда, скафандр несколько сопротивлялся изменению формы моего тела, сгибанию рук и ног. Поэтому нужны усилия, чтобы работать.

- А в целом - как будет там с работой?

- Да, я об этом думал еще в полете, я делал там некоторые монтажные работы. Откручивать и закручивать вполне можно. (Когда Леонов рассказывал об этом же Главному конструктору, то, видя воодушевление космонавта, Главный засмеялся:

- Ну, тебе дай волю, ты бы весь корабль развинтил!).

- Алексей Архипович! Не похоже ли плавание в космосе на плавание в воде?

- Нет! В воде чувствуешь обтекание тела, сопротивление среды. И тело надо держать в более или менее определенном положении. Здесь же - витаешь, как нравится. Я распростер, например, руки и ноги и повис. А подо мной - Земля.

- У вас и у корабля была одинаковая скорость?

- Да, мы шли с одинаковой скоростью. Я слегка оттолкнулся от корабля и отошел от него в сторону. Кстати, удивительно красив корабль со стороны. Плывет он очень величественно, прямо-таки торжественно. Вид у него таинственный, фантастический. Особенно хороши антенны. В общем, только электронной музыки нам не хватало!

- А как проходило возвращение на корабль?

- Это несколько труднее. Во-первых, у меня было больше работы. Я немного устал. Но все прошло хорошо! По программе я должен был намотать фалу на руку и так входить. Вижу - это канительно. Подумал, дернул себя мысленно за ухо - и сообразил, как управиться побыстрее. Потом командир быстро закрыл люк и дал давление.

- Что вы первое увидели на Земле, когда вышли корабля? И что последнее?

- Когда впервые взглянул вниз - вижу, летим над Керчью. Хорошо видно было Черноморское побережье Крыма. Над горами, как всегда, облачно. А на самом берегу - отличная погода, солнечно! Видел Цемесскую бухту, Новороссийск. Земля отлично видна. Очень ясно. Никакой дымки. Видны даже речушки и балки.

Волга хорошо была видна. Вот Уральский хребет мне не запомнился. Я, наверное, в этот момент кувыркался. Потом увидел Иртыш, Енисей. Это последнее. Потом я пошел на корабль.

- Было ли такое чувство, что возвращаешься в родной дом?

- Ощущение похожее. В самом деле, корабль был нашим надежным домом. Я знал, что товарищ меня ждет в корабле, волнуется, что меня ждут люди на Земле, которые точно знали, когда я должен закончить эксперимент. Поэтому задерживаться в космосе нельзя было. Хотя я и мог это сделать. Павел Иванович, конечно, знал каждый мой шаг. Но все-таки я поторопился к нему.

- Павел Иванович! А какими словами вы встретили Алексея?

- Молодец! Потом Леша немного отдохнул и принялся за работу. Надо было сразу же записать все впечатления в бортжурнал.

- Павел Иванович! Расскажите о ручной посадке.

- У меня были все расчетные данные, приготовленные на Земле. По этим данным я и включил торможение. Нового для меня здесь ничего не было, так как уже на Земле все операции управления посадкой были тщательно отработаны. Все было так, как надо.

- Какие самые яркие впечатления у вас остались?

- Величие картины, которая открывается на орбите. Никакие рассказы не могут подготовить человека к этой красоте и грандиозности. Я смотрел в один иллюминатор, Леша - в другой. Мы молчали, очарованные величием Вселенной. На одном участке неба я увидел звезды удивительного цвета. Они будто из червонного золота. Мне кажется, это было потому, что мы смотрели на звезды сквозь поток солнечного света. Солнце было в тот момент за горизонтом, покрыто Землей.

И еще интересно,- продолжает Павел Беляев,- я видел искусственный спутник. Он был не очень далеко от нас - примерно в 800 метрах.

- Как видна линия горизонта?

- По-разному,- отвечает Алексей Архипович,- в зависимости от положения Солнца. Если лететь из тени на свет, на дневную сторону, то горизонт окрашен в теплые тона. Идут полосы классического спектра, который своим верхним фиолетовым краем растворяется в густой черноте. Если же лететь с дневной стороны на ночную, то первая от Земли полоска - голубая. Выше голубое переходит в синий цвет, затем в черный.

- Как вас встретила Земля? Как сели?

- Приняла нас Земля мягко,- смеется Павел Беляев.- Посадка ведь и в самом деле была мягкой. В техническом смысле этого слова!

Корабль опустился между двумя большими елями. Сели в глубокий снег. Он начал оседать под тяжестью корабля. Открыли люк. Вылезли," осмотрелись. Кругом большие деревья. Снег глубокий, от полутора до трех метров. По снегу - заячьи и лисьи следы. Вынули рацию. Через несколько минут передали: "Благополучно приземлились!". Сигнал наш, вы знаете, был принят наземными станциями и передан на командный пункт.

- Было что-либо непредвиденное при посадке?

- Нет, ничего.

                                                                Г. Остроумов, 

 Космодром, 22 марта.	                                         спец. корр. "Известий"

    С планетой в рост 

 Подобрав коленки, словно в детстве, 
 он шагнул за вечности порог, 
 и парит со звездами в соседстве 
 кемеровский рыжий огонек. 

 Словно длится детский сон-полет, 
 вверх и вниз меж звездами плывет. 

 Впрочем, верха нет и низа - нет. 
 Ничего - ни вправо нет, ни влево. 
 Бога нет. И черта тоже - нет. 
 Есть лишь человек и звездный свет, 
 человек - и небо! 

 Да еще за самою спиной
 есть у парня шар его земной. 
 Над плечами - крылья-облака, 
 за плечами - два материка, 
 и, раскинув руки среди звезд, 
 человек стоит с планетой в рост. 

 Вот теперь зови его - простой, 
 или, как у древних,- богоравный, 
 и "пиши, как прежде, со строчной, 
 или, как сейчас, пиши с заглавной,- 
 у него за самою спиной 
 шар земной, 
 как герб его державный. 

 Как на гербе океанов гладь, 
 как на гербе - все земные дали, 
 лишь венца колосьев не видать, 
 что на гербе шар земной обняли. 

 Но они его и вознесли, 
 колоски возделанного хлеба - 
 как молитва матери-земли, 
 как мозоли, поднятые в небо. 

 Богоравный, или там простой, 
 только он не ангельского рода, 
 он затем и вышел под звездой, 
 чтоб работать до седьмого пота. 

 Впереди - звезда. А за свиной - 
 все, чем жили мы, что с нами жило, 
 весь в рубцах и шрамах 
 шар земной, 
 реки, как натруженные жилы... 

 -	 Как, Алеша, звезды? 
 - 	Жар в золе. 
 - 	Где, Алеша, дочка? 
 - 	На Земле. 

 ...Кемеровский запах уголька. 
 Вологда глядит издалека, 
 кособоча санные пути, 
 ты без них, попробуй, улети!.. 

 Скоро пух проклюнется из верб, 
 космос пахнет потом и весной. 
 И над всем, как серп и молот - в герб, 
 Человек вписался в шар земной. 

                         Марк Максимов