Начало начал

...Падая с протяжным грохотом, ракета врезалась в лес и, круша ветви и сучья, уткнулась в землю, разломившись при этом надвое. Что, опять неудача? Нет, это - победа! Вскоре сюда прибежали запыхавшиеся участники испытаний во главе Со своим руководителем Сергеем Павловичем Королевым. Ликованию, казалось, не будет предела. Все кричали наперебой, обнимались, целовались, хлопали в ладоши. Когда первый порыв радости несколько утих, Королев сказал:

- Вот и полетела... Не зря бились.

Тут же, в лесу, он продиктовал акт о запуске первой советской жидкостной ракеты. Писал его, сидя на пне, Н. И. Ефремов, старший инженер 2-й бригады, руководимой М. К. Тихонравовым, по проекту которого была построена ракета. Этот акт и поныне хранится в Архиве Академии наук СССР. Вот несколько строк из него:

"Старт состоялся на станции № 17 инженерного полигона Нахабино 17 августа в 19 час 00 мин.

Вес объекта примерно 18 кг...

Продолжительность взлета от момента запуска до момента падения 18 сек...

Высота вертикального подъема на глаз 400 м..."

...Через несколько дней, 22 августа, в гирдовской стенгазете "Ракета" № 8 были помещены тексты официальных поздравлений "с первыми практическими результатами в деле овладения техникой реактивного движения".

Здесь же была и заметка начальника ГИРДа. "Первая советская ракета на жидком топливе пущена, - писал Королев. - День 17 августа, несомненно, является знаменательным днем в жизни ГИРДа, и, начиная с этого момента, советские ракеты должны летать над Союзом Республик".

Теперь мы можем твердо сказать, что день 17 августа 1933 г. был знаменательным не только для ГИРДа. Эта дата стала днем рождения советского ракетостроения как принципиально нового вида техники.

О результатах запуска первой ракеты Королев тогда же написал в Центральный совет Осоавиахима.

"От первого шага, - говорилось в записке, - доказавшего правильность выбранной схемы, можно перейти к дальнейшему усовершенствованию... ракет... со скоростями полета 800 - 1000 м/сек и дальности полета в несколько сотен - тысяч километров...

Работы вести, учитывая и мирное применение ракет".

Обратите внимание на то, что, несмотря на создание ракет в рамках оборонной организации, Королев уже тогда, в 1933 г., думал об использовании ракет в мирных целях.

И гирдовцы уже в стерах РНИИ продолжали свой неутомимый подвижнический труд: разработанные ими ракеты шести новых модификаций были испытаны, высота их полета достигла 1500 м! Определяли ее тоже на глаз: никаких наземных специальных средств слежения за полетом ракет и, тем более, управления их движением тогда не существовало. В центре внимания специалистов находилось конструирование двигателей и самих ракет, чтобы они сначала "научились" летать. И, следует отметить, конструкторы добились успехов, хотя устойчивость ракет в полете оставалась по-прежнему плохой.

- Вот вы, все молодые люди, - говорил Королев пришедшему на работу в его отдел 22-летнему выпускнику Ленинградского института инженеров гражданского воздушного флота Б. В. Раушенбаху (ныне лауреат Ленинской премии, член-корреспондент АН СССР и Международной академии астронавтики), - хотите обязательно строить ракеты или ракетные моторы и считаете, что все дело в них, а между тем сегодня это уже не так! Необходимы и системы управления. Как строить ракеты и моторы мы уже знаем, а управление полетом, устойчивость движения стали "узким" местом...

Одной из первых управляемых крылатых ракет, созданных в первом в мире Реактивном научно-исследовательском институте (РНИИ), стал "объект 217". Управление полетом предполагалось осуществить посредством телемеханического устройства с помощью наводящего светового луча прожектора. В разработке управляемой крылатой ракеты 2,12 с бортовым автоматом стабилизации принял участие и молодой инженер Б. В. Раушенбах. В 1937 г. была начата разработка новой управляемой ракеты 301 с бортовыми средствами радионаведения. Их приводили в действие радиокоманды с наводящего самолета: "правый поворот", "левый поворот", "выше", "ниже". Это было прообразом будущих командных радиолиний. В 1937 - 1939 годах /специалисты РНИИ провели летные испытания ракету 212 и наземные - ракетоплана РП-318-1. В 1940 г/- 28 февраля, 10 и 19 марта - летчик В. П. Федоров/успешно испытал ракетоплан в воздухе. Это были первое в нашей стране полеты человека на летательном аппарате с жидкостным ракетным двигателем.

Тем временем уже сгущались тучи второй мировой войны. Коммунистическая партия и Советское правительство делали все, чтобы в кратчайшие сроки подготовить нашу страну и ее Вооруженные Силы к активной обороне. В РНИИ была завершена начатая еще в ленинградской Газодинамической лаборатории разработка ракетных снарядов на бездымном порохе для будущих "катюш". Они сыграли важную роль в разгроме врага, положив начало новому роду войск - реактивной артиллерии. В годы Великой Отечественной войны С. П. Королев, В. П. Глушко и другие специалисты работали над улучшением боевых качеств серийных самолетов путем установки на них вспомогательных жидкостных ракетных двигателей. Это позволяло существенно увеличить горизонтальную и вертикальную скорости винтомоторных самолетов. К примеру, реактивный двигатель РД-1 конструкции В. П. Глушко, установленный на пикирующем бомбардировщике Пе-2, увеличивал максимальную скорость в зависимости от высоты полета на 46 - 68 км/ч. Время набора высоты 6000 м сокращалось с 12,8 до 8,6 мин.

...Победа досталась нам дорогой ценой. Война унесла 20 миллионов жизней советских людей. Гитлеровские вандалы разрушили сотни наших городов и тысячи сел, оставив без крова 25 миллионов человек, уничтожили около 32 тысяч промышленных предприятий. Материальные потери страны составили поистине астрономическую сумму - 2600000000000 рублей. Это примерно в 3,6 раза больше суммы капитальных вложений в народное хозяйство за всю пятилетку 1981 - 1985 гг. Вдумайтесь в эти цифры! Напоминаю их нынешним читателям, особенно молодым, чтобы они постарались представить те неимоверные трудности, в условиях которых пришлось нашему народу залечивать тяжелые раны войны. Тогдашние западные эксперты, даже те, которых нельзя было упрекнуть в некомпетентности или заподозрить в предвзятости, считали, что для восстановления разрушенного потребуются десятилетия. Правда, в этих "прогнозах" не учитывались обстоятельства, которые и до сих пор кое-кто на Западе не может понять и по-настоящему оценить. Это - жизнестойкость и патриотизм советских людей, организующая и направляющая сила ленинской партии.

Послевоенные экономические трудности страны осложнялись резко обострившейся по вине англо-американских империалистов международной обстановкой. У. Черчиль в своей речи 5 марта 1946 г. в гор. Фултон (США) призвал - ни много ни мало - к уничтожению мирового коммунизма во главе с Советской Россией. Затем последовали и другие акции "холодной войны", окружение социалистических стран сетью военных баз и, наконец, создание НАТО и других агрессивных блоков явно антисоветской направленности.

В те мартовские дни 1946 г., когда на Западе раздували ледянящие смерчи "холодной войны", в столице нашей Родины собралась первая после нашей великой Победы сессия Верховного Совета СССР. Она приняла Закон о пятилетнем плане восстановления и развития народного хозяйства (1946 - 1950 гг.). Самоотверженный труд советских людей по его выполнению дал блестящие результаты: в 1947 - 1948 гг. производство промышленной продукции не только достигло довоенного уровня, но и превзошло его.

Предусматривалось первым послевоенным планом и развитие новых областей науки и производства, в частности ракетной техники. В невиданно короткие сроки были созданы научно-исследовательские, конструкторские, испытательные и производственные организации. Их коллективы возглавили С. П. Королев, М. В. Келдыш, В. П. Глушко, Н. А. Пилюгин и другие талантливые ученые и конструкторы. Большой вклад в создание и развитие новой отрасли внес Д. Ф. Устинов.

Поскольку в сложившейся после войны международной обстановке нельзя было снижать уровень разработки традиционных видов вооружения, для создания ракет трудно было предоставить необходимые мощности действующих организаций. Пришлось начинать новое дело в основном на базе предприятий, оборудование которых в начале войны было эвакуировано в глубокий тыл. Именно так были организованы НИИ, КБ и заводы по разработке и производству систем радиоуправления полетом ракет, наземного оборудования и другие. Всем коллективам были созданы необходимые условия для плодотворной работы, их укомплектовывали специалистами, в большинстве своем молодыми, энтузиастами новой техники.

В одном из НИИ душой космического направления был Михаил Клавдиевич Тихонравов, соратник С. П. Королева и Ф. А. Цандера по знаменитой Группе изучения реактивного движения. Он возглавлял группу молодых сотрудников, проникшихся космическими идеями. В этой группе с увлечением работали И. М. Яцунский, Б. А. Адамовичев, Г. Ю. Максимов, Я. И. Колтунов. Они занимались некоторыми проблемами создания искусственного спутника Земли. Каковы должны быть и как определить характеристики ракеты-носителя и самого спутника? Как будет он "вести себя" вблизи нашей планеты? Какой должна быть орбита?

"Задач было слишком много, - вспоминал бывший сотрудник группы, А. В. Брыков, - а исполнителей слишком мало. Пополнялась группа медленно, в основном за счет молодежи. Однако группа наша выросла и окрепла. Среди многочисленных проблем создания спутника Михаила Клавдиевича занимала бортовая энергетика. Он понимал, что химические источники тока, существовавшие тогда, не смогут обеспечить питание научной аппаратуры спутников. Однажды Михаил Клавдиевич прочитал в каком-то журнале, что на одном из подмосковных заводов создан генератор постоянного тока, работающий от керосиновой лампы. Генератор обеспечивал питание радиоприемника "Колхозник".

- Вот вам источник питания для спутника! - улыбаясь и протягивая нам журнал, сказал Тихонравов.

Вскоре с завода привезли керосиновый генератор. Оказалось, что абажур лампы состоит из элементов, преобразующих лучистую энергию света в электрическую. Эти преобразователи были разработаны в лаборатории академика А. Ф. Иоффе. На личную встречу с ним поехала сотрудница нашей группы Л. Н. Солдатова, и ей удалось увлечь ученых идеей создания элементов для будущих спутников".

Работа в группе Тихонравова была захватывающей. Проблемы были новые, впервые выдвигаемые идеей создания спутника. Увлеченность Михаила Клавдиевича передавалась всем сотрудникам, готовым работать днем и ночью.

Михаил Клавдиевич был талантливым ученым и конструктором, обаятельнейшим и исключительно скромным человеком, очень мягким в обращении с людьми, но твердым в решении и проведении в жизнь принципиальных вопросов. Его группа олицетворяла собой союз и преемственность "космических" поколений. Пионер ракетной техники, он щедро передавал свои знания и опыт молодым. Консультировал сотрудников группы и поддерживал их работу С. П. Королев. Впоследствии ряд ее ведущих сотрудников во главе с Тихонравовым перешли в конструкторское бюро, возглавляемое С. П. Королевым, где плодотворно работали долгие годы.

...Тем временем заканчивалось строительство первого в стране испытательного ракетного полигона.

"Место для него выбрали пустынное, - рассказывал инженер-испытатель Е. Т. Боханов, - подальше от больших городов и дорог. Обожженная солнцем земля, над которой в летний зной клубились облака пыли. Малейший ветерок, движение пешехода, не говоря уж об автомобиле, - и небо застилала туманная пелена. Песчаная "пудра" постоянно покрывала одежду и лица людей, скрипела на зубах и затрудняла дыхание. Оттого в шутку и не без оснований прозвали полигон "пылегоном".

Забегая вперед, отметим, что и под космодром Байконур, и пункты командно-измерительного комплекса также стремились подобрать земельные участки, непригодные для сельского хозяйства, строительства промышленных предприятий и жилья. Понятно, что делалось это чтобы не причинять ущерба экономике районов, где размещали подобные объекты. Все тяготы и лишения жизни и работы в таких суровых условиях пришлось принять на себя скромным труженикам науки и техники - испытателям.

За подготовкой полигона к испытаниям первой в Советском Союзе баллистической ракеты пристально следил "технический руководитель работ", как тогда именовалась должность С. П. Королева в официальных документах. Он часто приезжал на полигон, помогая словом и делом строителям, монтажникам, испытателям скорее и надежнее подготовиться к первым пускам. Ускорить Дело могла лишь четкая организация работ, ибо все материалы, оборудование и техника уже были сосредоточены на полигоне. Технический руководитель не терпел малейшего проявления расхлябанности, неаккуратности. "Четкость и организация, - любил повторять Королев,- организация и четкость - вот основные критерии.

За испытателями, - говорил он, - последнее слово. После них - пуск. А в полете ошибку уже не исправишь!"

Готовились к первому пуску и специалисты, которым предстояло "сфотографировать" - и не один раз - ракету на активном участке ее полета, т. е. проследить, туда ли она летит, как работают бортовая автоматика и пока еще единственная ступень ракетного двигателя.

Этим совершенно новым делом с увлечением занялись Г. И. Левин, П. Е. Эльясберг и другие. Времени для создания специальных измерительных средств не было. Поэтому решили использовать уже существовавшие радиолокационные станции. Инженеры внесли в их схемы изменения, продиктованные "ракетными" требованиями, подготовили соответствующие инструкции и техническую документацию. После проверок модернизированные локаторы с документацией отправили на полигон. Туда же поехал и Левин, возглавивший немногочисленный персонал одной из станций. Ее развернули в трех километрах от стартового стола на трассе будущих полетов ракет. Тут же, рядом с локатором, установили палатку для людей - их дом на долгие месяцы жизни и работы. Ежедневно по нескольку часов специалисты тренировались, отрабатывая навыки быстрого обнаружения и четкого перехода на автосопровождение объекта, производили юстировку станции по шарпилотам и наземным ориентирам, словом, делали все, чтобы с честью выполнить свои обязанности.

Готовились к испытаниям бригады и других измерительных средств. Треугольником со сторонами в несколько тысяч метров в районе старта расположили три кинотеодолитные установки. Для приема информации о работе бортовой автоматики и двигателя ракеты подготовили 8-канальные телеметрические станции с частотным разделением каналов и 12-шлейфовые осциллографы, записывающие результаты телеизмерений. Была организована и служба единого времени, с помощью которой предстояло синхронизировать весь ход испытаний и привязывать к общей шкале результаты всех измерений. Их обработку поручили вновь созданным фотолаборатории и расчетному бюро. Если бы сотрудники нынешних вычислительных центров смогли заглянуть в это бюро, то они наверняка не сразу поняли бы, куда попали. В деревянном бараке на столах перед расчетчиками и расчетчицами - вороха бумаг, среди которых виднеются арифмометры и логарифмические линейки. Перед несколькими счастливчиками на столе красуются новенькие счетно-клавишные машинки - по тем временам редкость.

Так почти 40 лет тому назад выглядел первый измерительный пункт. Сотрудникам современного командно- измерительного комплекса он, конечно же, показался бы допотопным. Но он был первым. Он был началом того начала, без которого не стало бы возможно нынешнее продолжение.

...Приближался день первого запуска экспериментальной баллистической ракеты.

"Однажды, - рассказывал кандидат технических наук Г. И. Левин, - к нашему радиолокатору подъехал газик, из него вышел среднего роста плотный мужчина в скромном костюме и рубашке без галстука. Решительной походкой он направился прямо к локатору. Я выбрался из палатки и поспешил навстречу гостю. Он назвал себя: "Королев, технический руководитель". Я представился ему и подумал: "Так вот какой он, Главный конструктор, о котором уже много и с уважением говорили в нашем институте..." Осматривая позицию и сам локатор, Сергей Павлович попросил ознакомить его с задачами, поставленными перед нами, порядком их выполнения и ожидаемыми результатами. Судя по вопросам, я понял, что технический руководитель уже достаточно осведомлен о принципах и методах траекторных измерений. Мне показалось даже, что расспрашивает он меня скорее для того, чтобы убедиться в нашей готовности к работе, чем для познания ее сути. Закончив обход и беседу, Королев поблагодарил нас, пожелал всем "доброй работы" и, тепло попрощавшись, уехал в сторону стартовой площадки, которая была прекрасно видна с нашей "точки". Через два дня к нам заехал министр вооружения СССР Д. Ф. Устинов. Почему-то запомнилось, что приехал он в легковом автомобиле голубого цвета. Я представился, кратко доложил о предстоящей работе и по просьбе Дмитрия Федоровича продемонстрировал процесс поиска и слежения радиолокатором за условным объектом, каким был специально запущенный для этого шар-пилот. Все мы, понятно, были взволнованы и несколько смущены вниманием министра к нашей скромной работе, но действовали четко и уверенно. Дмитрий Федорович остался доволен работой людей и техники".

Вскоре началась подготовка к пуску ракеты. Сначала провели ее стендовые испытания: проверили, как ведет себя ракета и вся ее аппаратура при работающем двигателе. Огневые испытания прошли успешно.

- Расшифровка телеметрических измерений, - подвел их итоги Сергей Павлович, - анализ полученных данных позволяют утверждать, что мы на верном пути.

Наконец настал день летных испытаний, а точнее - утро. Никаких капитальных сооружений - толстостенных бункеров, из которых теперь управляют запуском ракет-носителей, - тогда не было. В тот день управление осуществлялось из... автомобиля, защищенного броней. Прямо по грунту были проложены провода, соединявшие машину со стартовым столом. В автомобиле находилась "первая сборная" специалистов во главе со своим "капитаном" Л. А. Воскресенским, смелым, решительным и талантливым инженером-испытателем. Впоследствии он стал известным ученым в области ракетно-космической техники, профессором, доктором технических наук, Героем Социалистического Труда. "Своего Леню" очень ценил и любил Сергей Павлович и "доверял ему больше, чем себе". Это он, Леонид Александрович Воскресенский, рискуя жизнью, покинул бронированный автомобиль и побежал под сопло заправленной ракеты, чтобы устранить неисправность, вызвавшую задержку запуска. С того памятного дня и до конца своей прекрасной, но короткой жизни (Воскресенский умер в 1965 г. в возрасте 52 лет) он руководил всеми наиболее важными и ответственными запусками. В "первую сборную" входил и Н. А. Пилюгин, ставший потом академиком, дважды Героем Социалистического Труда, лауреатом Ленинской и Государственной премий СССР. Находились в "автомобиле управления" и другие специалисты, теперь известные ученые, которые долгие годы были ближайшими помощниками Главного конструктора.

Пуск первой баллистической ракеты дальнего действия состоялся 18 октября 1947 г., прошел успешно, ракета попала в намеченный квадрат. Измерительные средства на Земле работали безотказно. Полученные с их помощью данные помогали ученым и конструкторам создавать более совершенную ракетную технику. А это в свою очередь оказывало непосредственное воздействие на развитие наземных средств наблюдения, контроля и управления.

Очередное поколение наземных радиотехнических средств отличалось большими дальностью действия, точностью измерений и оперативностью обработки их результатов. Количество каналов телеметрических станций увеличилось более чем в пять раз. Появились первые командные радиолинии, приборы программного наведения, новые фототеодолитные станции. Важнейшим и крупным шагом в деле повышения оперативности, надежности и качества обработки всех видов информации стало оснащение полигона электронно-вычислительными машинами первого поколения. По современным понятиям их быстродействие было более чем скромным: 100 операций в секунду (заметим для сравнения: нынешние ЭВМ в сотни тысяч раз производительнее). Но тогда они пришли на смену арифмометрам. А с их помощью даже самый квалифицированный расчетчик не смог бы за месяц выполнить столько вычислений, сколько с помощью такой машины за одну минуту. После ввода ЭВМ расчетное бюро превратилось в настоящий по тем временам вычислительный центр.

Повысился технический уровень и увеличилось количество наземных измерительных средств, появились первые средства автоматизированной обработки телеметрической информации, хотя большую ее часть по-прежнему продолжали расшифровывать вручную.

Измерительную технику стали располагать не отдельными островками, как на первых испытаниях, а по всей трассе полета ракет. Это был уже целый комплекс слежения, все звенья которого работали согласованно в едином масштабе времени, - прообраз будущего командно-измерительного комплекса.