Сначала на Байконуре, а затем - по всей стране

В 1954 г. С. П. Королев представил в Совет Министров СССР письмо, к которому прилагалась докладная записка М. К. Тихонравова "Об искусственном спутнике Земли". Это был первый официальный документ в правительство о начале практических работ по созданию искусственных спутников Земли (ИСЗ). Обращению Главного конструктора предшествовали многолетние теоретические исследования возможности создания спутника при тогдашнем уровне техники. Они велись в ряде НИИ и КБ, в том числе и упоминавшейся группой Тихонравова, с 1948 г. Предложение С. П. Королева о создании ИСЗ обосновывалось также успешным ходом разработки межконтинентальной баллистической ракеты с конечной скоростью 7000 м/с.

"Путем некоторого уменьшения веса полезного груза, - говорилось в письме, - можно будет достичь необходимой для спутника конечной скорости 8000 м/сек...

Мне кажется, - заканчивал письмо Главный конструктор, - что в настоящее время была бы своевременной и целесообразной организация научно-исследовательского отдела для проведения первых поисковых работ по спутнику и более детальной разработки комплекса вопросов, связанных с этой проблемой".

Предложения, содержавшиеся в этом поистине историческом документе, были рассмотрены, утверждены и легли в основу большой, напряженной и целеустремленной работы многих НИИ, КБ и заводов по созданию носителей, самих спутников, космодрома, а также Комплекса измерительных средств, связи и системы единого времени (так именовался поначалу в документах командно-измерительный комплекс).

НИИ, директором которого был назначен А. И. Соколов, поручили разработку эскизного проекта комплекса и выполнение функций головного заказчика по его созданию и вводу в эксплуатацию. Опытный партийный работник, во время Великой Отечественной войны он был Уполномоченным Государственного комитета обороны по производству реактивных снарядов к БМ-8 и БМ-13 (условное наименование двух типов "катюш"). Оружие это было разработано сотрудниками РНИИ.

С июля 1941 по декабрь 1944 г. труженики тыла отправили гвардейским минометным частям 10 тыс. "катюш" и свыше 12 млн. снарядов к ним. В этом подвиге тыла немало труда и коммуниста А. И. Соколова. После войны он работал в области ракетной техники и был очень строгим и требовательным руководителем. Главный конструктор хорошо знал Соколова еще до прихода его в институт.

В январе 1956 г. было принято решение о создании на базе межконтинентальной ракеты ракеты-носителя искусственного спутника Земли с весом контейнера спутника около 1200 кг. Воодушевленные таким вниманием и поддержкой люди стали работать с утроенной энергией. Конкретные направления и участки работы - научной, технической, организаторской, строительной и снабженческой - поручили в основном молодым ученым и специалистам П. Е. Эльясбергу, П. А. Агаджанову, Г. И. Левину, Г. С. Нариманову и другим. Всех не перечислить. За каждым закрепили определенные системы, НИИ и КБ, которые их разрабатывали. Сроки поджимали. Все понимали это и работали, не считаясь со временем и с формально очерченным кругом служебных обязанностей. Сотрудники нашего института всех рангов вместе со своими коллегами из других организаций занимались буквально всем: проводили теоретические изыскания и разработки, участвовали в проектировании, следили за выпуском рабочих чертежей, строительством, поставкой техники, оборудования и материалов, разгружали аппаратуру, поступавшую в институт для проверки и последующей рассылки на измерительные пункты.

В период изготовления новой техники непосредственно на заводах было организовано обучение инженеров, техников и операторов. Им предстояло работать именно на тех комплектах аппаратуры, которые они изучали и принимали в цехах. В первую очередь отправляли технику на измерительные пункты космодрома, строительство которого уже завершалось. Приемка радиотехнических средств прошла сравнительно гладко. А вот во время заключительных заводских испытаний кинотеодолитной станции чуть было не случилось чрезвычайное происшествие. Это была принципиально новая по тому времени аппаратура. Она была создана на основании технического задания, разработанного под руководством и при непосредственном участии доктора технических наук И. И. Гребенщикова, потомственного ученого, сына известного советского академика И. В. Гребенщикова. Коллективы конструкторов и разработчиков под руководством лауреата Ленинской премии Ф. Е. Соболева создали установку, не имевшую тогда аналогов в мировой практике, как, впрочем, и почти вся аппаратура, созданная в то время для первых испытаний ракетно-космической техники. Кинотеодолиты предназначались для установки на нескольких измерительных пунктах космодрома, расположенных по трассе активного участка полета будущей межконтинентальной баллистической ракеты. На новую установку испытатели и ученые возлагали большие надежды: она обладала невиданными до этого разрешающей способностью, дальностью и точностью измерений.

И вот наступил день, в общем-то, не очень сложных испытаний. Требовалось проверить работоспособность кинотеодолита в различных климатических условиях. Для испытаний построили на асфальтированном заводском дворе специальную термокамеру. Подъемный кран подцепил прибор, осторожно поднял его и переместил к вершине термокамеры. Дождавшись, когда прекратится покачивание на тросе дорогого груза, крановщик медленно опустил его через верхний люк в камеру. Наблюдали за "путешествием" прибора не только испытатели и ученые, но и многие рабочие, своими руками сделавшие его. Испытания прошли благополучно. Теперь предстояло извлечь прибор из камеры и проверить юстировку, регулировку и работоспособность после интенсивных температурных воздействий. И тут случилось непредвиденное. Когда кинотеодолит был поднят из термокамеры на пятиметровую высоту, вдруг стал быстро и свободно разматываться трос, на котором висел четырехтонный прибор. Все буквально оцепенели: теодолит летел вниз и через мгновение превратился бы в груду металла и стекла. Прибор, в который вложено столько времени, труда, стараний и средств, перестанет существовать!.. Первым опомнился крановщик. Чудом ему удалось приостановить свободное разматывание троса, драгоценный прибор остановился и как ни в чем не бывало спокойно покачивался в полуметре от асфальта... Таким образом установка выдержала еще и внеплановые испытания - на прочность: торможение было довольно резким. Кстати, запас прочности очень пригодился при перевозке приборов в далекий Байконур.

Вводом измерительных пунктов на космодроме руководили А. А. Васин, Ф. А. Горев и другие высококвалифицированные специалисты, прекрасные организаторы и неутомимые труженики. Работать пришлось на необжитых местах. От горизонта до горизонта выжженная солнцем полупустыня. Например, пункт, где монтировали тот злополучный кинотеодолит, находился вдали от жилья и дорог. До ближайшего источника пресной питьевой воды было 180 км. Сначала старались работать вечером и ночью: днем изнуряла неимоверная жара, даже в тени температура редко опускалась ниже +40°С.

"Сроки пуска ракеты неотвратимо приближались, й мы стали работать и днем, - вспоминал кандидат технических наук Н. Г. Устинов, ныне лауреат Государственной премии СССР, - строители подбросили нам дополнительную задачу - исправить допущенную ими неточность при возведении основания под теодолит. Давали о себе знать и бытовые трудности. Но никто не сетовал на судьбу, не жаловался. Наоборот, все работали с необычайным энтузиазмом, окрыленные причастностью к предстоящему свершению".

К установленному сроку вся аппаратура на измерительных пунктах космодрома была смонтирована. Но можно ли поручиться, что персонал и техника уже полностью готовы к испытаниям ракет? Требовалось тщательно проверить уровень подготовки коллективов, надежность и точность действия техники. А как это сделать? Не пускать же только для этого дорогостоящую настоящую ракету. Специалисты НИИ, где создавался КИК, предложили использовать для этих целей самолеты, оборудованные радиотехнической аппаратурой, аналогичной той, что устанавливалась на борту ракеты. Методика самолетных испытаний была разработана радиоинженером Г. Д. Смирновым. В годы войны он был летчиком-истребителем. Теперь самолетные испытания наземных и морских измерительных средств стали обычным делом при вводе новой и проверке действующей аппаратуры. А тогда, как и почти все на заре космической эры, они были применены впервые. И дело шло не всегда по "зеленой улице". Требовалась помощь Главного конструктора. Застать Сергея Павловича на месте и, тем более, попасть к нему на прием, если даже он и находился в КБ, было делом не из легких, особенно в то жаркое лето. Королев на недели, а то и на месяцы улетал на космодром, где полным ходом шла подготовка наземных сооружений - сложнейшего стартового и уникального измерительного комплексов - к первым пускам ракет. И все же, наконец, Смирнову было назначено время.

Сергей Павлович внимательно выслушал его и обещал во всем разобраться.

Вскоре самолет-лаборатория приземлился на небольшом грунтовом аэродроме, километрах в семидесяти от главной строительной площадки космодрома. Научно- техническим руководителем работ по созданию измерительного комплекса на космодроме был представитель института П. А. Агаджанов. К нему-то прежде всего и пришел начальник воздушной лаборатории Г. Д. Смирнов. Уточнили план облетов, согласовали его с руководителями измерительных служб и пунктов космодрома. На следующий же день приступили к работе. Барражируя в намеченных зонах, самолет посылал ответные импульсы радиолокационным станциям и потоки информации - телеметрическим. Ли-2 "работал" на высоте около трех тысяч метров, а Ил-28 - в три с лишним раза выше. Испытания на Ил-28 позволили до 500 километров увеличить дальность радиовзаимодействия с пунктами, т. е. имитировать практически весь активный участок полета будущей ракеты.

Действия испытателей и работа аппаратуры на земле и в воздухе строго синхронизировались, а вся информация привязывалась к единой шкале с помощью специальной системы единого времени "Бамбук". Она была создана в одном из конструкторских бюро под руководством Н. А. Бегуна, ныне доктора технических наук. Аппаратура была исключительно надежной и по тому времени весьма точной: погрешности измерений не превышали 10-7 с. Превосходно действовали в ходе самолетных испытаний радиолокационные и телеметрические системы, созданные по заданиям, разработанным под руководством и при участии П. А. Агаджанова, Г. И. Левина, И. В. Мещерякова и других ученых. Непосредственными создателями этой техники были прекрасные творческие коллективы, возглавляемые в те годы А. Ф. Богомоловым, М. А. Брежиным, Е. С. Губенковым, Н. И. Беловым и другими. Также успешно прошли самолетные испытания нескольких измерительных пунктов в районе приземления последней ступени ракет.

Испытания помогли персоналу измерительных пунктов повысить свое мастерство и безукоризненно отладить и точно настроить аппаратуру. Это позволило надежно контролировать скоротечный активный участок полета ракеты. А это очень важно, ибо от точности выполнения - именно на этом этапе - программы, заложенной в бортовые автоматические системы ракеты, целиком и полностью зависят главные параметры ее дальнейшего "свободного" (баллистического) полета: дальность и точность. А это должны измерить и зафиксировать пункты в расчетном районе завершения полета. Словом, испытания наземной измерительной техники полностью оправдали надежды ее разработчиков и эксплуатационников. Впереди - главный экзамен: пуск ракеты. С нетерпением, надеждой и вполне понятной тревогой ждали этого события тысячи людей, принимавших участие в создании сложнейшего ракетного комплекса - стартового, измерительного и, конечно же, самой ракеты - знаменитой королёвской "семерки" (так называли ее разработчики по цифре 7, входившей в ее обозначение на чертежах).

Это событие состоялось через 24 года после первого успешного пуска ракеты ГИРД-09 - 21 августа 1957 г. В тот день с нового космодрома Байконур был осуществлен запуск первой в мире двухступенчатой межконтинентальной баллистической ракеты. Ее последняя ступень пролетела более 6000 км на огромной заатмосферной высоте и благополучно опустилась в расчетном районе, где ее взяли в свои невидимые радиообъятия измерительные пункты и указали поисковой группе координаты приземления. Сергея Павловича, естественно, интересовали результаты и качество измерений, полученных наземными пунктами космодрома и района приземления.

"Было уже около полуночи, - вспоминает П. А. Агаджанов, - когда принесли необходимые материалы. В течение двух часов Королев обсуждал со специалистами полученные данные. Время пролетело незаметно. Шел уже третий час ночи, но спать не хотелось. У всех было приподнятое настроение. Сергей Павлович казался помолодевшим.

- Сегодня мы совершили большое дело, - с подъемом говорил он. "Пока еще не все представляют значение нашей работы. Пусть так. Но время покажет: наша ракета сослужила великую службу Родине. Партия поручила нам нелегкое дело, но она и помогла нам решить эту трудную задачу...

Улыбка не сходила с губ Королева, глаза его светились. Технического руководителя охватил какой-то порыв. Он стал мечтать вслух:

- Эта ракета... открывает нам дорогу в космос. После некоторой модернизации она сможет вывести на орбиту - вы это понимаете!? - искусственный спутник Земли!"

"Испытания ракеты, - говорилось в сообщении ТАСС после ее запуска, - полностью подтвердили правильность расчетов и выбранной конструкции". Значит, главный экзамен превосходно выдержал и наземный измерительный комплекс.

К этому времени были уже решены все основные вопросы организации командно-измерительного комплекса для обеспечения полетов первых искусственных спутников Земли: намечено распределение выпускников высших и средних специальных учебных заведений на работу в комплекс, выделены ассигнования на изготовление техники, приобретение материалов и оборудования, строительство помещений для жилья и монтажа аппаратуры на измерительных пунктах. Обоснование их размещения на территории страны ученые разработали с учетом множества факторов, в том числе таких основополагающих, как место старта ракеты-носителя, наклонение орбит спутников к плоскости земного экватора, возможность измерения параметров орбиты из нескольких точек. Предусматривалось также и дублирование пунктов с целью повышения надежности управления полетом спутников в районах, над которыми ожидалось наиболее интенсивное их движение. Там пункты намечено было разместить попарно, на расстоянии нескольких сотен километров друг от друга по широте и примерно на одной и той же долготе. Выдвигали свои требования к расположению измерительных средств и радиоинженеры: местность должна быть равнинной, чтобы обеспечить максимальный радиообзор, свободной от крупных промышленных предприятий, высоковольтных линий электропередач, магистральных железных и автомобильных дорог, которые создают помехи радиоприему. Необходимо было учитывать и характер грунта, погоды, наличие грунтовых вод, местных строительных материалов, подъездных дорог и линий связи. Нельзя было допускать, чтобы размещение пунктов причинило ущерб экономике и перспективам развития каждого данного района. Словом, было над чем задуматься специалистам, которым поручили проектирование строительной части измерительных пунктов. Особенно высокие требования предъявлялись к точности геодезической привязки и устойчивости пилонов и других оснований под антенные и юстировочные устройства. Ведь малейшее отклонение антенны от расчетного ее положения на Земле может ухудшить качество измерений орбиты и осложнить поиск спутников в космосе, а то и привести к потере связи с ними. Чтобы этого не случилось, были выполнены сложные и уникальные по тому времени расчеты фундаментов.

В намеченные районы отправились инженеры-изыскатели. Они произвели инженерные изыскания и выбрали земельные участки, исходя из перечисленных жестких требований. Некоторые измерительные пункты пришлось разместить в непроторенной глуши - на берегах великих сибирских рек, в тундре, степи, полупустыне.

Материалы изысканий после рассмотрения и утверждения в Москве были переданы в проектный институт для составления генпланов пунктов и разработки чертежей на строительство.

Вскоре на выбранных площадках закипела работа, стали появляться первые деревянные домики и бараки для людей, которые в это время завершали приемку техники на заводах. Помещения для монтажа аппаратуры связи и единого времени строили на пунктах тоже деревянные, одноэтажные. А для радиолокационных, командных и телеметрических станций построек вообще не предусматривалось. Эту технику прямо на заводах монтировали в специальных домиках на колесах, на автошасси или прицепах. Капитальных сооружений на пунктах решили пока не возводить. Времени на это не было и кроме того дело было настолько новым и необычным, что никто, несмотря на фундаментальность предварительных расчетов, не мог поручиться, что запуски первых же спутников не внесут коррективы в первоначальное размещение и состав измерительных средств. Забегая несколько вперед, отметим, что авторы научного обоснования состава и построения командно-измерительного комплекса не ошиблись. Пункты уже почти три десятилетия служат верой и правдой науке и народному хозяйству на тех же самых местах, которые были определены им задолго до запуска первого спутника.

Строительство на пунктах велось так называемым экспедиционным методом. На площадках, сменяя друг друга, а то и почти одновременно работали изыскатели, геодезисты, проектировщики и строители. Зажатые в тиски сроков, они месяцами не знали, что такое выходной день. Благодаря их усилиям в неимоверно сложных условиях отдаленных труднодоступных районов, куда подчас кирпичи и трубы доставляли на самолетах, удалось к намеченному сроку ввести все объекты первой очереди командно-измерительного комплекса.

Не простой задачей оказался подбор людей на должности руководителей Центра и пунктов комплекса. Подготовленных специалистов с "космическим" опытом, разумеется, не было. Разработчики аппаратуры предлагали назначать на эти должности только радиоинженеров. Баллистики - математиков. Связисты, конечно же, - связистов. "А кто на первых порах, - резонно спрашивал директор института, - будет организовывать устройство и быт людей на необжитых местах, строительство второй очереди?". Посоветовавшись с секретарями партийных организаций, Соколов предложил подобрать на должности руководителей комплекса коммунистов, преимущественно из числа бывших фронтовиков: их не надо учить преодолевать трудности и заботиться о товарищах. Начали с обсуждения кандидатуры начальника Центра, чтобы потом уже с его участием подбирать остальных. Выбор пал на парторга института А. А. Витрука.

12 июля 1957 г. был подписан Приказ № 1 по "Центру комплекса измерительных средств, связи и единого времени". Парторгом Центра стал А. Н. Страшнов. Научно-испытательную работу в комплексе возглавил один из участников его создания - кандидат технических наук П. А. Агаджанов. Руководство службами связи и единого времени было поручено опытному связисту, талантливому организатору и прекрасному человеку - Г. И. Чигогидзе. К сожалению, он рано ушел из жизни и не увидел нынешних космических свершений, в создании фундамента которых в 1957 - 1960 гг. принимал самое деятельное участие.

Особенно внимательно подошли партийные организации и руководство института и Центра к подбору кандидатов на должности начальников дальних пунктов. Для всестороннего обсуждения кандидатов была создана комиссия, возглавил ее А. И. Соколов.

Для работы вновь назначенным начальникам пунктов предоставили огромную комнату. Одну на всех. Каждому выделили по сейфу и столу, которые стояли рядами, как парты в школьном классе. С самого раннего утра и до позднего вечера толпились здесь люди. Выпускники вузов "и техникумов знакомились со своими начальниками и друг с другом. Каждому, как говорится, с места в карьер давали неотложные и самые разнообразные поручения. Одних направляли на заводы изучать и принимать технику, других - на вклады за продовольствием и за самым различным техническим имуществом. Расчетная потребность лишь в кинофотопленке, магнитной и бумажной лентах разных типов исчислялась вагонами! Имущество и технику сосредоточивали непосредственно у железнодорожных путей. Там выстраивалась ряды машин и вырастали огромные горы, заботливо укрытые брезентом. А когда наступал день отъезда на тот или другой пункт, погрузочная площадка оглашалась трелями свистков составителей, гудками маневрового паровоза и лязгом буферов вагонов и платформ. Вот где пригодился опыт бывших командиров-фронтовиков! Они заблаговременно составляли планы и расчеты эшелонов: кто, что и в какой вагон грузит, кто "тянет связь" из конца в конец состава.

Участники создания и ветераны командно-измерительного комплекса. Слева направо: (стоят) Г. И. Блашкевич, М. А. Большой, В. И. Краснопер, М. С. Постернак, Н. И. Бугаев, Н. Г. Фадеев, А. П. Бачурин, Г. Д. Смирнов, В. Д. Ястребов, П. Е. Эльясберг, В. В. Лавровский, Г. С. Наримов, Г. И. Ленин, (сидит) Б. А. Покровский, А. Г. Афанасьев, И. И. Спица, П. А. Агаджалов, А. А. Витрук, А. Н. Страшнов, Л. Я. Катерняк

Наземный измерительный пункт

Морской измерительный пункт - научно-исследовательское судно АН СССР 'Космонавт Юрий Гагарин'

Наземная приемная радиотелеметрическая станция

Принципиальная схема связи Центра управления с космическим аппаратом, проходящим: А - над районом акватории Мирового океана, где работает научно-исследовательское судно АН СССР, связанное с Центром через спутник-ретранслятор; Б - над наземным измерительным пунктом, связанным с Центром проводными каналами; В - над наземным пунктом, связанным с Центром через спутник-ретранслятор

Здание Центра управления полетом

Один из наземных пунктов 'первого поколения'. Несмотря на наводнение, он не сорвал ни одного сеанса связи со спутником (1958 год)

Траектории автоматических межпланетных станций «Луна» и «Зонд»: ! - 'Луна-1' прошла на некотором расстоянии от Луны и стала первой искусственной планетой Солнечной системы); 2 - 'Луна-2' (совершили посадку на лунной поверхности); 3 - 'Луна-3' (облетела Луну, сфотографировала ее обратную сторону и передала снимки на Землю); 4 - 'Луна-4...24' (все эти станции сначала выводились на околоземную орбиту, с которой стартовали к Луне); 5, 6, 7, 8 - 'Луна-4...24' (при подлете к Луне производилась коррекция орбит 5, и станции переходили либо на околоземную орбиту 6, либо на траекторию прилунения 7, либо на орбиту искусственного спутника Луны 8, с которой опускались на ее поверхность); 9 - 'Луна-16, 20 и 24' (доставили на Землю лунный грунт); 10 - 'Зонт-3, 5, 6, 7 и 8' (совершили дальний облет Луны, фотографирование ее и Земли и возвращение на нашу планету)

Снимок обратной стороны Луны, сделанный станцией «Луна-3» (1959 г.)

Снимок участка обратной стороны Луны, сделанный станцией «Зонд-З» (1965 г.)

Снимок Земли перед ее «заходом» за Луну, сделанный станцией «Зонд-7» (1969 г.)

Двухзеркальная квазипараболическая антенна Центра даль ней космической связи (диаметр основного зеркала более 70 метров)

Антенный комплекс Центра дальней космической связи

Наземные испытания лунохода в Центре космической связи

Антенна радиостанции 'Заря', первой на Земле вышедшей на связь с Ю. А. Гагариным после выведения корабля 'Восток' на орбиту (1961 г.)

Антенна телевизионной станции, принимавшей передачу с корабля 'Восход-2' о выходе А. А. Леонова в открытый космос (1965 г.)

Принципиальная схема выведения корабля 'Союз' и его сближения со станцией 'Салют': 1 - точка старта; 2 - участок выведения корабля на околоземную орбиту; 3- начальная орбита корабля; 4, 5. 6 и 7 - разгонные импульсы на четвергом, пятом и семнадцатом витках; 8, 9 и 10 - промежуточные орбиты корабля; 11 - орбита встречи корабля и станции ('монтажная' орбита)

Последовательность операций на втором этапе сближения корабля 'Союз' со станцией 'Салют': А - положение корабля и станции в конце этапа дальнего сближения; Б - включение системы сближения 'Игла'; В - ориентация станции и 'захват' ее антеннами радиосигналов корабля; Г - включение и работа сближающе корректирующей двигательной установки (СКДУ); Д - торможение корабля с помощью СКДУ; Е - гашение боковой скорости; Ж - включение двигателей малой тяги корабля, его причаливание к станции

Последовательность операций снижения корабля 'Союз Т' и посадки его спускаемого аппарата: 1 - наземный измерительный пункт передает радиокоманды комплексу 'Салют' - 'Союз-Т' на включение программы посадочного цикла; 2, 3 - корабль расстыковывается со станцией и под действием пружинных толкателей медленно отходит от 'ее; 4 - отделение от корабля орбитального (бытового) отсека: 5 - ориентация корабля; 6 - включение и работа тормозной двигательной установки (ТДУ); 7 - научно-исследовательские суда АН СССР измеряют параметры орбиты корабля и принимают телеметрическую информацию о работе ТДУ и других бортовых систем на этапе схода корабля с орбиты ИСЗ; 8 - отделение спускаемого аппарата с космонавтами от приборного отсека корабля; 9 - спускаемый аппарат входит в плотные слои атмосферы; 10, 11, 13 - работа парашютной системы (последовательно вводятся вытяжкой, тормозной и основной парашюты); 12,14 - отделение вытяжного и тормозного парашютов; 15 - за 1,5 - 2 м до поверхности Земли срабатывает твердотопливный двигатель мягкой посадки, и спускаемый аппарат плавно приземляется; 16 - станция продолжает полет в автоматическом режиме

Пути-дороги предстояли эшелонам далекие и непростые, особенно тем, в которых уезжал персонал камчатских пунктов. В официальных документах их перевозка называлась смешанной, железнодорожно-морской. Это означало, что по прибытии во Владивостокский порт тысячетонное содержимое состава перегружали на заранее зафрахтованное судно. При этом не все грузы помещали в трюмы, часть укрепляли на палубах. Техника оставалась один на один с океаном, а при шторме ее могли достать волны. Поэтому палубным грузам требовалась специальная морская упаковка. И это тоже заранее предусматривалось договорами на поставку оборудования.

Затем предстояла еще одна погрузка - на речные суда. Их караван и должен был доставить людей и технику вверх по реке Камчатка на место.

К началу осени после засушливого лета эта река, как правило, сильно мелеет и судоходство затрудняется, а в верхнем течении, где должен был разместиться пункт, иногда вообще прекращается.

Руководство Центра уделяло самое пристальное внимание подготовке таких многоступенчатых перевозок. Приказами назначались специальные комиссии, которые тщательно следили за правильностью погрузки имущества. Железнодорожники шли навстречу и везде давали составам зеленую улицу.

Однако с уходом последнего эшелона заботы о перевозках не кончились. Нет-нет да и возникала необходимость срочной отправки отдельных небольших партий грузов. Когда, к примеру, все эшелоны на Дальний Восток уже отправились, ученые решили для повышения надежности измерений орбиты ИСЗ развернуть в тех краях дополнительную пеленгаторную станцию. Как доставить ее на место? Самолетов для перевозки таких громоздких грузов тогда не было. Срочно достали платформу. Погрузили пеленгатор. Отправлять его с товарным поездом означало наверняка не успеть к запуску. Упросили товарищей из Министерства путей сообщения СССР, и они, в виде особого исключения, разрешили прицепить платформу к скорому поезду "Москва - Хабаровск". Пеленгаторный пункт начал работать в срок.

Нельзя не рассказать и еще об одной перевозке, которая могла стоить жизни ее участникам. Для самого дальнего камчатского пункта потребовалось - и, конечно же, как всегда, срочно! - доставить тяжелую и громоздкую радиотехническую станцию: целый дом на колесах! Ни одно судно из имевшихся в порту не могло принять на борт такую тяжесть. Находившийся в этих краях по своим строительным делам Л. Я. Катерняк активно включился в решение возникшей транспортной проблемы, ему оказывали содействие И. К. Павленков и А. С. Полищук, работавшие неподалеку от порта.

Начальник порта А. С. Херсонский посоветовал связаться по радио с Владивостоком и попросить, чтобы оттуда очередным рейсовым пароходом отправили катер достаточной грузоподъемности. Через пару дней и Владивостока радировали, что катер отправлен пароходом "Кронштадт". Но перед приходом "Кронштадта" разразился пятибалльный шторм. Порт такие крупны.1 суда к своим причалам принять не мог. А рейдовая разгрузка при шторме свыше четырех баллов категорически запрещена морскими инструкциями. С "Кронштадта" сообщили, что катер он доставляет попутно и после трехчасовой стоянки на рейде пойдет со срочными грузами в порты Северного морского пути. Уговорить Херсонского, чтобы он направил буксир на рейд для принятия катера, никак не удавалось; недавно работники портя, отец и сын, рискнули выйти на рейд в пятибалльный

Шторм и погибли. Дело в том, пояснил Херсонский, что стремительные воды реки Камчатка, встречаясь с могучими волнами океана, образуют коварные обратные волны большой ударной силы. Такая пучина гибельна для речных судов. Видя, как приуныли гости, начальник порта сказал:

- Я знаю здесь лишь одного человека, который сможет выйти на рейд в такую погоду. Его зовут Саша.

"На причале буксирных катеров, - рассказывал Л. Я. Катерняк, - мы познакомились с Сашей. Это был симпатичный худощавый мужчина лет тридцати. Форменная фуражка с "крабом" придавала ему профессиональную молодцеватость.

После переговоров по радио с "Кронштадтом", бросившим якорь в четырех милях от порта на внешнем рейде, мы уселись в буксир, затарахтел двигатель, и Саша взял курс на "Кронштадт". Как только мы вышли из устья реки, наше суденышко стало бросать, как щепку. Наконец, мы с подтветренной стороны подошли к океанскому красавцу-кораблю. Поразила высота его бортов, особенно по сравнению с нашим малюткой-катером. Огромные волны то поднимали буксир вверх, то низвергали куда-то в пропасть. С корабля спустили трап. Подняться по нему оказалось делом не только трудным, но и опасным. В тот момент, когда катер взмывал на гребень волны, нужно было успеть цепко ухватиться за раскачивающийся трап и проворно подтянуться, чтобы не сбило в ледяную воду своим же буксиром, когда он снова поднимется на гребень очередной волны. Кое-как вскарабкавшись на борт корабля, мы были обескуражены старпомом, сказавшим нам отнюдь не гостеприимно:

- Механик отказывается в такой шторм опускать на воду катер, доставленный из Владивостока. Из-за недостаточной длины стрелы крана и сильной качки судна болтающийся на тросе катер может удариться о борт корабля, повредить его и разбиться.

К счастью, мрачные опасения механика "Кронштадта" не оправдались: катер удалось благополучно опустить на воду и взять на буксир. Мастерство и мужество моряков покорили нас. Теперь и неумолимый механик, и суровый старпом казались нам совсем иными - добрыми и отзывчивыми. Очевидно, они таковыми и были...

Спускаться с борта огромного корабля на наше суденышко оказалось потруднее, чем подниматься, и мы с Павленковым пережили немало острых ощущений. А наш третий товарищ все это время находился на буксире, прикованный к койке морской болезнью. Наконец весь экипаж буксира был в сборе, Саша сам себе скомандовал: "Полный вперед!". Волны с грохотом заливали стекла, и почти ничего не было видно и слышно, даже тарахтенья дизеля. Казалось, не мы тянем тяжелый катер в порт, а он нас - обратно в океан. Никто не произносил ни слова. Вдруг Саша просиял: он увидел маяк! Наш избавитель преобразился: он громко засмеялся, даже несколько раз подпрыгнул, мы с Павленковым истошно заорали "ура", на лице Полищука появилось мученическое подобие улыбки. Наконец мы увидели пирс и, кое-как выбравшись на него, пошатываясь пошли вдоль высокого забора в порт. Не верилось, что под ногами - твердая земля. Но она оказалась здесь не такой уж твердой. Вдруг мы услышали грохот обрушивающегося прямо на нас забора. Чудом удалось отпрыгнуть от него. Очнулись мы, лежа в нескольких сантиметрах от упавшего забора... Оказалось, что это продолжалось землетрясение, первые толчки которого начались, когда мы преодолевали океанскую стихию. Толчки повторялись еще несколько раз, пока мы продолжали свой путь, стараясь идти подальше от строений. Тем временем Саша отбуксировал катер в порт. В тот же день радиотехническая станция, ради которой так самоотверженно потрудились моряки, была доставлена на место.

Прощаясь с нами, Саша вовсе не считал, что совершил подвиг. Но я подумал - о подвиге Саши должны знать люди, пусть с опозданием в четверть века. Вот только жаль, что фамилии его мы так и не узнали..."

В середине августа 1957 г. на пункты отправились последние эшелоны и уехали все сотрудники. В институте завершали подготовку документации и оборудования баллистического центра, который впоследствии стали называть координационно-вычислительным.

В главном зале Центра тогда не было электронных средств отображения космической обстановки. Оборудование его было простым и очень скромным: по стенам развешаны таблицы, графики, схемы, в одном углу - аппаратура "Бамбук", в другом - огромный глобус, в центре зала - большой стол, на котором расстелена географическая карта мира, покрытая прозрачными листами плексигласа. На них специальными цветными карандашами нанесены расчетные орбиты первого спутника.

Орбиты предварительно определяли на ЭВМ по программам, учитывающим множество факторов, о некоторых уже было сказано выше. Здесь остановимся еще на одном - парадоксе влияния сопротивления атмосферы! на движение спутника. Его теоретически обосновал! Г. Ю. Максимов. Заключается он в том, что спутник тем! быстрее начинает двигаться, чем больше он тормозится! атмосферой. Это видели миллионы людей, когда наблюдали, как последняя ступень ракеты-носителя, которая сильнее, чем маленький спутник, тормозится атмосферой, все больше и больше обгоняла его.

Баллистические расчеты выполнялись под руководством П. Е. Эльясберга.

"Разработкой методов определения орбиты спутника по измерительным данным наземных пунктов мы занимались несколько месяцев, - рассказывал В. Д. Ястребов. - Дело это было совершенно новое и требовало решения целого ряда теоретических и практических проблем. Я занимался постановкой и решением нескольких баллистических задач. Пришлось учиться программировать и работать на пульте ЭВМ. А научить электронные машины решать нужные нам задачи было непросто, если учесть, что сами люди еще только учились это делать. Но мы тогда были молодые, увлеченные, в институте нас можно было застать и днем, и ночью. Одной из первых была решена задача прогнозирования движения спутника, а на ее основе - и другая: расчет трассы полета спутника, то есть вычисление с заданным шагом по времени ее географической долготы и широты, а также высоты полета над поверхностью Земли. Теперь эти задачи, проверенные многолетней практикой, стали хрестоматийными. А в 1957 году мы еще не знали, как поведет себя первый спутник на орбите, правильны ли наши предварительные расчеты, словом, не было конца множеству вопросов.

В ходе полета спутника по результатам измерений его орбиты предполагалось на ЭВМ "предсказывать" его дальнейший путь. Павел Ефимович (Эльясберг) предложил оригинальную и простую графоаналитическую методику, позволяющую после предварительных расчетов на ЭВМ определять - уже без ЭВМ - время "пересечения" спутником плоскости земного экватора и период его обращения. На плексигласовые шаблоны наносили трассы полета спутника и метки времени с шагом в одну минуту, начиная от точки пересечения плоскости экватора спутником, летящим над южным полушарием в северное. Каждый шаблон соответствовал определенному наклонению орбиты и периоду обращения ИСЗ. Соответствующий шаблон накладывали на карту мира (в меркаторской проекции)^* так, чтобы совместить начало трассы, нанесенной на шаблоне, с долготой, известной из предварительного прогноза. Далее, учитывая результаты еще некоторых измерений, мы с помощью шаблонов и дополнительных графиков, оперативно определяли целеуказания наземным измерительным пунктам".

^* (Цилиндрическая равноугольная проекция карты мира.)

Техническую базу координационно-вычислительного центра (КВЦ) дополняли планшеты, логарифмические линейки, лекала, простые измерительные принадлежности. В соседней с главным залом комнате работали на счетно-клавишных машинках расчетчицы, неутомимые помощницы баллистиков.

Готовились к работе и в московском вычислительном центре. Технологически он становился как бы составной частью КВЦ. Но его парк ЭВМ был очень скромным, машинного времени не хватало. В распоряжение баллистиков была выделена дополнительная группа расчетчиц со счетно-клавишными машинками. Если с первым спутником можно было справиться такими средствами, то для более сложных ИСЗ они были явно недостаточны. Поэтому к работе были привлечены хорошо по тому времени оснащенные вычислительными машинами Отделение прикладной математики, руководимое тогда М. В. Келдышем (теперь это Институт прикладной математики, носящий его имя), Математический институт имени В. А. Стеклова, где нашим баллистикам очень помогла группа специалистов, возглавлявшаяся тогда доктором наук М. Р. Шура-Бура, и Вычислительный центр Академии наук СССР, директором которого и ныне является академик А. А. Дородницын. Без помощи этих коллективов КВЦ не справился бы со своими задачами в первые годы космической эры.

Тем временем связисты, руководимые Г. И. Чигогидзе и его ближайшими помощниками И. И. Спицей, Б. А. Вороновым и другими специалистами, завершали огромную работу по установлению связи измерительных пунктов с Центром. Информацию предстояло передавать на очень большие расстояния. Например, протяженность линии связи между камчатским пунктом и Центром превышала 6 000 км! Для того времени создание такой системы было достижением мирового класса.

В удивительно короткий срок удалось создать Центральный узел связи, который первые годы бессменно возглавлял хороший специалист, требовательный и заботливый руководитель А. С. Костюк. Примерно за два месяца до запуска первого спутника узел связи был готов к работе. В линейно-аппаратном зале без суеты завершали проверки, в небольших комнатках - каждая на свое направление - стрекотали телеграфные аппараты. Опробовалась громкоговорящая связь. Налаживал свое хозяйство - бюро дешифровки - инженер Г. И. Блашкевич, работавший вроде бы и неторопливо, но очень споро. Впоследствии он возглавил отдел автоматизации, которым долгие годы успешно руководил. Для передачи информации арендовали каналы Министерства связи СССР, а там, где их не было, создавали новые линии связи, используя для этого мощные передающие центры и целые сети радиорелейных станций. Каждому измерительному пункту присвоили свой позывной, обозначавший самые разнообразные и неожиданные предметы и явления. Позывной Центру присвоили вполне серьезный и что ни на есть космический: "Спутник"! После запуска первенца космической эры адрес "Москва, Спутник", узнал весь мир.

...Вскоре на центральный узел связи КИКа стали поступать телеграммы о прибытии эшелонов на станции назначения. "Деревянные городки" в тайге и степи, в тундре и пустыне принимали своих хозяев. В небольших домиках разместили семьи с детьми, а холостяков - в бараках, снаружи похожих на те, что предназначались для монтажа аппаратуры. Устроившись, специалисты принялись за подготовку техники. Большую помощь им оказали приехавшие на пункты разработчики. Именно в эти месяцы закладывались традиции тесного взаимодействия испытателей, эксплуатационников и изготовителей.

Нелегко пришлось первопроходцам измерительных пунктов.

"Место для нашего пункта, - вспоминал кандидат технических наук В. Я. Будиловский, - выбрали в полупустыне, летом выжженной солнцем, а зимой обдуваемой колючими ветрами. Ближайший населенный пункт - в девяноста километрах, железнодорожный разъезд - в двадцати. Несколько деревянных строений для жилья и узла связи с аппаратурой единого времени. Вся остальная техника - на колесах. Складских помещений нет. Все имущество уложили в палатках. На следующий день после разгрузки мы провели общее собрание, на котором единодушно решили сделать все, чтобы в срок выполнить задачи, поставленные перед нашим коллективом. Все понимали их важность и гордились причастностью к грядущему космическому свершению. Люди трудились с небывалым энтузиазмом и преодолели трудности освоения новой работы. Сразу же распределили обязанности между подразделениями, внутри них - между инженерами, техниками и операторами. Готовили персонал и технику всех видов измерений, аппаратуру связи. Это были непростые задачи, если учесть новизну дела, неустроенность быта и, самое главное, сжатые сроки: до запуска спутника оставался месяц - тридцать суток, расписанных по часам и минутам. А в распоряжении парторга В. Я. Галайкова, принявшего на себя самые хлопотливые и неотложные дела - налаживание жизни и быта людей, не оставалось ни дня. Горячая пища, хлеб и, наконец, обыкновенная питьевая вода потребовались сразу же после выгрузки из вагонов. Прежде всего вырыли колодец. Верное место указали чабаны-казахи - в пятнадцати километрах от пункта, ближе воды не было. Ее стали возить в автоцистернах, первая была буквально нарасхват. Парторг смотрел и улыбался: одна проблема решена! Василий Яковлевич по возрасту был самым старшим в коллективе. Но по энтузиазму и поистине юношескому задору ему не было равных. Вдумчивый партийный руководитель, он нацеливал коммунистов, комсомольцев и остальных сотрудников на активную работу, бодрое преодоление трудностей и, что особенно важно, сам показывал при этом пример трудолюбия, выносливости и оптимизма. Будучи хорошо подготовленным и образованным пропагандистом, наш парторг умел и любил говорить с людьми. Человек скромный, отзывчивый, обладающий чувством юмора, он пользовался всеобщим уважением, ему верили, его слушались безоговорочно. Он мог поднять людей на такие дела, которые многим до приезда на пункт показались бы не под силу".

На каждом пункте были подвижные мастерские, смонтированные в кузовах на автошасси. Техника была везде новенькая, только что полученная с заводов. Поэтому кое-кто рассуждал примерно так: "На первый спутник нам хватит, а там посмотрим...". Таких людей, к счастью, было не много, и они вскоре пересмотрели свои взгляды. Предусмотрительные инженеры-руководители думали иначе. Они еще в НИИ, когда собирались в дальние края, позаботились о станках, электросиловом оборудовании, инструменте и даже о поделочных материалах на первое время. Особенно постарался В. И. Краснопер, и немудрено, что ремонтная база на его пункте вскоре стала лучшей во всем комплексе: там можно было произвести не только текущий ремонт техники, но в ряде случаев и капитальный. А это давало большую экономию: заводы от пунктов находились в нескольких тысячах километров.

"К нашему приезду, - вспоминает Владимир Иванович, - строители успели ввести в строй несколько бараков и двухквартирных домиков. Ни о каких мастерских и речи не шло. Ремонт мы организовали в одном из бараков, где смонтировали своими силами привезенное из НИИ оборудование. Вот тогда-то все по-настоящему оценили нашу предусмотрительность".

Были у руководителей командно-измерительных пунктов и другие не менее важные заботы: необходимо было налаживать быт и отдых людей. Создавали подсобные хозяйства, чтобы обеспечить людей свежими овощами, молоком, мясом. Строили пекарни, школы, магазины, библиотеки. На пункте, начальником которого был Краснопер, построили и клуб со спортзалом. Долгое время он был единственным в комплексе. А сейчас на измерительных пунктах, находящихся и в степи, и в тундре, - прекрасные спортзалы и плавательные бассейны из стекла и бетона, клубы с самыми современными киноустановками и сценами, оборудованными светотехникой, на которых не зазорно выступить и столичным звездам эстрады.

В августе - сентябре 1957 г. на всех измерительных пунктах побывали руководители и ведущие специалисты Центра, чтобы помочь новоселам словом и делом, проверить подготовку людей и техники к тому главному, ради чего работали дни и ночи тысячи людей, ради чего был создан командно-измерительный комплекс.

Настало время заключительной проверки его готовности к работе - самолетных испытаний. Для воздушных лабораторий выделяли новенькие Ил-14 вместо видавших виды Ли-2, на которых облетывали измерительные пункты космодрома, аппаратуру на них теперь поставили космическую, а не ракетную, как тогда. Да и плечи перелетов стали пошире: пункты располагались по всей стране, в сотнях и тысячах километров один от другого. Самолетные испытания завершились успешно.

Огромный вклад в создание и становление КИКа внесли заместители директора НИИ, талантливые организаторы и ученые Г. А. Дюмин и Ю. А. Мажорин, ставшие впоследствии Героями Социалистического Труда, докторами технических наук.