Глава IV. Станция нового поколения [1981 Маркелова Л.П., Александров Н.П.

"- Господа, - сказал Галилей, - это не метеор. Он оставляет в атмосфере след и почти всегда быстро исчезает. Эта же звезда следа не оставляет; кроме того, она движется гораздо медленнее и, как видите, остается на небе".

Когда будущие историки станут писать историю "эфирных поселений", которые к тому времени превратятся в обычное явление, они начнут ее с описания станции "Салют" и многочисленных экспедиции, работавших на ней, бывших ее "поселенцами".

Представим себе, что мы подлетаем к станции на корабле "Союз". Сначала перед нами вырисовывается большое сооружение в бесконечном пространстве, где нет воздуха, не на что опереться. Это - космический дом на орбите. Но не надо думать, что орбита нечто устойчивое и постоянное, вроде фундамента, который на Земле поддерживает постройку. Орбита - линия умозрительная, вычисленная по высоте над Землей траектория - путь, по которому летают вокруг Земли космические корабли. Она не совсем круглая по форме, а скорее овальная, то, что называется эллипсовидная.

Когда транспортный корабль доставляет в космический дом его жильцов, экипажу надо решить прежде всего задачу, которая именуется "совмещение орбит", то есть корабль должен оказаться в определенное время на одной и той же орбите со станцией. Потом он сближается со станцией, состыковывается с ней и космонавты переходят на житье в космический дом.

Давайте осмотрим убранство его комнат. Они просторны. Но в них так много различных приборов, аппаратов и технических приспособлений, что они больше напоминают лабораторное помещение, чем обычную квартиру для жилья. И это понятно. Ведь основное назначение нынешних "эфирных поселений" состоит в обеспечении условий для разнообразной исследовательской работы.

Наш корабль подошел к передней части станции, где расположен один из стыковочных узлов, и поэтому осмотр начнем отсюда, с переднего переходного отсека. Беглый взгляд уже устранил его возможное сходство с обыкновенной прихожей, в которую в первую очередь входят гости на Земле. Скорее мы попадаем на палубу теплохода. Такое впечатление, возможно, возникает от того, что это пункт управления, откуда бортинженер ведет работу с навигационными приборами.

Следующая комната нам кажется очень знакомой, где-то мы уже не раз видели эти кресла, в которых полулежат космонавты. Память подсказывает: в музее истории космонавтики в Калуге и во время космических телевизионных передач. Именно отсюда, из рабочего отсека, где расположен Центральный пульт управления станцией, космонавты рассказывают землянам о своей работе, проведенной за текущий день, и даже демонстрируют отдельные опыты. Из этого отсека они управляют своим домом, который в отличие от земных никогда не стоит на месте, а передвигается с огромной скоростью, той, которую вычислил Циолковский, - 8 километров в секунду. Отметим, что, находясь на борту, космонавты не ощущают своего стремительного движения. Это потому, что за окном нет ни верстовых столбов, ни каких-либо других неподвижных или движущихся объектов, вообще - ничего. С центрального поста экипаж переговаривается с Землей, контролирует работу всех основных систем, следит за ходом исполнения автоматических программ, работает с бортовой вычислительной машиной, получает информацию о положении станции, количестве витков, сделанных вокруг Земли, о времени входа и выхода из тени.

Пройдя дальше, мы увидим другие диковинные машины. Из них состоят так называемые системы жизнеобеспечения, которые поддерживают свежую атмосферу на "Салюте", очищают воздух. К ним имеет прямое отношение установка для регенерации (восстановления) воды. Она улавливает испарившуюся влагу, производит обратный процесс превращения ее в жидкое состояние. Воду можно потом снова употреблять. Ученые придают большое значение технике восстановления различных веществ, необходимых при длительном полете, так как это дает возможность забирать с собой с Земли меньший багаж.

"Столовая" напоминает о летних прогулках по Подмосковью, когда перед обедом на раскладном столике выставляются яства, которых особенно хочется отведать после спортивных игр. В космическом доме стол также раскладной. Только вместо походного костра, который в космосе разводить еще не пробовали, устроены подогреватели пищи. Тут же краны с горячей и холодной водой, напоминающие, что мыть руки перед едой надо и на Земле и в космосе.

Спорт в космосе - в почете. Есть в распоряжении экипажа "микростадион" с бегущей дорожкой. Кто-то из космонавтов сказал, что однажды он начал бежать по этой беспрерывно движущейся, как эскалатор, дорожке, когда корабль находился над Америкой, а через 20 минут увидел в иллюминаторе реку Волгу. Совсем ведь как на ковре-самолете, который недаром возлюбили сказочники. Тут же находится космический велосипед - велоэргометр, позволяющий тренировать мышцы, чтобы не дать им слишком ослабеть в невесомости.

Можно принять и душ. А как же быть с такой шуткой невесомости, от которой еще предостерегал Циолковский, когда вода, распадаясь на шарики, плавает вокруг в виде мыльных пузырей? Попробуй изловить все эти шарики и помыться! Об этом подумали конструкторы душа. Чтобы вода падала на тело, а не плавала в невесомости, вдоль кабины создан отсос воздуха вниз. Банный день поселенцам обеспечен.

Есть у космонавтов и "кинозал". Здесь установлен видеомагнитофон, демонстрируются фильмы. В глубине станции по обоим бортам располагаются спальные места. Хотелось сказать, что оказываешься будто в купе железнодорожного вагона, но мы удержались от этого сравнения, ибо пока таких вагонов нет, разве что скоро появятся космические автобусы.

Мы вольны себе представить, что помещение станции показывает нам один из ее создателей - летчик-космонавт СССР профессор Константин Петрович Феоктистов. Сам он - участник первой научной экспедиции на борту советского корабля "Восход". Замечателен Константин Петрович еще и тем, что в космос летал почти без подготовки, будучи назначенным в полет всего за три месяца до его осуществления. С задачей справился блестяще, доказав обширные возможности человеческого организма и психического склада для быстрого приспособления к новой стихии.

Так вот, получив столь великолепного "поводыря", мы не только осмотрели станцию и узнали, что и чему там служит, но и услышали ценный комментарий специалиста.

Рис. 16. Командир американского космического корабля 'Аполлон' Томас Стаффорд: 'Каждому из наших астронавтов дорого имя Циолковского, указавшего человечеству дорогу к звездам'

- "Салют-6" отличается от предыдущих орбитальных станций более широким спектром программы исследований и многими конструктивными особенностями, - рассказывает К. П. Феоктистов. - Мы старались расширить возможности станции, повысить ее надежность, уровень комфортности. Главная особенность "Салюта-6" - два стыковочных узла вместо одного, как это было у предыдущего "поколения" станций. Конструкторам пришлось много поработать, чтобы изменить агрегатный отсек, двигательную установку, систему питания топливом, но зато теперь транспортные корабли могут стыковаться с двух сторон. В случае, например, пробоя транспортного корабля метеором можно послать второй и вернуть космонавтов на Землю. Если есть неисправность в одном стыковочном узле, можно воспользоваться вторым и затем попытаться отремонтировать первый. В принципе теперь станция может даже принять два корабля одновременно...

Константин Петрович задумывается над будущим орбитальных станций. Он считает, что, по мере их совершенствования, они станут играть все большую роль в жизни Земли. Так, например, предполагается создание энергофабрик в космосе, способных усваивать солнечную энергию, в избытке льющуюся в пространстве, и передавать ее в трансформированном виде для использования на Земле. Размеры таких энергофабрик уже будут исчисляться не метрами, а километрами. Это будут громадные по нынешним понятиям сооружения. Размещать мощные солнечные электростанции выгодно на геостационарной орбите на расстоянии 36 тысяч километров от земной поверхности. Это, кстати сказать, та высота, на которую запускаются некоторые спутники связи ("Экран", "Радуга"). Она выбирается потому, что при достижении 36 тысяч километров запущенный аппарат, совершающий один оборот за 24 часа, будет практически неподвижен в отношении Земли. Таковы жесткие условия "небесной Олимпиады".

Профессора Феоктистова увлекает идея строительства в околоземном пространстве специальных сооружений для управления погодой. С их помощью можно будет отбирать часть солнечной энергии, пока бесполезно проходящей мимо нашей планеты, и использовать ее, например, для подавления зарождающихся циклонов. Такого рода сооружения будут иметь огромные размеры и весить сотни тысяч тонн. Но первая ступень к их созданию - орбитальные станции. Будущее закладывается сегодня...

Что же происходило дальше с нами, дерзнувшими представить себе прогулку по помещениям космического комплекса "Салют" - "Союз", да еще в обществе Константина Петровича Феоктистова, которого в обычное время трудно оторвать от его напряженной и сложной работы? Не скроем, что наше, к тому же воображаемое, пребывание в космическом доме скоро пришлось прервать. Нам недвусмысленно намекнули, что пора возвращаться на Землю. На станцию прибыли подлинные ее хозяева, настоящие поселенцы, которым предстояло много суток прожить вне Земли. Именно это крылось за скупыми строками сообщения, гласившего, что 11 декабря 1977 года в 6 часов 02 минуты московского времени произведена стыковка космического корабля "Союз-26" с орбитальной станцией "Салют-6" космонавты Юрий Романенко и Георгий Гречко перешли в помещение станции.

Юрий Романенко - ученик дважды Героя Советского Союза, летчика-космонавта СССР Бориса Валентиновича Волынова, который долгое время был "прописан" на предыдущей станции - "Салют-5". Юрий был его любимым учеником не только в силу прекрасных деловых качеств, но, может быть, и из-за сходства с другим Юрием - Гагариным. Имя Романенко стало известно в 1975 году, как члена запасного экипажа "Союз" "Аполлон".

Георгий Гречко не первый раз ступал на борт орбитальной станции. Телезрители видели его на станции "Салют-4" в паре с Губаревым. Глядя на его спокойное, широко улыбающееся лицо, думалось: "все идет хорошо". Сейчас, во второй раз переступая порог космического дома, Георгий Гречко вспомнил своего прежнего соседа и друга, с которым два года назад был неразлучен и в работе, и в отдыхе, и в трудностях, и в радостях. Неразлучность в космосе отличается от обычной дружеской "неразлучности" на Земле. На Земле она относительна, а вне Земли - абсолютна.

Георгий знал, что теперь ему предстоит пробыть на станции гораздо больше. Он понимал, что опыт предыдущего полета для него очень важен. И не только в области управления станцией или приборами, а и в смысле регулирования человеческих отношений в условиях изолированности от обычного образа жизни на Земле, разнообразие и ритм которого мы не замечаем из-за его привычности.

В эти первые минуты "новоселья", может быть самые волнующие в процессе всей экспедиции, Георгию отчетливо вспомнились строки из дневника Алексея Губарева. Прочел Гречко их уже на Земле. На борту он не знал, что именно записывает, кроме обычных деловых пометок, Алексей. Они врезались в память не потому, что в них были изложены какие-либо открытия или философские обобщения. Они привлекали своей правдивостью и безыскусственностью в рассказе о том, что чувствует человек, ставший космическим поселенцем.

Алексей начал вести дневник с первых суток полета на борту станции "Салют-4". Он сам утверждал потом: "Хотя космический полет и связан с определенными, хорошо уже известными закономерностями и явлениями, но все-таки каждый космонавт свои впечатления "пропускает" через себя, через свое восприятие. И я уверен, что даже мой напарник по полету на "Салюте-4" Георгий Михайлович Гречко воспринимал что-то в этом полете иначе, чем я. Но я думаю, что для молодежи, для тех, кто решил посвятить себя космонавтике, будет интересна именно эта психологическая сторона: как человек, живущий и работающий в столь необычных условиях, воспринимает окружающую его среду..."

Мы не согласны с Алексеем лишь в одном. Его дневник интересен не только той молодежи, которая решила посвятить себя космонавтике. Он интересен каждому юноше и девушке, которые хотят закалить свой характер для служения большому делу. Встаньте на место Губарева и представьте себе, как изо дня в день ты не видишь никого, кроме своего партнера или партнеров, не можешь выйти погулять (что такое "прогулка" в космосе, мы еще расскажем) и никогда не уверен, какие неожиданные опасности подстерегают тебя на космических дорогах. "Ведь у нас, космонавтов, - пишет Губарев, - работа очень многоплановая и серьезная, условия быта, жизни и труда совсем иные, чем на Земле, а между тем мы и в космосе остаемся землянами: мы ошибаемся, мы болеем, и отношения иногда становятся натянутыми - все как на Земле".

В замкнутой среде космического дома, в котором пока еще не так много жильцов, каждая мелочь и бытовая подробность приобретает значение, и потому мы понимаем, чем руководствовался Губарев, когда писал: "13 января. Второй день в космосе. Сегодня первый раз побрился бритвой "Агидель" (очень хорошая бритва), после вытерся мокрой салфеткой и почувствовал свежесть на лице. Спали сегодня мало, всего по 3,5 часа. Нужно было бы в программе предусмотреть двухфазный отдых со сном в этот начальный период. Разместились поужинать, аппетита большого нет, однако съел все, что полагается. Начал заниматься физкультурой: на дорожке прошел 30 минут, на велоэргометре "прокатился" 20 минут".

Космонавт тут же отмечает свою оплошность: стал заниматься физкультурой после еды. Это и на Земле не очень полезно, а тут он почувствовал неприятные ощущения - пища "комком бьется внутри"...

"14 января. Сел в рабочее кресло. Георгий еще не спит. Надо расписать свою жизнь по программе на сегодняшние рабочие сутки. Спал около пяти часов. С каждым днем время сна увеличивается, сон становится глубже. Хорошо, что начали заниматься физкультурой, наша жизнь от этого стала разнообразней. Постоянно веду наблюдения над своим самочувствием и настроением. Настроение и самочувствие становятся лучше, сказывается адаптация к невесомости. Невесомость все время как бы давит на нервную систему, на клетки головного мозга и, хотя голова не болит, общее состояние какое-то странное, не такое как на Земле. На борту 20 - 22° тепла, но почему-то кажется, что прохладно".

Георгий, вступая в этот особый мир во второй раз, вспоминает, что Алексей точно передал чувство, охватывающее новосела:

"Когда мы перешли из космического корабля в станцию, - рассказывал Губарев, - воздух в ней был нагрет до 17°, но нам было холодно. Мы старались натянуть на себя все, что возможно, и это не помогало. Если бы в тот момент нас показали по телевидению, все увидели бы, как Георгий работает, надев на себя спальный мешок (в условиях невесомости и работать и передвигаться в таком виде не составляло особого труда). Это было очень забавно.

Многие думают, что в условиях невесомости и спать можно в любом положении, в любой позе. Это абсолютно неверно. Невесомость наступает после перегрузок очень резко, скачком. А земные привычки скачком не пропадают, мгновенно отвыкнуть от них невозможно. Поэтому и спать в космическом корабле тоже надо привыкать. Если вплывешь в спальный мешок, но там внутри не зафиксируешь свое тело, то уснуть очень тяжело. Хочется земных ощущений, тело не должно плавать внутри мешка, хочется спиной или боком чувствовать опору, притом не такую жесткую, как борт корабля, а сравнительно мягкую. Желательно и под головой иметь подушку. Спальный мешок сделан из доброкачественного красивого материала, имеет белый пододеяльник, прекрасно сохраняет тепло. Но воздух пропускает плохо, поэтому спать в нем мне было жарко. Сделал несколько отверстий - вентиляция заработала хорошо. Спать, запрятав руки в мешок, не всегда хочется, но когда они находятся вне мешка, то беспорядочно "болтаются". От этого просыпаешься, а потом долго не можешь заснуть. Поэтому руки обязательно нужно чем-то фиксировать, только тогда и можно крепко заснуть. Голова во время сна должна быть тоже зафиксирована и лежать также на каком-то предмете, изображающем подушку. Георгий сумел приспособиться в этом случае очень просто: он нашел место между двумя стенками каких-то приборов, засовывал туда голову, и она уже не всплывала во сне. Во всяком случае, спал он всегда крепко. Я приспособился по-другому: сделал шапочку на голову и прикрепил к ней сзади резинку. Укладываясь на ночлег, надевал эту шапочку, а ее прикреплял резинкой к борту, так что голова уже не могла колебаться во сне..."

У нас поныне хранятся малюсенькие булочки на "один зубок", которые брали с собой в полет, чтобы подкрепиться, первые космонавты. Сейчас эти булочки окаменели и вполне могут служить музейными экспонатами. На этом фоне по-особому воспринимается меню, описываемое Губаревым под датой 16 января. Он пишет, в частности, что большая часть наших продуктов - натуральные, приготовленные по специальным рецептам. Они по вкусовым качествам значительно выше обычных. В состав рациона входили и консервированные продукты. Запас наш очень разнообразен, рацион включал в себя первые блюда, вторые, различные напитки. Вот приблизительный перечень: первые блюда - суп харчо, щи зеленые, борщ, суп-пюре; вторые блюда - мясные консервы в металлических баночках, карбонат, курица, язык говяжий, ветчина, антрекот, телятина, сосиски, свинина рубленая с яйцом, фарш колбасный; различные паштеты - мясной и печеночный, сыр российский; напитки - кофе, какао, различные соки; хлеб - рижский, столовый и бородинский, коврижка медовая; шоколад, конфеты, цукаты, чернослив и др. Всего даже не перечислишь.

"Мы с Георгием взяли на борт станции немного лимонов и репчатого лука. Пять лимонов мы ели около 20 дней, экономили каждую каплю сока. Как лимон был вкусен и нужен! У нас не пропала ни единая корочка - все съели. Лимон очень хорошо дизенфицирует и освежает рот".

20 января Губарев дополняет свои гастрономические наблюдения: "Видимо, когда мы на Земле отбирали пищу, которую нам дадут в полет, то неправильно поступили, пробуя ее в холодном виде. Здесь, в космосе, подогретая пища вся кажется вкуснее, особенно творог, но его, к сожалению, очень мало, потому что на Земле он нам не понравился. Пищу приходится запивать водой - так она лучше идет. Питание планируется четырехразовое, но, прямо скажем, не всегда получается так. Иногда первый и второй завтраки объединяются просто в завтрак, обед переносится дальше по времени, чем ему положено по распорядку, а ужин сразу же идет за обедом. Сам процесс еды в условиях невесомости не вызывает больших затруднений, к этому привыкаешь очень быстро. Трудность в другом - не забыть закрепить пищу на обеденном столе. В первое время это случалось: забудешь об этой предосторожности, что-то плохо укрепишь на столе, повернешься в другую сторону, а со стола улетело второе. Куда? Непонятно. Потом-то мы уже знали, в каком месте надо искать, а в начале полета нам доставляло это немало сложностей".

Губарев и Гречко в тот раз, в 1975 году, прожили месяц в космическом доме. Затем последовали все более длительные полеты, и "поселенцы", как эстафету, передавали друг другу свои наблюдения, замечания, советы.

Сегодня Гречко, которого мы оставили в момент первого знакомства с новым жилищем, "вооружен" многочисленными советами прежних жильцов, да и у самого уже немалый опыт житья в космосе.

Осматривая машины, служащие для получения на борту воды (из испарившейся), Георгий вспоминает, как он вместе с Губаревым испытывали ее в экспериментальном варианте. Теперь она уже полностью опробована, стала "штатной", как принято говорить среди специалистов. Если на "Салюте-4" "баня" заключалась в обтирании тела влажными салфетками, то сейчас, как мы уже убедились выше, есть возможность принимать горячий душ.

...Гречко с удовольствием глянул на видеомагнитофон с телезаписями. В свободное время, подумал он, сможем посмотреть кинофильмы, "побывать" на концерте, встретиться на экране с родными. Тем более, что мы с Романенко теперь не будем работать по "перевернутому" графику, как это было с Губаревым, то есть, когда Москва спала, мы бодрствовали и наоборот. Теперь наша жизнь станет протекать в рамках московского дневного времени, с четкими границами распорядка дня.

Все это были первые мысли человека, еще не вполне отрешившегося от земной жизни и привычного способа мышления. Скоро новые заботы заслонят все. Первая и неотложная среди них - выйти в открытый космос, за борт станции, осмотреть внешнее оборудование, приготовиться к приему гостей. И как на зло получалось, что выход надо совершить не в дневное, а в ночное время. Это определялось особенностями орбитального движения комплекса "Салют-6" - "Союз-26", требованиями максимальной продолжительности связи космонавтов с Землей.

"Были особые скафандры, которые надевали при выходе в пустое пространство..."

Станция "Салют-6" совершала свой 1.290 виток, когда Георгий Гречко и Юрий Романенко начали готовиться к выходу "на прогулку". Они переплыли в переходный отсек, находящийся на "носу" станции, облачились в скафандры нового полужесткого типа, предназначенные специально для работы в открытом космосе.

Рис. 17. Хлебом-солью встречают труженики сельского хозяйства отважных покорителей космоса. На снимке (слева направо): космонавты О. Макаров, В. Лебедев, П. Климук на ВДНХ СССР

Не оставим без внимания историю и значение "выходного" костюма космонавта.

В работе "Свободное пространство", написанной в 1883 г., Циолковский писал: "А человек или животное? Помогут ли им их органы, их двигательные члены, рожденные Землей, помогут ли им их члены сдвинуться с места, если нет кругом опоры?" И сам отвечает на поставленный вопрос: "В этом случае одушевленный предмет приравнивается к неодушевленному. Никакие страстные желания, никакие дрыганья рук и ног, дрыганья производимые, нужно сказать, крайне легко, ничто такое не в состоянии сдвинуть центр (тяжести человеческого тела)".

Со времен Циолковского и до наших дней мировая научная общественность рассматривает предложения ученых разных стран, направленные на создание точек опоры для человека в состоянии невесомости, плюс к тому - в свободном космосе. На первый план выдвигается простая совсем штука - фал, который в руках Алексея Леонова так блестяще сыграл свою роль, как скрипка Страдивари в руках виртуоза. Интересно также претворил в жизнь одну из замечательных идей Циолковского - об использовании для перемещения в открытом космосе маленьких реактивных двигателей - американский космонавт Эдвард Уайт, - второй человек, шагнувший в открытый космос через 76 дней после Леонова. Впоследствии Эдвард Уайт трагически погиб вместе с двумя своими товарищами от пожара в кабине корабля "Аполлон".

Не секрет, что идеи легко преодолевают расстояния и границы. 1965 год - год выхода Алексея Леонова в космос - отмечен появлением множества разработок скафандра, или точнее, как его называли, "выходного скафандра". (Любопытная игра слов в употреблении слова "выходной", который имеет два значения: костюм для выхода, а также -парадный). "Выходной" конструировали в лабораториях различных стран. Каждая хотела внести свою лепту в это сложное дело. При создании выходного скафандра учитывалась необходимость обеспечения автономного питания космонавта кислородом и удаления углекислоты и вредных примесей. Необходимо также постоянно поддерживать комфортные условия внутри скафандра по температуре, влажности и составу атмосферы с учетом того, что вне его находится глубокий космический вакуум и воздействует солнечное излучение. Надо защитить глаза космонавта от яркого прямого и отраженного от корабля солнечного света. При этом сочленения скафандра должны обладать необходимой эластичностью, обеспечивающей выполнение достаточно тонких рабочих операций.

Интересно, что первый эскиз автономной системы жизнеобеспечения космического скафандра принадлежит опять же Циолковскому. В повести "Вне Земли" он описывает ее так: "Она облегает все тело с головой, непроницаема для газов и паров, гибка, не массивна, не затрудняет движений тела, она крепка настолько, чтобы выдержать внутреннее давление газов, окружающих тело, и снабжена в головной части особыми плоскими, отчасти прозрачными для света пластинками, чтобы видеть... Она соединяется с особой коробкой, которая выделяет под одежду непрерывно кислород в достаточном количестве. Углекислый газ, пары воды и другие продукты выделения тела поглощаются в других коробках".

Вот так и получается, что за какую область космической техники ни возьмись, найдешь следы замечательного предвидения Циолковского.

В архиве хранятся фотографии и диапозитивы, подаренные коллегам калифорнийским конструктором космических скафандров Дж. Адамсом. Это был огромного роста человек, немного негритянского типа (во всяком случае такая ассоциация возникала при виде его курчавых жестких черных волос и припухлых губ большого рта). На фотографиях, которые украшали вырезки американских газет, Адамс красовался в скафандре, ладно сидевшем на его могучей фигуре. Диапозитивы отразили некоторые эпизоды тренировок в воде, где испытателем Скафандра собственной конструкции выступал сам изобретатель. Пример с Адамсом, говорящий о том, что "выходной скафандр" готовился в лабораториях по обе стороны океана, свидетельство все того же синхронного возникновения и развития аналогичных научно-технических идей, как раз и вызывающих стремление к сотрудничеству.

"Космические портные" и там и тут совершенствуют "покрой" выходного костюма для рыцарей безвоздушного пространства, не очень заботясь в тот момент, кто будет первым из этих рыцарей. Конечно, все-таки не безразлично, кто же все-таки станет первым. В данном случае им стал 18 марта 1965 года Алексей Леонов. Уайту потребовались еще месяцы, чтобы отработать тот же маневр. Между тем "выходные" скафандры рассматривались на международных космических форумах, созывавшихся в разные годы на разных меридианах.

"Выходной" костюм "Таймыров" (такой позывной был у первого экипажа "Салюта-6") считается новым словом в скафандростроении. Опыт, накопленный в результате работы за бортом "Восхода-2" А. Леонова, перехода через открытый космос с "Союза-5" на "Союз-4" А. Елисеева и Е. Хрунова, дал возможность создать в нашей стране скафандр особой конструкции.

Вот они, перед нами - "Таймыры", облаченные в белоснежные костюмы, которые можно было бы сравнить с теннисными, если бы не некоторая громоздкость и гермошлем, который с натяжкой, но позволено сравнить со шлемом хоккеистов. Конструкторы стремились (и не без успеха) придать элегантность скафандру, снабдив его белую оболочку красными полосами на боках и рукавах.

Сравнения с теннисистами и хоккеистами - лишь попытка с чем-либо сравнить несравнимое. Но с пути сравнений мы не сойдем и скажем о сходстве с древними рыцарями, кольчуги которых украшают исторические музеи. Здесь меньше всего погрешим против истины. Действительно, туловище и шлем у скафандра "Таймыров" сделаны в виде металлической кирасы, а рукава и штанины - мягкие. На борту станции скафандры имели специальный "гардероб" - гнезда, где они были укреплены, чтобы не всплыли в невесомости, да еще не ушибли кого-либо.

Спина металлической кирасы открывается, и космонавт входит в скафандр. Одно движение руки и она надежно захлопывается и герметизируется. Спина кирасы служит не только люком, но и заплечным ранцем автономной системы жизнеобеспечения, которая снабжает космонавта кислородом, поглощает выдыхаемый им газ, поддерживает выбранный уровень давления, обеспечивает отвод излишков тепла от тела. Без фала и тут не обошлось. В данной конструкции по страховочному фалу подводится электропитание. Кроме того, фал выполняет и свою классическую обязанность - надежно связывает космонавтов с бортом станции.

Новый скафандр отличается универсальностью. Он годится человеку любого роста. Собственно говоря, это не столько "выходной" костюм, сколько миниатюрный космический "кораблик", похожий на те, которые рисовал на одной из своих картин Алексей Леонов, желая представить, как станут производиться ремонтные работы снаружи "эфирных поселений". Только выполнен пока кораблик в форме одежды человека.

Про космонавтов не говорят, что они надевают скафандр. Они в него "облачаются". В слове есть нечто торжественное, необычное для нашей повседневной жизни. Возможно, оно проистекало от того, что надеть скафандр до сих пор было очень нелегко. Члены экипажей помогали друг другу, и быстро облачиться фактически оказывалось невозможно. Не знаем, сохранится ли и далее термин "облачаться", так как ныне процесс очень облегчен. "Входить" в новый скафандр космонавт может самостоятельно, без посторонней помощи.

Рис. 18. Полет по программе ЭПАС успешно завершен Алексей Леонов и Валерий Кубасов дают первое интервью на месте приземления

Еще одно важное преимущество "выходного" костюма космонавтов: в нем оборудована система охлаждения тела человека после того, как им произведена какая-либо физическая утомительная работа. Этому служит кружевной вязаный жилет с вплетенными в него гибкими пластмассовыми трубочками, по которым течет вода. Она и охлаждает тело. Космонавт может сам регулировать тепловой режим в скафандре - сделать потеплее или, наоборот, охладиться. Кто-то подметил, что в таком скафандре можно дрова колоть - не перегреешься. Кто знает, может быть и дрова впоследствии придется колоть!

Раньше, чем облачиться в новые скафандры членам экспедиции на станцию "Салют", скафандр попросили примерить и проверить первому человеку, шагнувшему за порог корабля в открытый космос. Вы догадываетесь, конечно, что то был Алексей Леонов. Космонавт лестно отозвался о новом костюме:

- Полужесткий скафандр, - сказал он, - гораздо удобнее того мягкого, в котором я выходил в открытый космос. Его можно надеть за пару минут, причем самому, без помощи товарища. Отсутствие внешних трубопроводов, связывающих систему жизнеобеспечения со скафандром, повышает его надежность. Работать в нем удобно, условия приятные. Можно трудиться не десятки минут, как раньше, а целую рабочую смену. После дозаправки и смены расходуемых элементов скафандр можно использовать снова. Такое многократное использование делает новый скафандр удобным для регулярных инспекционных осмотров состояния приборов орбитальных станций и научной аппаратуры, находящейся в открытом космосе. В нем можно проводить ремонтные, монтажные работы в космосе. У этого скафандра большое будущее.

Не исключено, что когда несколько орбитальных станций образуют в космосе "эфирное поселение", жители в подобных скафандрах станут переплывать в гости и по делам службы к соседям из одного космического городка в другой. Для детей выкроят костюмы поменьше, по мерке. Оставшиеся па Земле будут поддерживать связь со своими братьями-поселенцами по телевидению, беседовать с ними, посылать им к праздникам подарки, нарядные елки к Новому году.

А пока... Когда стрелки часов на Спасской башне Кремля подошли к 11 часам вечера, Георгий Гречко и Юрий Романенко "вошли" в скафандры. В 12.36 Г. Гречко первым вышел в космическое пространство и начал осмотр стыковочного узла. Обязанности между друзьями были строго распределены. Вывод они сделали общий, о чем и доложили Земле:

Это касалось исправности стыковочного узла. Но ведь и от впечатлений никуда не денешься. И Земля услышала:

- Крупные звезды. Луна... Теперь вижу Землю. Какая она красивая: в огоньках на ночной стороне. - Это голос Георгия.

- На Земле грозы, и на торце стыковочного узла, на его блестящей поверхности - отблески этих гроз, - восхищался Юрий.

Чувство прекрасного не покидало товарищей, несмотря на трудную работу и в столь необычных условиях. С помощью цветной телекамеры они сумели поделиться с землянами восхитительным зрелищем - космической зарей, показать совсем уже феерическую картину перехода станцией терминатора - границы дня и ночи.

Рис. 19. На снимке (слева направо): В. Коваленок, Зигмунд Иен (ГДР) и В. Лазарев возлагают цветы ну могилу К. Э. Циолковского (январь 1977 г.)

88 минут продолжались работы в открытом космосе. По их завершении командир доложил:

- Работы по программе инспекционного выхода через стыковочный узел экипажем выполнены полностью. Стыковочный узел пригоден для эксплуатации. Экипаж чувствует себя хорошо.

И потекли недели, месяцы космической вахты, полной всевозможных обязанностей, научных экспериментов, занятий физкультурой, медицинским контролем, о котором никогда не давала забывать "Заря". Иногда случались лирические минуты. "Заря" готовила "Таймы- рам" сюрприз:

- "Таймыр", у нас есть информация от Аллы Романенко: "Все родные следят за полетом, волнуются, ждут. Артем папу не забывает. Когда его спрашивают, показывает фотографию..."

- Скажите Артему - его фото висит на самом видном месте на станции.

"Роману купили подарок к Новому году - танк, продолжала информировать Земля. - Вчера Артем "приземлился" на ковер, у него шишка на лбу. Роман называет его теперь "Гречко". Кстати, он начал увлекаться космическими кораблями и теперь обращается к маме официально: "Я должен передать тебе сообщение ТАСС..."

- Скажите Роману и Артему, чтобы не особенно баловались, - настаивает из космоса папа.

Приближался Новый год. И, что греха таить, космические поселенцы загрустили. Юрий начал к месту и не к месту вспоминать, как он любит украшать елку. Георгий все заговаривал о грибках, которые жена приготовляет "как никто другой".

31 декабря мысли друзей, хочешь не хочешь, все время возвращались к новогоднему празднику, к оставленному далеко Звездному городку, к его елкам-красавицам, к веселому застолью с товарищами по отряду космонавтов.

"Заря" вышла на связь рано. Серьезный голос из Центра управления полетом заставил насторожиться. "Какое-то важное задание", - подумали поселенцы. А "задание" оказалось вот какое: "Откройте такой-то ящик!" Открыли... И что же? Там лежала елка с игрушками. Сейчас же стали ее устанавливать, к верхушке прикрепили матрешку. Положили под елку крокодила Гену. "Вот видишь, Юрий, - сказал Георгий, - считалось, что крокодилы не летают, а наш летает, и довольно высоко".

С елкой было тоже немало хлопот. В конце концов оказалось, что она висит вверх комлем. Успокоились на том, что в космосе понятия "верх" и "низ" относительны...

Строго говоря, Гречко и Романенко в тот день должны были встречать Новый год... 15 раз. Таковы курьезы космического жития. Ведь "Салют-6" опоясывает в своем полете весь земной шар, мчится над разными полушариями и континентами, над вечнозелеными джунглями и не тающими снегами. Время тоже не одинаковое где-то ложатся спать, а где-то в это время идут на работу. Вот и насчитал Гречко 15 Новых годов.

Встречать же они решили свой, московский. Праздничный стол у них был задуман заранее: щи кислые, свинина с яйцом, фруктовые палочки. В 24 часа московского времени космонавты чокнулись пузырьками с элеутерококком. Эта тонизирующая настойка заменила им шампанское. Однако совладать с невинным питьем оказалось куда труднее, чем открыть бутылку шампанского на Земле, не облив одежду соседа по столу. В космосе жидкость не выливается, а, если сильно тряхнуть, содержимое просто вылетит пузырем. Пришлось "вытягивать" питье с помощью баллончиков сифонного типа...

В иллюминаторы были хорошо видны новогодние огни Земли, а грусть необходимо было всеми силами отгонять. Забегая вперед, скажем, что Земля прислала экипажу несколько позже живых Деда-мороза и Снегурочку. Кто это на самом деле, мы пока скроем. Но стихи, привезенные ими на борт, приведем:

И уже вчетвером они подняли бокалы (то бишь пузырьки!) и произнесли тост космонавтов: за тех, кто в полете, в плавании, в походе, за тех, кто сегодня в пути!

Очень кстати оказались румяные яблоки - новогодний подарок космическим поселенцам от землян кубанского плодосовхоза. Они принесли с собой запах садов, где так приятно бродить в пору, когда спелые яблоки с сухим стуком падают на землю, только того и ждут, чтобы их отведали.

Рис. 20. Польский космонавт Мирослав Гермашевский с супругой в Государственном музее истории космонавтики имени К. Э. Циолковского

...Раньше пространство вокруг Земли считалось совершенно пустым. Только исследования приборами, вынесенными за пределы Земли и ее атмосферы, показали, что там пусто только с точки зрения отсутствия воздуха. В остальном же это пространство наполнено всевозможными излучениями, солнечным ветром, роями небесных камушков-метеоров. Последние ведут себя как микробомбардировщики. Что бы ни попалось на их пути, подвергается ими усиленной бомбардировке - вот сколь агрессивны метеоры. На Луне они не оставили буквально "живого" места, исполосовали ее всю, вдавились в ев. грунт, вырыли на ней глубокие овраги, устраивают взрывы и лунотрясения. Словом, выбрали для себя из гордой Луны постоянную мишень, словно тренируются здесь в меткости.

С космическими кораблями, к счастью, пока не происходило никаких серьезных неприятностей от метеоров. Однако мелкие камешки, летящие с огромной скоростью, оставляют вмятины на поверхности, вернее сказать, на броне, которой покрыт корпус корабля.

Военные стратеги справедливо считают: чтобы победить противника - надо хорошо его знать. Так поступают и покорители космоса. На борту космических кораблей, станций, комплексов устанавливаются датчики, регистрирующие частоту и силу метеорной бомбардировки на всем протяжении полета. На основе таких сведений делаются заключения - какова в среднем метеорная опасность, какие инженерные меры надо принимать для наиболее надежной защиты кораблей.

Большая часть "Салюта" защищена специальным противометеорным экраном. Попадая в него, мелкие метеорные частицы при соударении испаряются, а более крупные дробятся на безвредные для корпуса станции кусочки.

"Таймыры" ведут противометеорную инспекцию. Они взяли под наблюдение иллюминаторы и обнаружили любопытную вещь: на стеклах постепенно образуется голубоватая пленка. А на одном из иллюминаторов был ясно виден след встречи с метеором - микрократер диаметром полтора миллиметра. Это случилось впервые за время полетов пилотируемых кораблей и станций. Попутно они увидели загадочное явление - светящиеся частицы. Что это такое - пока неизвестно. Эстафета поиска продолжается.

Мы уже обмолвились, что Гречко и Романенко, осмотрев "парадный подъезд" своего дома, явно кого-то поджидали, готовились к приему гостей. Не исключено, что время от времени они протирали иллюминаторы, снимали голубой налет от шалостей метеоров и вглядывались во мглу: не появятся ли фары еще одного "космического автобуса" с дорогими гостями.

Ожидание их не обмануло. В середине января, когда зима в Москве была в разгаре, к станции "Салют-6" подошел транспортный корабль "Союз-27", подстыковался к переднему стыковочному узлу (задний был занят "Союзом-26", на котором прилетели Гречко и Романенко) и скоро в объятиях хозяев оказались Владимир Джанибеков и Олег Макаров.

Совершим обряд короткого знакомства. Командир корабля "Союз-27" Джанибеков родился в 1942 году в поселке Искандар Бостандыкского района Ташкентской области. В 1965 году он окончил Ейское высшее военное авиационное училище летчиков. Затем служил летчиком- инструктором в Военно-Воздушных Силах. В 1970 году вступил в Коммунистическую партию Советского Союза. Готовился к совместному полету кораблей "Союз" - "Аполлон" в качестве командира корабля. У Джанибекова с Романенко один наставник - Борис Волынов. Когда становится особенно тяжело и, кажется, силы иссякают, вспоминается его предупреждение: будет тяжело, но "не пищать".

У Владимира - собственные принципы воспитания детей, он их придерживается незыблемо: "Хочется, - рассказывает он, - чтобы душа и тело у детей были гармонично развиты. С детства приучаем дочерей трудиться - у каждой есть свой круг обязанностей, учим ценить чужой труд, чтобы дочки были скромными, воспитанными, деликатными. Вообще в людях больше всего ценю - верность. Слову, делу, друзьям, своей работе. Ну и, конечно, порядочность, честность, целеустремленность. Люблю веселых, остроумных людей". Возможно и в этом вкус ученику привил Борис Волынов.

Но мы еще не познакомились с борт-инженером Олегом Макаровым, хотя он уже космонавт бывалый и Земле известный. Макаров старше своего командира на девять лет уроженец села Удомля Калининской области, выпускник Московского Высшего технического училища имени Баумана. В отряд космонавтов вступил в 1966 году неоднократно участвовал в управлении полетами пилотируемых кораблей и орбитальных станций. Свои первый полет он совершил в 1973 году на корабле "Союз-12". По его словам, на него произвела неизгладимое впечатление встреча с Сергеем Павловичем Королевым. "Королев - это огромный человек, - говорит Макаров в моем понимании, гениальный. Инженер, организатор ученый и... артист, если хотите. Он совершенно мастерски проводил совещания. Мастерски общался с людьми - с каждым по-своему. Добивался, чтобы каждый работал с желанием". Кажется, Королев был именно тем человеком, на которого равнялся в своих поступках и отношении к общему делу Олег Макаров.

Стартовали Владимир Джанибеков и Олег Макаров ровно через месяц - день в день после отбытия с Земли Георгия Гречко и Юрия Романенко. Только те были "Таймырами", а этих "окрестили" - "Памирами". В космосе они нашли друг друга. Когда корабль с "Памирами" состыковался со станцией "Салют-6", впервые в практике мировой космонавтики образовался единый орбитальный комплекс: "Салют-6" с двух сторон "Союз-26" и "Союз-27". Общий вес этого уникального сооружения - первого реального прообраза "эфирного поселения" - превысил 32 тонны, а длина составила около 30 метров: Пять суток работали вместе четыре космонавта на расстоянии многих километров от Земли, но всеми помыслами своими обращенные к колыбели человечества, заботящиеся о ее благе.

За эти пять суток "экспедиция посещения", как именовался эксперимент Джанибекова и Макарова (это они в шутку именовались Дед-мороз и Снегурочка), провела вместе с основным экипажем станции медицинские и биологические опыты, контрольный осмотр и проверку отдельных бортовых систем станции и космических кораблей, кино- и фотосъемки, телерепортажи. Они прилетели не с пустыми руками, а привезли с собой дополнительное оборудование. Выполнили они и еще одно условие программы: в обратный путь к Земле отправились не на своем корабле, который остался как часть комплекса, а на "Союзе-26". Это новое свидетельство растущих возможностей космонавтики, разветвления функций техники и тех, кто ею управляет.

"С этого события, - писала венгерская газета "Непсабадшаг", - практически началась эра орбитальных станций со сменными экипажами. Это открывает новые возможности перед человечеством в исследовании Вселенной".

"Удачно осуществленная стыковка в открытом космосе, - указывала берлинская газета "Нейес Дойчланд", - является новым шагом на пути создания больших космических станций. Это как раз то, о чем мечтал в свое время Циолковский".

Рис. 21. Перед 90-суточным полетом по установившейся традиции космонавты Ю. Романенко и Г. Гречко посетили кабинет В. И. Ленина в Кремле

"Первый космический поезд" - так назвала орбитальный комплекс французская "Юманите". "Японские специалисты по технике космонавтики поражены вестью об этом событии", - сообщила токийская газета "Иомури".

Не успели остыть аплодисменты по поводу создания на орбите невиданного доселе космического комплекса, как свершилось новое "чудо": стартовал и причалил к станции "космический грузовик" - корабль "Прогресс-1". Такого робота еще не знали до сих пор. И задачи у него были невиданными. Он привез в космический дом новое оборудование и топливо для дозаправки станции. Когда "Прогресс-1" подстыковался к ней, земляне стали свидетелями следующей эпопеи: Романенко и Гречко превратились в космических грузчиков, тщательно разгрузили корабль. "Подбросив" топлива поселенцам, "космический грузовик" не стал терять много времени (у робота нет пока лирических функций и расставание для него не тяжко), отстыковался от станции и улетел.

Во всем мире появление грузового транспортного корабля "Прогресс" вызвало восторженные отклики. Отмечалось, что создано новое звено для обеспечения длительной жизни и работы представителей человечества в космосе. Крупнейшая американская газета "Нью-Йорк тайме" писала: "Дозаправка топливом в космосе стала первой в мире операцией подобного рода. Ее успешное выполнение представляет собой крупное достижение советской космонавтики". Лондонская "Таймс" подчеркивала, что благодаря новому успешному советскому эксперименту значительно расширяются возможности исследования космического пространства. "На практике осуществлена перевозка грузов на новой для человечества трассе Земля - Космос" - писала болгарская "Работническо дело".

События нарастали с космической скоростью. "Прогресс-1" стал как бы перемычкой к новому этапу в истории практического осуществления предначертаний Циолковского о создании "эфирных поселений". Наступала еще более увлекательная и многообещающая страница в этом поистине сказочном воплощении фантастики наяву.

В Звездном готовились к полетам иностранные участники космических экспедиций. И наступил день, когда произошла стыковка корабля "Союз-28", пилотируемого первым международным экипажем в составе Алексея Губарева и гражданина ЧССР Владимира Ремека, со станцией "Салют-6". Их встретили с распростертыми объятиями "долгожители" космоса Юрий Романенко и Георгий Гречко.

С Алексеем Губаревым мы уже немного знакомы и даже с его согласия прочитали дневник, который он вел во время своего полета с Георгием Гречко. Можно представить, как приятно ему было снова встретиться с Георгием, с которым они успели сродниться во время совместной вахты в 1975 году.

Теперь в фокусе событий - гражданин Чехословацкой Социалистической Республики тридцатилетний Владимир Ремек. Как весело улыбается он нам с экрана телевизора! В жизни его произошло событие, о котором он еще недавно и не мечтал, хотя полеты тоже его профессия. Но летчик не может превысить "потолка", ему не дано преодолеть небо. Пожалуй, впервые мечта о космосе зародилась у него во время учебы в Военно-Воздушной Академии имени Ю. А. Гагарина. Мечта стала приобретать реальные черты в 1976 году, когда капитан Ремек был отобран кандидатом для подготовки к пилотируемому космическому полету по программе "Интеркосмос". С декабря того же года Ремек стал жителем Звездного городка, членом семьи советских космонавтов. За год с небольшим он прошел в Центре подготовки космонавтов имени Ю. А. Гагарина полный курс обучения по программе пилотируемого космического корабля "Союз" и орбитальной научной станции "Салют".

2 марта 1978 года. Стартовая площадка космодрома Байконур. В скафандре стоит Ремек рядом с Губаревым, с которым успел уже крепко подружиться. Сейчас его черед сказать свое слово перед полетом. Преодолевая волнение, он говорит, и слова его звучат в эфире, разносятся по всему свету:

"Я горжусь тем, что моя страна, как и другие страны социалистического содружества, в сотрудничестве с Советским Союзом активно участвует в исследовании и использовании космического пространства в мирных целях. Докладываю: к космическому полету на корабле "Союз-28" в составе международного экипажа готов".

Экипажи менялись, а дома на орбите продолжали существовать прочно и незыблемо. 3 марта вместе с Гречко и Романенко поселились Губарев и Ремек. Они вместе наблюдали звезды, фотографировали различные районы земной поверхности, чтобы лучше изучить природные ресурсы планеты. Совместно ими выполнялись медико-биологические и технологические эксперименты.

Рис. 22. Прежде чем отправиться в космос, летчики-космонавты СССР проходят многочисленные тренировки. На снимке: В. Коваленок и В. Рюмин в отсеке орбитальной станции 'Салют'

Экспедиция посещения в составе Губарева и Ремека прилетела на "Салют-6" в знаменательный день. Хозяева (позвольте так называть Романенко и Гречко за терпение в долгом плавании) перекрыли мировое достижение по длительности пребывания человека в космосе. А проводив гостей, они 11 марта установили новый мировой рекорд, превысив на 10 процентов время пребывания в космосе американских астронавтов Д. Карра, У. Поуга и Э. Гибсона, участников третьей экспедиции на "Скайлэб" в 1973 году. Заметим, что по положению Международной авиационной Федерации (ФАИ) именно десятипроцентное превышение требуется для регистрации рекорда.

После успешного завершения космического полета продолжительностью 96 суток участники экспедиции на станции "Салют" Юрий Романенко и Георгий Гречко вернулись на Землю. Если кто-нибудь запомнил, прилетели они на станцию на корабле "Союз-26". Но его "забрали" Джанибеков и Макаров. Поэтому Гречко и Романенко воспользовались транспортом гостей - кораблем "Союз-27". Мы изобразили все это как случайность: дескать гости по рассеянности захватили чей-то "автомобиль". На самом деле это тоже сделано осмысленно, т. к. корабль гостей более новый и имел больший ресурс работоспособности. Подобные операции придется выполнять и поселенцам солнечных просторов, ожившим персонажам научных мечтаний Циолковского.

Мы упомянули здесь участников третьего экипажа американской станции "Скайлэб". Одного из них - Гибсона любят цитировать космонавты. Популярным стал его каламбур, связанный с трудностями манипуляции кнопками на пультах управления приборами станции: "Создается такое впечатление, что одновременно играешь на двух роялях по 88 клавиш на каждом", - говорил Гибсон.

Участников 96-суточного полета ждал горячий прием на Земле. Вручая награды героям космической эпопеи, Леонид Ильич Брежнев сказал:

"Полет комплекса "Салют-6" - "Союз" положил также начало принципиально новому этапу работы человека в космосе: впервые совершен полет международного космического экипажа. Многолетняя совместная работа ученых Советского Союза и других социалистических стран по изучению и освоению космического пространства дополнена теперь и совместными полетами в этом пространстве.

Это, как известно, только начало. За ним будет продолжение. Братская дружба и сотрудничество стран социалистического содружества вышли за рамки нашей планеты на просторы Вселенной. Мы этому рады и этим гордимся".

...В кадре новые лица. Космический дом не может долгое время пустовать. За ним надо приглядывать: что-то проверить, что-то заменить, что-то подремонтировать, протереть "окна". Мы чуть-чуть не написали - стереть пыль с мебели, но вовремя остановились. Хотя метеоры в дом не допускаются, влажная уборка помещений все равно предусматривается.

Новых поселенцев Владимира Коваленка и Александра Иванченкова нарекли "Фотонами". Они - почти ровесники, оба коммунисты, один - летчик, другой - авиационный инженер. Сейчас им предстояло пройти вместе, в отрыве от Земли, долгий путь, работать рука об руку, помогать товарищу, если что-нибудь "заело", прощать ему невольные промахи, подбадривать и делать вид, что тебе самому нестерпимо весело, когда на самом деле это не совсем так.

Они и разместились в космическом доме в расчете на долгую жизнь в нем. Работали, записывали наблюдения, производили съемки Земли, встречали следующие корабли "Прогресс", прибывавшие в космическую гавань, чтобы пополнить запасы поселенцев, прибавить станции горючего. "Экспедиции посещения" их тоже не миновали.

Сообщение ТАСС от 27 июня 1978 года гласило: "...Осуществлен запуск космического корабля "Союз-30"... Пилотирует международный экипаж: командир корабля дважды Герой Советского Союза летчик-космонавт СССР Петр Климук и космонавт-исследователь гражданин ПНР Мирослав Гермашевский.

Запуском корабля "Союз-30" продолжены исследования космического пространства в мирных целях, проводимые по программе сотрудничества "Интеркосмос" совместно с Народной Республикой Болгарией, Венгерской Народной Республикой, Германской Демократической Республикой, Республикой Куба, Монгольской Народной Республикой, Польской Народной Республикой, Социалистической Республикой Румынией, Союзом Советских Социалистических Республик и Чехословацкой Социалистической Республикой". Позже к ним прибавился Вьетнам.

Рис. 23. Болгарский космонавт Георгий Иванов у бюста К. Э. Циолковского в доме-музее основоположника космонавтики

Таковы плоды длительной совместной работы ученых многих стран, начинавших с небольшого, с посильного участия в космических исследованиях, сначала в наземных лабораториях, в попытках имитировать условия космоса на Земле, затем в создании станций слежения за искусственными спутниками Земли. Ростки сотрудничества, доверительные встречи исследователей, пожелавших сделать обживание человеком космоса делом своей жизни. С трудом, в обстановке неверия, порой насмешек создавались первые национальные астронавтические организации. Большей частью они действовали на свой страх и риск. Так было в Болгарии, да и в Венгрии, и в Польше, и еще во многих странах. Могущество тех, кто ныне вместе штурмует космос, - в объединении сил, без этого - и о том предупреждал еще Циолковский - поднять столь грандиозное дело невозможно.

Но мы еще не представили Мирослава Гермашевского, который отлично выглядит в космическом облачении. Не избежишь обязательных строк - где и когда родился? - 15 сентября 1941 года в польском поселке Липники. Летчик, как и большинство пришедших в космонавтику. Пока что авиация остается главным "поставщиком" личного состава "эфирных поселений". Люди, прошедшие школу летчиков, еще долго будут иметь привилегии при выборе пилотов для "летающих городов". Другое дело, что вместе с ними станут трудиться люди разных профессий, специалисты, необходимые каждому населенному пункту, как на карте Земли, так и на карте Вселенной.

В августе к "долгожителям" "Салюта" Владимиру Коваленку и Александру Иванченкову прилетела еще одна "экспедиция посещения" в лице советского космонавта Валерия Быковского и гражданина Германской Демократической Республики Зигмунда Иена. Гости на славу поработали несколько дней вместе с хозяевами, а потом возвратились на Землю. Хозяева остались. Шли дни за днями, месяц за месяцем, а люди все жили и работали в космическом пространстве. Жизнь эта была наполнена глубоким смыслом, он состоял, на первый взгляд, в самом простом - выполнении намеченной программы. На это им потребовалось 140 суток. Только тогда можно было с легким сердцем возвращаться домой.

За время полета космонавты становились то металлургами, испытывающими новую технологию производства металла в условиях космоса, то есть полного вакуума, то биологами, проводящими эксперименты со знанием дела, то космическими землеведами, выполняющими заказы тружеников сельского хозяйства, то астрономами, владеющими мощным телескопом для заатмосферных наблюдений на борту станции. Им стали подвластны и солнце и звезды. Они делали многочисленные съемки территории нашей страны.

Вообразим, что на фотографиях, которые сделаны из космоса, лес - красный и коричневый, луг - желтый, поля - серые. Если на сером фоне появляется темное пятно, значит пшеница поражена вредителями, пятно - очаг болезни. Сосновый бор, окруженный со всех сторон лиственными лесами, выделяется красным цветом - можно подсчитать сколько в этом районе сосны, ели, лиственницы.

Геологам космические снимки расскажут, где нужно искать месторождения полезных ископаемых, гидрологам - полноводны ли реки и не загрязнены ли они промышленными отходами. Для сельского хозяйства полезны сведения о состоянии полей, их чистоте и влажности. Несколько раз из космоса фотографировали трассу БАМ. Она откроет путь к богатствам сибирских недр, вдоль трассы возникнут новые города, поднимутся заводы. Но где их лучше построить? На этот вопрос также помогут ответить снимки из космоса.

Съемки Земли из космоса проводились далеко не впервые. Но все дело в масштабах. Теперь приходится говорить о становлении целой космической индустрии. Ведь заказчиками космического производства стало множество предприятий и организаций Советского Союза и других социалистических стран. Не мудрено поэтому, что только в системе Академии наук СССР имеется 30 институтов, разрабатывающих отдельные космические проблемы.

Близится время, когда из океана космоса польются на Землю потоки света, посылаемого электростанциями на орбите, работающими на безграничной и даровой солнечной энергии. В космос, считают ученые, можно будет вынести многие вредные производства, заражающие атмосферу больших городов. Здесь они безвредны в бесконечном пространстве, где нет воздуха, способного переносить летучие отходы производства. Мы уже рискнули написать о космических санаториях, куда станут направляться медиками люди, нуждающиеся в соответствующем лечении. Общеизвестно, например, что коклюш лечат иногда тем, что поднимают больного ребенка на самолете - спасает высота, разреженный воздух. Нетрудно представить в таком случае, что некоторые медицинские приспособления и установки окажутся более эффективными на островках жизни в космосе.

Владимир Коваленок и Александр Иванченков выполнили большой объем технологических экспериментов на установках "Сплав-01" и "Кристалл". За время этой длительной орбитальной экспедиции "Сплав" проработал около 500 часов, а "Кристалл" - 400. Было выполнено: на первой установке - 21, а на второй - 32 эксперимента. Полученные вещества доставлены в земные лаборатории. В Госцентре "Природа" получены сотни фотоснимков из тех двух тысяч, которые сделаны на орбите. Остальные направлены другим заказчикам, как, например, Всесоюзному научно-исследовательскому институту рыбного хозяйства и океанографии, Морскому гидрофизическому институту Академии наук Украины.

Космонавты проводили фотосъемку не только с помощью автоматической аппаратуры, которой оснащена станция. Человеческий глаз и тут показал свою незаменимость. Его преимущества - избирательность и быстрая ориентация в выборе объекта для съемки. И вот - в распоряжении специалистов фотоснимки пульсирующих ледников, сделанные с интервалом в несколько суток и показывающие, как видоизменяются огромные ледяные поля в десятки квадратных километров...

Нет, не напрасно человек обживает космос! Металлурги и астрономы, метеорологи и почвоведы, физики и медики - представители всех отраслей науки и техники ждали от большой комплексной космической экспедиции результатов запланированных исследований. Частично такие результаты поступили заказчикам досрочно: их привезли международные "экспедиции посещения" в составе Петра Климука и Мирослава Гермашевского, Валерия Быковского и Зигмунда Йена. Остальное прибыло на Землю вместе с долгожителями космического дома Владимиром Коваленком и Александром Иванченковым.

Всего же более 400 организаций различных министерств и ведомств нашей страны подали заявки на эксперименты, в той или иной степени принимали участие в их проведении. Свыше 50 технологических экспериментов было проведено в "мастерских" космического поселения. Так свершилось чудо - скоростной прогресс технологии, на который, возможно, понадобилось бы столетие: рождались новые вещества с невиданными полупроводниковыми и оптическими свойствами, металлические сплавы и соединения, открывающие новые возможности совершенствования техники.

К моменту посадки Коваленка и Иванченкова станция "Салют-6" функционировала на орбите тринадцать месяцев, совершив свыше 6 тысяч 300 оборотов вокруг Земли. За это время на станции работало шесть экипажей (две длительные экспедиции и четыре экипажа посещения), было выполнено десять стыковок шести пилотируемых и четырех грузовых космических кораблей и одна перестыковка, совершено два выхода в открытый космос. Вместе с советскими космонавтами полеты на кораблях "Союз" и станции "Салют" совершили космонавты-исследователи ЧССР, ПНР и ГДР.

Жить долго в космосе, в столь необычных условиях - подвиг. Работать в космосе, причем работать с такой отдачей, как товарищи Коваленок и Иванченков, - подвиг вдвойне. Чем только не пришлось им заниматься! И металлургами они были, и астрономами, и геофизиками, и биологами, - они показали себя отличными специалистами в различных областях науки, техники и народного хозяйства. Такая уж профессия у космонавтов - их труд служит прогрессу человечества в самых различных сферах. Слова эти принадлежат Леониду Ильичу Брежневу.

16 ноября 1978 года на пресс-конференции, посвященной окончанию 140-суточного полета, Александр Иванченков особо остановился на значении доставки на станцию грузов и топлива, ибо без этого невозможно существование длительного поселения, где в недалеком будущем количество жителей увеличится, а значит, возрастут потребности в продовольствии, топливе и прочем. Александр отчитался в проведенных экспериментах по материаловедению на установках "Сплав-01" и "Кристалл", доставленных на станцию грузовыми кораблями "Прогресс". Самый крупный научный прибор станции - большой субмиллиметровый телескоп БСТ-1М - также работал с полной нагрузкой. Около 50 экспериментов выполнено по медико-биологическому разделу программы.

Выяснилась еще одна интересная деталь. На поверхности станции космонавты разместили различные материалы, а затем при выходе в открытый космос собрали их, чтобы определить воздействие на них космической среды. И в этом наука сделала шаг вперед - естественная лаборатория космоса обогатила нас новыми знаниями о свойствах вещества.

Ради чего в сущности мы стремимся к увеличению продолжительности рейсов? - задает себе вопрос уже знакомый нам профессор и космонавт Константин Петрович Феоктистов. И отвечает: чтобы выяснить возможности работы и обитания в околоземном космическом пространстве. Со временем оно станет необозримым полем практической деятельности. Тогда уже не отдельным экипажам, но большим коллективам придется трудиться в космосе. И к опыту первых длительных экспедиций они обратятся как к первоисточнику.

Создание орбитальных станций - магистральный путь развития космонавтики. Все "Салюты" - начиная с первого и до нынешнего, шестого, - продемонстрировали способность служить самым разным целям, разным наукам: астрономии и физике, геологии и медицине, электронике и географии.

Есть, однако, волнующий центр внимания, который привлекает нас всех, независимо от профессий. Это - человек в космосе. Когда Владимир Коваленок и Александр Иванченков готовились к старту, они говорили, что в ходе полета постараются тщательнее "изучить самих себя". Почти пять месяцев длился этот эксперимент. В трудной, напряженной работе советские космонавты вновь проявили лучшие человеческие качества - волю, выдержку, мужество, героизм. Их полет - вклад не только в космонавтику сегодняшнего дня, но и серьезный задел на будущее.

Рис. 24. Чехословацкий космонавт Владимир Ремек в мастерской К. Э. Циолковского

- Шесть станций, где жили и трудились десятки космонавтов, внесли ощутимый вклад в науку, технику, народное хозяйство, - говорит в беседе с нами Евгений Хрунов, который вместе с Владимиром Шаталовым, Борисом Большовым и Алексеем Елисеевым участвовал в функционировании первой экспериментальной орбитальной станции. - В орбитальных лабораториях с каждым разом осуществляется все больше технологических экспериментов. Цель их одна - использовать уникальные возможности космоса - вакуум и невесомость - для получения материалов и сплавов, необходимых для научно-технического прогресса. Появились научные труды, обобщающие исследования в области космической технологии. Специалисты высказываются в пользу промышленного производства в условиях космоса новых полупроводниковых монокристаллов, столь важных для электронной промышленности. Образцы их в десять раз больше земных, превосходят и по качеству. В невесомости можно выплавить удивительное по чистоте стекло, о чем мечтают, например, оптики. Невесомость позволяет соединять вещества с различным удельным весом. При этом достигается удивительная однородность смеси. Космос обещает дать людям полезные фармакологические средства, а металлургам, машиностроителям и просто строителям - новые редкостные материалы, в которых, например, легкость уживается высокой прочностью.

Итак, 1978 год завершился небывалыми победами в изучении и освоении космоса, а космический дом на орбите продолжал свое существование, как принято говорить, в автоматическом режиме. Жильцы выехали, но не сносить же дом. Не сегодня завтра снова прилетят в него люди. В помещениях станет теплее, послышатся музыка, разговоры, смех...

Жилой дом прежде всего должен быть прочным, долговечным. Этим качествам отвечал дом № 6, воздвигнутый в космосе советскими строителями. Если наш космический дом № 6, или станция "Салют-6", просуществовал два года, то по земным исчислениям это будет не меньше 20 лет, а если три - то 30 и т. д. В надежде, что нам простят столь вольное толкование теории относительности времени применительно к сооружениям в космосе, скажем, что результат испытаний на прочность прибежища многочисленных космических жителей весьма порадовал его создателей.

Еще задолго до окончательного финиша эксплуатации "Салюта-6" был подведен следующий многозначительный итог: проведено 17 стыковок, шесть дозаправок топливом, по динамическим операциям выполнен в шесть раз больший объем работ, чем на предшествующих станциях. Всего осуществлено около 80 коррекций, сделано три выхода в открытый космос. Космонавты более года провели на станции, на ней побывали 14 человек. Это, как говорится, "по состоянию" на конец августа 1979 года, когда уже возвратился на Землю новый рекордсмен длительности жизни на орбите - экипаж в составе Владимира Ляхова и Валерия Рюмина. Почти полгода несли они вахту на борту станции, прослыв самыми умелыми и трудолюбивыми специалистами в переоборудовании ее узлов и блоков.

Снова обращаясь к аналогии - два года и 20 лет - скажем, что в любой земной квартире за два десятилетия несомненно потребуется не однажды произвести ремонты. Так и в космосе. Ступив на борт станции в феврале 1979 года, Ляхов и Рюмин обнаружили, что ремонт настоятельно необходим и достаточно капитальный. Составив список "стройматериалов", они передали его Земле и вскоре к ним прибыл космический грузовик со всеми недостающими деталями. На борту его красовалась надпись: "Прогресс-5".

Рис. 25. Полковник В. В. Коваленок и бортинженер А. С. Иванченков во время пресс-конференции отвечают на вопросы журналистов

Разгрузить его было нелегко, значительно труднее, чем если бы обычный грузовик въехал во двор вашего дома к самому крыльцу. Справившись с такой задачей, друзья начали постепенно сменять блоки и агрегаты, которые составляют главное "убранство" интерьера космического дома. Этой работы им хватило надолго. Они выполняли ее, чередуя с технологическими опытами, биологическими и медицинскими экспериментами, телерепортажами. Однако экипажу был уготовлен сюрприз, значение которого способен оценить лишь тот, кому приходилось долгое время быть в необитаемом районе в отрыве от обычной обстановки, от родных и близких. В комнате космического дома впервые зажегся телеэкран. Благодаря ему Ляхов и Рюмин попадали в дорогой сердцу Звездный, им рассказывали близкие о своем житье-бытье, знаменитые актеры исполняли для них любимые песни и отрывки из спектаклей, демонстрировались фильмы. Для космонавтов время текло быстрее и веселее.

Но не только эта удивительная вещь происходила в те дни в космосе. Со станции на Землю протянулась радиорука длиною в четыреста километров! Заработал радиотелескоп, впервые вынесенный за пределы Земли. Его тоже прислали на космическом грузовике в разобранном виде. Когда Ляхов и Рюмин собрали антенну и она словно корона увенчала космический дом, началась ее работа в паре с огромной наземной антенной близ Евпатории. Говорят, что эта пара эквивалентна одной антенне, равной диаметру земного шара!

Но разве может на этом остановиться творческая мысль? Ученые рассуждают так: сейчас антенна находится на четырехсоткилометровой высоте. Но в дальнейшем ее можно разместить на геостационарной орбите на расстоянии в 36 тысяч километров, или еще в десять раз дальше - на окололунной. Затем можно освоить околовенерианскую или околомарсианскую орбиты. Космическая невесомость позволяет практически неограниченно увеличивать размеры антенн. Легкие "сотовые" конструкции, которые можно монтировать в космосе по частям, позволят создавать антенны километровых размеров! Как считает один из крупнейших астрофизиков, член-корреспондент Академии наук СССР И. С. Шкловский - можно реально разместить подобные установки (интерферометры) на всем расстоянии порядка астрономической единицы (около ста пятидесяти миллионов километров) - от Земли до Солнца. Они позволят точно определить расстояние до любого удаленного объекта Вселенной. По-видимому, на этой основе мы сможем получить справочник-расписание "перевозок" людей и грузов с планеты на планету. Вы скажете - фантастика! Сегодня, конечно. А завтра? Вот что думает ветеран советской космонавтики Герман Титов:

- Когда мы говорим и думаем о современной космонавтике, неизбежно встает вопрос о ее перспективах. Что тут можно сказать? Прежде всего - изучайте труды Циолковского и Королева. Этих космических провидцев отличало глубокое проникновение в существо проблем. Многие космонавты, например, с удивлением отмечали, что, впервые оказавшись в невесомости, испытывали как раз те ощущения, которые уже были описаны Циолковским - человеком, выходившим на околоземную орбиту мысленно. Константин Эдуардович намечал после освоения околоземного пространства этап межпланетных пилотируемых полетов и создания "эфирных поселений". Техническая база теперь позволяет рассматривать эти проекты как реальность не слишком отдаленного будущего. Когда оно наступит?

Не желая брать на себя роль оракула, Герман Степанович Титов отвечает на им самим поставленный вопрос косвенно:

- Фантастика стала реальностью на наших глазах... Отечественная космонавтика накопила такую силу, что ей стало по плечу выполнение самых смелых замыслов...

Говоря о том, что достигнутая длительность пребывания на орбите делает реальным для человека полет к Марсу, ученые предвкушают, как много это даст науке, ее новому направлению - сравнительной планетологии. Уже сейчас рейсы космических аппаратов к Марсу оказываются "машиной времени", позволяющей увидеть Красную планету, на которой не так сильно стерты, в отличие от нашей Земли, воздействие воды и ветров, геологическая история биосферы. Оказалось, что, миллиард лет назад на Марсе протекала бурная вулканическая деятельность, образовались даже такие гиганты, как вулкан "Никс Олимпика", имеющий в диаметре основания около пятисот километров. Чем это вызвано? Для нашей планеты, имеющей сотни действующих вулканов, важно понять - почему идет процесс усиления вулканической деятельности и к чему он может привести...

Охраняя вверенный ему цветущий мир родной Земли, человек "запрашивает" в наши дни другие планеты, чтобы действовать наверняка. А это дается знанием истории вопроса. И если мы "запрашиваем" Марс относительно вулканов, то Венеру "экзаменуем" в части климата. Деятельность человека, умножающиеся индустриальные объекты увеличивают количество углекислоты в нашей атмосфере. Это грозное явление. Посмотрите на Венеру, атмосфера которой почти целиком состоит из углекислоты, в ее огнедышащем климате не может существовать ничто живое. Потому не воспринимайте механически предостережения о сохранении в чистоте воздушного океана, омывающего Землю. Это вопрос жизни нашей и грядущих поколений!

Космическая техника, подчеркивает академик В. С. Авдуевский, позволяет следить за сложными и взаимосвязанными процессами как природными, так и антропогенными (вызванными деятельностью человека). Сейчас, когда остро встает вопрос об охране окружающей среды, а попросту говоря, о сохранении природного равновесия на нашей планете, это имеет чрезвычайно важное значение. Космическая высота обзора земной поверхности чрезвычайно удобна для многих практических нужд человечества - сельского, лесного, рыбного хозяйства, разведки полезных ископаемых, картографии и многих других традиционных областей человеческой деятельности. Космонавтика предоставляет возможность оперативного крупномасштабного обзора и создания своеобразной патрульной службы.

Однако придется прервать столь идиллическую картину и снова напомнить, что всякая новаторская деятельность в космосе чревата и опасностями. Николая Рукавишникова - одного из самых опытных и талантливых советских космонавтов-инженеров, летевшего вместе с болгарским товарищем Георгием Ивановым для стыковки с орбитальной станцией, подвела двигательная установка их корабля. Друзьям пришлось возвратиться на Землю, не повидавшись с Ляховым и Рюминым. Спуск был необычным, тяжелым, с десятикратными перегрузками. Но испытание они выдержали с честью, героически. Приземлились благополучно.

Исторической вехой в грандиозном процессе исследования и освоения космоса земным человечеством назвал полугодовой полет товарищей Ляхова и Рюмина Генеральный секретарь ЦК КПСС, Председатель Президиума Верховного Совета СССР Л. И. Брежнев. "Недаром ведь специалисты во многих странах, - подчеркнул Леонид Ильич, - говорят теперь о наличии реальных условий для длительной, а может быть, и постоянной деятельности человека в космосе, о том, что как бы создается стартовая позиция для будущих межзвездных полетов. Как порадовались бы этому замечательному достижению советской науки, советской техники, мастерства и мужества советских людей Сергей Павлович Королев и Юрий Алексеевич Гагарин, будь они сегодня среди нас! Ведь полет Ляхова и Рюмина - блестящее продолжение дела, которому отдали свою жизнь эти великие пионеры космоса".

Есть удивительная сила преемственности, проникновенности мысли, когда она озабочена благом человечества. Циолковский завещал дело своей жизни Стране Советов. И не ошибся. Именно отсюда человечество сделало исторический первый шаг вне Земли. Именно здесь воочию вырисовывается панорама "эфирных поселений", о которых мечтал гениальный калужанин.

Эпопея обживания околоземного пространства продолжается. Менее восьми месяцев провел на Земле между двумя полетами рекордной продолжительности Валерий Викторович Рюмин. В апреле 1980 года он снова, на этот раз с Леонидом Ивановичем Поповым, возвратился на работу в знакомый до мельчайших деталей космический дом. Этот человек, кажется, особенно крепко подружился с космосом.

"Мы дали технические основания для осуществления переселения, для образования колоний вокруг земного шара".

Теперь уже не спорят о том, будут или нет на орбите вокруг Земли поселения с помещениями для жилья, для лабораторий, для заводов. Спорят лишь о том - каковы они будут. Дискуссия касается деталей, а не принципа.

Рис. 26. Ежегодные научные Циолковские чтения привлекают в Калугу видных ученых, конструкторов, космонавтов. На снимке (слева направо): космонавты П. Попович, В. Севастьянов, академики В. Глушко, Б. Петров

Горячо отстаивает свои позиции в американской печати профессор Принстонского университета Герард О'Нейл, убежденный в том, что уже в недалеком будущем можно начать строительство крупных космических поселений. С заокеанским коллегой в основном согласен (только поправляет его в некоторых идеологических предпосылках) советский профессор и космонавт Константин Феоктистов.

Свои взгляды на будущее космических поселении О'Нейл сопровождает такими расчетами. По его мнению, население Земли возрастет к 2050 году до 16 миллиардов, а затем за счет расселения людей в космосе резко уменьшится - примерно до 2 миллиардов в 2085 году. При этом заселенные площади космических колоний в пять раз превысят размеры всей суши Земли.

Предоставляя профессору Феоктистову возможность несколько умерить размах прогнозирования О Нейла, мы приведем однако и дальнейшие его небезынтересные рассуждения. В основном они сводятся к тому, что создание искусственных поселений возможно даже при существующей технологии: новые методы, которые могут понадобиться, не выходят за пределы знаний сегодняшнего дня. Ключи к решению проблемы - отношение к космическому пространству не как к пустоте, а как к среде, богатой материей и энергией... Предполагается, что в достаточно короткое время рост новых поселений вне Земли может достигнуть такого уровня, когда эти космические колонии начнут приносить большую выгоду всему человечеству. О'Нейл не упускает проблемы обеспечения поселений электричеством, пищей, транспортом, которые не представляются ему слишком сложными благодаря наличию неограниченной солнечной энергии. Путешествия между поселениями можно осуществлять, думает он, в простых летательных аппаратах без автономных двигателей, ускоряемых электромотором с помощью каната. Как здесь не прийти к аналогии с новыми скафандрами, в которых выходили в космос люди, жившие на долговременной станции "Салют-6". Не на той ли основе можно будет создать еще более совершенный аппарат, в котором поселенцы станут отправляться на работу в соседнюю космическую лабораторию или на станцию-поликлинику для получения консультации.

Не забыт американским ученым и спорт. Он предполагает, например, что в специальном, медленно вращающемся цилиндре с водой можно будет заниматься глубоководным нырянием. Того же мнения В. Севастьянов.

Все это рисуется весьма соблазнительно... До тех пор, пока О'Нейл не пускается в социологические рассуждения, ограниченные его классовой буржуазной идеологией. В заметках о статье принстонского профессора К. Феоктистов отмечает и ее здравые предположения и уязвимые стороны.

Предлагаемый О'Нейлом проект космического поселения выглядит реалистично, говорит Константин Петрович. Действительно, в таком городе можно осуществить энергобаланс и замкнутый экологический цикл. Условия жизни представляются не только приемлемыми, но и привлекательными. Проникнув в космическое пространство, человечество не остановится на пороге, начнет осваиваться, расселяться, и проект О'Нейла показывает возможный путь создания космической сферы обитания. Однако... О'Нейл идеализирует возможные преимущества и даже представляет расселение в космосе как некоторую панацею от язв земного обитания человечества. Ведь трудно представить независимые разнообразные колонии в противоречивом мире. Космический город защищенным назвать никак нельзя, скорее наоборот, в мире враждебности он беззащитен - его разрушить проще, чем укрепления на Земле. Будущее космических городов только в мире, который принял и выдерживает законы добрососедства.

Так на заре космических поселений возникают те же проблемы, которые требуют разрешения на Земле. Заботясь о мире на нашей планете, призывая прекратить производство ядерного оружия и его испытания, ограждая человечество от возможности разрушительной, гибельной войны, Советский Союз одновременно создает предпосылки для мирной жизни космических поселений, борется за утверждение законов "космического права", запрещающих использование космоса в военных целях. Предпосылки для беспокойства имеются. Например, в свое время так называемый "отец водородной бомбы" американец Теллер предлагал использовать Луну в качестве полигона для испытания нового оружия!

О Земле - колыбели человечества - думает человек, выходя на просторы Вселенной. И зная, что ключ к дальнейшему экономическому расцвету лежит в конечном итоге в запасах энергии, человек не напрасно ждет умножения их из солнечного резервуара космоса.

Проекты солнечных электростанций в космосе, способных снабдить энергией не только "эфирные поселения", но и Землю, обсуждаются на все лады на международных конгрессах по космонавтике, в специальной и массовой печати. Нет расхождения в том, что гелиоэлектростанции в космосе должны размещаться на так называемой геостационарной орбите, на расстоянии 35 800 километров от Земли. Мы уже убедились, что на такой высоте вращение гелиоэлектростанции будет синхронно вращению Земли и в результате станция словно "повиснет" над определенной точкой нашей планеты. Для создателей гелиоэлектростанций такие высокие орбиты не будут новостью - на них уже работают спутники связи, благодаря которым, по образному выражению одного немецкого журналиста, "в то же самое мгновение, когда где-нибудь в Аргентине или Уругвае футболист забивает победный гол, миллионы болельщиков в Европе, следящих за матчем по телевизору, вскакивают от радости со своих мест".

Далее. 99 процентов времени космическая электростанция будет освещаться солнечными лучами. Поэтому каждый квадратный метр батарей сможет получать от Солнца около полутора киловатт, из них примерно десятую часть удастся преобразовать в электричество. При этом солнечные батареи можно раскинуть на десятки километров (ведь недостатка в "площади" в космосе нет!) и получать миллионы киловатт. Сделаны и такие расчеты: если солнечная космическая электростанция (СКЭС) будет снабжена двумя крыльями батарей размерами 6 на 5 километров каждое, то выход электроэнергии составит 5 миллионов киловатт. Это больше, чем мощность Братской ГЭС! К тому же на орбитах могут работать одновременно и триста подобных станций. Такое трудно укладывается в сознании, ибо наше сознание в своей космизацин несколько отстало от бурного хода событий.