Глава вторая. Анатомия Земли

Выделив геохимию как самостоятельную научную дисциплину, Вернадский с первых шагов не мыслил ее развития без тесной связи геохимических исследований с биохимическими. Этот принцип был сразу же закреплен в самом названии биогеохимической лаборатории, от которой ведет начало оригинальное и перспективное направление отечественной науки.

Одним из важных звеньев работы этой лаборатории наряду с исследованием вещества стало определение возраста горных пород. Знание таких величин имело не только существенное значение для прогноза залежей полезных ископаемых. То был трамплин для последующего определения временных границ отдельных геологических формаций и, наконец, возраста Земли в целом.

Вернадский утверждал, что открывшаяся на рубеже XIX и XX столетий возможность использовать радиоактивный распад для абсолютной геохронометрии явилась крупнейшим событием в развитии геологии. "Введение числового геологического измерения времени есть первый решительный шаг - шаг к количественной геологии ближайшего будущего", - писал Вернадский.

Однако потребовалось пройти путь в несколько десятков лет, пока абсолютная геохронометрия стала рабочим методом геологов.

"Интереснейший результат минувшего года (1953-го. - Л. М.) - определение абсолютного возраста нашей планеты". Эти слова были произнесены главным ученым секретарем Академии наук Александром Васильевичем Топчиевым. Мы, журналисты, этим не удовлетворились. Констатация факта - и только. Нам этого мало. Нам подавай - кто и как?

Мы у Александра Павловича Виноградова в его квартире на Малой Якиманке. Обычно принято говорить, что в "доме ученого все было заставлено книгами". Но множества книг не помню. Возможно, они были в другой комнате. В той же, где мы находились, стоял стол, покрытый сероватой клеенкой. Кажется, здесь был еще сервант, несколько стульев. Александр Павлович и его супруга Христина Густавовна (также исследователь) беседовали с корреспондентами непринужденно, весело.

Действительно, в тот год Виноградов и его ближайшие соратники А. И. Тугаринов, В. И. Баранов путем точных и сложных опытов, в которых был применен метод радиоактивного распада, определили, что возраст нашей планеты приближается к пяти миллиардам лет.

Это была действительно большая научная победа. Во-первых, утвердился принципиально новый метод определения геологического возраста отдельных формаций и всей Земли в целом.

Во-вторых, получен результат, который имел решающее значение для наук о Земле. Он произвел переворот в ряде прежних геохимических представлений.

Чем глубже Виноградов касался самого метода исчисления и сути радиоактивного распада, тем менее понятным становился его рассказ, а задавать вопросы было как-то неловко. Хотелось же ясности. И вот в вечернюю пору спешу по крутой лестнице старинного дома, примыкающего к зданию Московского университета на Моховой. Открывает дверь один из могикан Института геохимии и аналитической химии Владимир Ильич Баранов.

Наша беседа с ним походила на затяжной бег с препятствиями. Мы всеми силами старались преодолеть рубеж, извечно лежащий между языком строгой науки и языком, на котором обычно говорим и пишем. Мне с большим трудом удавалось находить общепонятные слова вместо терминов и специфически научных оборотов, Владимир Ильич был предельно терпелив, не раздражался.

Бились мы два дня. И добились. ТАСС передал газетам одну из первых популярных статей, рассказывающих о новом способе летосчисления. Она называлась "Сколько лет Земле?"

Ответ гласил: 5 миллиардов. Позднее уточнение дало цифру - 4,6 миллиарда лет.

Однако появление статьи не обошлось без эпизода, в котором до некоторой степени проявился характер Александра Павловича Виноградова. Ему было предложено с самого начала быть автором "беседы". До того, как к этому делу был привлечен Владимир Ильич Баранов, все шло нормально. Никаких возражений не поступало и после, когда заходила речь о том, что имя украсит интервью.

Наконец, когда статья была отпечатана на машинке и под заголовком стояло "Беседа с академиком Виноградовым", текст был послан академику.

- Все в порядке, - сказал по телефону Александр Павлович, - шофер привезет вам интервью.

Вскоре, действительно, к парадному подъехала большая черная машина, и мне вручили конверт. Еще на улице я с нетерпением его вскрыла, и каково же было мое удивление... Подзаголовок был аккуратно перечеркнут и вместо слов "академиком Виноградовым" тонким танцующим почерком вписано - "профессором Барановым".

Подступы к разработке радиологического метода определения геологического возраста наметились давно. Еще в 1902 году известный французский ученый Пьер Кюри высказал мысль, что радиоактивный распад урана и тория, протекающий с постоянной скоростью, может служить для измерения времени существования геологических пород.

Природный уран содержится во многих минералах. Уран-238 примерно за 4,5 миллиарда лет наполовину переходит в свинец. Если из минерала выделить уран и свинец, то по их соотношению можно узнать возраст минерала. Это по необходимости простая, вернее - упрощенная схема радиоактивного метода. На самом деле и процесс распада природного урана сложнее, и при исчислении соотношений продуктов распада надо быть уверенным, что уран в минерале "собственный", а не привнесенный извне, и что свинец - это действительно продукт распада этого урана.

Определение абсолютного возраста геологических пород имеет не только теоретическое, но и очень большое практическое значение для поисков месторождений полезных ископаемых.

В следующем, 1954 году было опубликовано несколько работ Виноградова, посвященных определению абсолютного геологического возраста. Одна из них - "Возраст Земли по изотопному составу свинцов" - вошла в книгу Трудов первой сессии Комиссии по определению абсолютного возраста геологических формаций.

Тогда же увидели свет виноградовские труды по геохимии изотопов, а также о растениях и почвах как индикаторах при поисках рудных месторождений. Такой метод поисков был успешно применен на Урале, на Кавказе и в Туве. Иногда подобным способом удавалось обнаружить руду на глубине до пятидесяти метров. В записках Всесоюзного минералогического общества излагаются взгляды Виноградова на современное состояние геохимии и пути ее развития, появляются его работы "Атомы в воде" и "Атомы в живой клетке". Он пишет предисловие и выступает в качестве редактора избранных сочинений Вернадского. Первый том с примечаниями редактора выходит тоже в 1954 году.

Научные интересы одного и того же периода, отраженные в публикациях, говорят о том, что ученый тесно связывает задачи определения абсолютного геологического возраста с углублением знаний о роли "живого вещества" во всех процессах грандиозного масштаба, свершавшихся па всем протяжении формирования Земли как планеты Солнечной системы. Органическое вещество и неорганическое, возникновение жизни и ее угасание... Какая увлекательная цель - открывать одну за одной истины, сокрытые в этом удивительно слаженном механизме круговорота разнообразнейших химических элементов в природе.

Виноградов далеко продвинулся вперед в осуществлении того, о чем мечтал и к чему стремился Владимир Иванович Вернадский, - сблизить геологическую химию с биологической, свести великое разнообразие процессов, совершающихся в окружающем мире, к общим формулам.

И потому в единое русло стекаются результаты экспериментов, ведущихся в институте, которым руководит Виноградов, будь то опыты в области биогехимии, аналитической химии, метеоритики, редких элементов, фотосинтеза, ядерной химии, осадочных пород, радиохимии, определения абсолютного геологического возраста.

...На узенькой светлой двери, ведущей в дирекцию института, нет ни дощечки, ни номера. Кто знает, тот найдет, а кто не знает... Когда входишь в кабинет, слева у двери видишь за рабочим столом академика. Вся большая комната остается перед глазами.

- Ну, и чем же могу быть полезен? - с насмешливой приветливостью спрашивает Александр Павлович.

Вместе с тем к любому вопросу, пусть самому для него неожиданному, он относится серьезно. На его лице отражается желание понять до конца и удовлетворить собеседника и, может быть, извлечь из разговора что-то полезное для себя.

Светлые глаза из-под низко нависших бровей охватывают самую суть многих вещей сразу. Веселые, с прищуром, они предостерегают собеседника от длинных пояснений, словно говоря: вопрос ясен, вас понял... Что же касается помощницы Виноградова Анны Ильиничны Софийской, проработавшей с ним не один десяток лет, то ей приходилось овладевать искусством объяснения с директором вообще без всяких слов. "Не успеваю, - говорила она, - задать вопрос, как Александр Павлович уже распорядился - и убежал". Да, да, именно убежал. Иначе нельзя назвать стремительный шаг этого невысокого худощавого человека, поспевающего в один и тот же день взглянуть на шкалу приборов в лабораториях своего института, разрешить сомнения молодых экспериментаторов, оказать внимание гостям-коллегам из-за рубежа, никогда не пропускать часы приема в качестве вице-президента Академии наук СССР.

Как-то журналисты попросили А. П. Виноградова выразить в нескольких строчках основную суть и итог научного поиска всей его жизни. Эти слова должны были быть написаны под портретом ученого. Александр Павлович взглянул на фотографию и не задумываясь написал:

- Под влиянием тепла радиоактивных элементов вещество планеты подверглось проплавлению и дегазации, в результате чего образовались оболочки Земли - мантия, земная кора, гидросфера, атмосфера.

Таково оказалось резюме, которому предшествовали полвека исканий, сомнений, экспериментов, пересмотра огромного объема литературы.

Было известно, что распространенность тех или иных элементов в теле звезды зависит от устойчивости их ядер. Наиболее устойчиво ведут себя ядра химических элементов с определенными числами нуклонов. И эти числа прозвали "магическими". Интересно, что правилу магических чисел беспрекословно подчиняются все без исключения небесные тела - от скромного космического "странника" метеорита до властелина нашей системы - Солнца.

Держась за цепочку магических чисел, ученые "вытянули" порядковые номера отдельных элементов по степени их распространенности. Вне конкуренции оказались водород и гелий. За ними потянулись кислород, магний, кремний, железо. Ступенькой ниже - сера, алюминий, кальций, никель, натрий.

До недавнего времени господствовало представление, возникшее еще (в XVIII веке, что Земля образовалась непосредственно из горячей солнечной плазмы. Самым ярым пропагандистом "горячей гипотезы" был выдающийся норвежский ученый В. Гольдшмидт.

В последнее время такого рода взгляды претерпели большие изменения.

Первая космогоническая работа О. Ю. Шмидта была опубликована в 1944 году. В сороковых годах появились и другие космогонические гипотезы: немецкого физика К. Вейцзеккера и шведского физика Х. Альвена. Так, Вейцзеккер считал, что универсальным явлением в космосе является турбулентность. Все структурные единицы, существующие во Вселенной, согласно Вейцзеккеру, возникли из турбулентных вихрей соответствующего масштаба. Одним из таких вихрей оказалась солнечная система. В ней развилась серия вихрей меньшего масштаба, в результате которой образовались планеты. У теории Вейцзеккера поначалу было немало сторонников.

Но к началу пятидесятых годов стали вскрываться серьезные недостатки этой концепции. Появилась новая гипотеза видного американского астронома Г. Кейпера об образовании планет из массивных газовых протопланет. Кейпер сохранил идею Вейцзеккера о турбулентном начальном состоянии облака и дополнил ее догадкой о возникновении в облаке гравитационной неустойчивости.

Х. Альвен высказал гипотезу о захвате облака Солнцем с помощью электромагнитных сил. С их же участием, по Альвену, шло образование протопланетного облака и образование в нем планет и спутников.

Итак, турбулентность у Вейцзеккера и электромагнетизм у Альвена.

О. Ю. Шмидт считал, что космогоническая теория должна строиться на основе имеющихся фактических данных не только астрономии, но и всех наук о Земле. Отто Юльевич разделил проблему планетной космогонии на три части: а) происхождение околосолнечного облака (туманности), б) образование в этом облаке планет, в) эволюция планет (главным образом Земли) от их начального состояния до современного.

Первая часть непосредственно стыкуется со звездной космогонией, с решением проблемы происхождения звезд. Третья часть связывает космогонию с данными наук о Земле и должна решаться совместно космогонистами, геофизиками, геохимиками, геологами. Вторая часть (образование в облаке планет) названа Шмидтом центральной задачей планетной космогонии. Это разделение позволило начать разработку теории образования планет в уже возникшем около Солнца облаке, не дожидаясь ответа на вопрос, как образовалось само облако.

В конце концов О. Ю. Шмидт пришел к важному выводу об образовании планет путем объединения твердых тел. Представление, что Земля сформировалась в относительно холодном состоянии (что она никогда не была полностью расплавленной, а поверхность ее была холодной) и затем постепенно разогревалась радиоактивным теплом, перевернуло прежние взгляды об эволюции Земли.

Относительно происхождения околосолнечного облака до сих пор не существует подробно разработанной теории, нет единства взглядов, есть лишь различные гипотезы. Часть из них исходит из совместного образования протопланетного облака и Солнца, часть опирается на представления о захвате облака Солнцем извне. Надо сказать, что предпочтение все больше отдается гипотезам совместного образования...

Александр Павлович выступал на вечернем заседании, но присутствовал в Доме ученых, где проходило собрание, целый день, не уезжая даже на обед. По тому, как быстро он ходил и несколько возбужденно беседовал с окружающими, люди, близко его знающие, понимали, что он взволнован. Сам он слегка сердился на самого себя за это тревожащее чувство юношеского подъема, которое так знакомо творческим людям, когда они говорят себе: "Сегодня мой день, главный поступок всей жизни".

А внешне, повторяю, ничто не предвещало события в науке. На трибуну поднимались докладчики и ораторы, в первых рядах дремали самые старейшие и маститые, в последних креслах - вполголоса беседовали всезнающие доктора наук. В средних рядах, где больше всего располагаются члены-корреспонденты, еще не достигшие критического возраста, внимательно и бесстрастно слушали все без исключения выступления.

Это, конечно, условная классификация, и да простят меня за нее те, кто невинно попал под ее "нож". Но доля истины в ней есть. Так же как справедливо и впечатление другого порядка. Зал становится единым целым, когда он слышит нечто большее, чем дежурный доклад о проделанной работе за определенный срок.

Так было и в тот день. Когда своей быстрой походкой вышел на трибуну Виноградов, зал ожил и незримо объединился в любопытном ожидании, как бы говоря про себя: что нового приготовил нам сегодня Александр Павлович? То, о чем говорил Виноградов, оказалось действительно весьма оригинальным, захватывающим своей глубиной и устремленностью в будущее.

Ровным голосом, словно беседуя с кем-то один на один, Александр Павлович начал так:

- Представления об оболочечном строении Земли можно найти у древних авторов. Во времена Возрождения, когда было признано шарообразное строение нашей планеты, и особенно в XVII и в начале XVIII века, под влиянием кант-лапласовских идей о происхождении Земли возникло представление о земной коре как затвердевшей оболочке первичной огненно-жидкой Земли. Значительно позже, исходя из совершенно других позиций, Э. Згосс, а затем В. И. Вернадский, который, как и многие другие ученые, никогда не признавал идею об огненно-жидком состоянии Земли в прошлом, широко ввели в науку представление об оболочках Земли - твердой литосфере, жидкой гидросфере, газообразной атмосфере. Как выяснилось уже позже, и внутренние части Земли (так называемый переходный слой, или мантия), лежащие между земной корой и центральным ядром, также, в свою очередь, теперь делятся на зоны с различными физико-химическими свойствами и, по-видимому, с различным химическим составом.

Но в настоящее время, продолжал думать вслух Виноградов, основной проблемой в науке остается не вопрос об оболочечном строении Земли, что стало самоочевидным, а способ дифференциации вещества Земли на эти оболочки. Мы не можем обойти и вопрос о составе этих оболочек...

Виноградов с легкостью лавирует между рифами формул, цифр и терминов, очень мало заботясь о форме своей речи. Но помимо его воли она будит воображение. Словно видишь перед собой, как па экране, эти вечно бурлящие глубины планеты, где идет постоянный, подавляющий своей грандиозностью обмен вещества. Земля тщательно скрывала его от взора людей.

Виноградовская гипотеза о процессе образования оболочек Земли родилась не вдруг. Отдельные ее фрагменты уже фигурировали ранее в лекциях студентам, в специальных научных трудах. Но в докладе, прочитанном в Академии наук, предположения, догадки уже вылились в определенную, обоснованную теорию.

Так каков же состав Земли, ее оболочек - твердой, жидкой и газообразной? Виноградов признался, что ответ на этот вопрос пришлось искать, так сказать, в обход, опираясь на данные космической или, лучше, галактической распространенности химических элементов. Там, где данные отсутствовали, приходилось пользоваться правилом большей распространенности четных, чем нечетных ядер элементов.

Вместе с тем в настоящее время хорошо известно, что разные звезды на разных этапах своей эволюции имеют весьма неодинаковый химический спектр. Так, есть звезды с особенно сильными спектральными линиями бария, или лития, пли магния. Поэтому мне представлялось, сказал Виноградов, что галактическая распространенность химических элементов, как она обычно дается, не является достаточной для суждения о составе вещества Земли. Существенно знать, какова распространенность химических элементов в отдельных частях галактики или Солнечной системы.

Хотя все меньше остается сомнений в том, что вещество Солнца, Земли, метеоритов идентично, представляло все же интерес сравнить состав Солнца и метеоритов, используя большое число современных данных, полученных за последние годы, с одной стороны, астрофизиками, а с другой - химиками...

Докладчик сделал легкое движение указкой, в зале погас свет, и па экране появилось изображение сетки, характеризующей распространенность элементов в каменных метеоритах и на Солнце. Клеточки пронизаны двумя рядами зубцов разной крутизны. Один ряд относится к метеоритам, другой - к Солнцу. Если всмотреться, то в большинстве случаев зубцы вздымаются дружно, линии сдвоены, идут вместе вверх и вниз.

- Кривые распространенности большинства химических элементов на Солнце и в каменных метеоритах совершенно идентичны. Поэтому, - глянул в зал Виноградов, как бы прося не то разрешения, не то поддержки, - может быть, следует сразу сделать первичное допущение о том, что вещество метеоритов и Земли также идентично...

Метеориты - эти планеты в миниатюре, неприкаянные частицы, гонимые солнечным ветром, обжигаемые космическими лучами, - одно из научных пристрастий Виноградова.

Оказывается, большинство упавших и найденных на Земле метеоритов - каменные метеориты, именуемые хондритами.

Они поэтому для нас и представляют, говорит Виноградов, наибольший интерес. По многим признакам, считает он, это малоплотные тела (по сравнению с горными породами Земли), возникшие, по-видимому, в поле слабого тяготения. Характерной чертой их строения является наличие так называемых хондр, как бы застывших капелек силикатов. Размер хондр обычно колеблется от одной десятой миллиметра до нескольких миллиметров. Хондры цементируются непрозрачным мелкозернистым материалом - пылью и обломками самих хондр. На схемах это большие и малые пористые шары, чем-то напоминающие черепа на поле брани. Виноградов считает, что они - сгустки Солнца. Да-да, не сочтите это за оговорку или погоню за красотой слога. Очень вероятно, гласил упомянутый тезис, что железо и силикатные хондры метеоритов произошли непосредственно из плазменного материала Солнца, имевшего температуру 5 - 10 тысяч градусов, путем раздельной друг от друга конденсации силикатов и железа. Нечто подобное, вероятно, возникает в земной коре при проведении подземных атомных взрывов.

Капельки железа в силу своих свойств легко сливаются в большие массы. Капельки же силикатов, вероятно, многократно переконденсируются в зависимости от температуры, упругости паров и поверхностных свойств веществ. Это приводит к очистке тугоплавких силикатов от более летучих. Действительно, оливин метеоритов, который плавится при температуре 1800 - 2000° Цельсия, а кипит "еще выше" - наиболее чист, свободен от примесей.

Раскладывая па составные части метеорит, разглядывая под микроскопом нагромождение хондр, Виноградов понимал, что скоро, очень скоро метод потребуется сначала для Луны, а через какое-то время для Марса, а там (кто знает?) - какие еще дерзания впереди! Ведь уже недаром все чаще появляются в планах исследований Сатурн, Юпитер.

В хондритах находят зерна и жилки никелистого железа (так называемого метеоритного железа, содержащего 8 процентов никеля). В нем много общего с железом, обнаруженным значительно позднее в образцах лунного грунта материкового происхождения. Но что особенно важно - это четкое деление состава хондритов на фазы: силикатную, железо-никелевую, сульфидную, хромитную.

А что если испытать хондриты на воздействие больших давлений? Может быть, тогда мы узнаем их предысторию?

На этот вопрос, заданный самому себе, Виноградов отвечает, опираясь на результаты опыта, поставленного в одной из лабораторий Института имени Вернадского. Здесь попробовали подвергнуть хондры давлению в 250 000 кг/см². Такой пресс внес хаотический беспорядок в вещество. Под микроскопом, при увеличении в 100 - 200 раз, видны обломки некого сооружения, над созданием которого природа трудилась миллиарды лет назад. Но это не просто обломки данного хондрита. Это уже иное вещество, прародитель нынешнего. Из того первичного состава исчезает стекло, а железо приобретает некоторую пластичность. А если к давлению 250 000 кг/см² добавить высокую температуру, допустим, 500° Цельсия - что тогда? Тогда хондры вообще, превращаясь в сплошную силикатную массу, исчезают, а железо "течет", образуя тонкие прожилки в этой массе силикатов. При увеличении в 200 раз хорошо различимы ручейки железа, светлыми линиями прорезавшие некую структуру. Такие превращения подвели к выводу: хондры представляют собой капельножидкое состояние первичного материала метеоритов. Они возникли до стадии образования планет или метеоритов.

Но каменные метеориты не отличаются "цельностью характера". Это своеобразные гибриды, смешение частиц разнообразного материала. Виноградов называет такой "характер" агломерационным, и мы еще встретимся с этим термином при ознакомлении с лунным грунтом.

И еще одна закономерность, чрезвычайно далеко идущая. Виноградов буквально сказал так: "В зависимости от того, подо что выплавляется и дегазируется легкоплавкая фаза мантии, совершаются те или другие превращения в земной коре. Если это происходит под экран древних осадочных пород или каких-либо других (что возможно только на континенте), - происходит их глубокое изменение, гранитизация. Если это происходит под слой океанической воды, то разрушается вещество легкоподвижной фракции, происходит частичное растворение ее продуктов в воде, особенно газов. Наконец, если это происходит под атмосферу (здесь сохранен профессиональный геохимический язык. - Л. М.), - выплавляемая фаза вещества отдает ей свои летучие газы. В процессе выплавления и дегазации мантии (наиболее летучей ее фракции) образовались океан и воздушная оболочка - гидросфера и атмосфера".

По мнению Виноградова, эти две оболочки - гидросфера и атмосфера имеют общее происхождение и родились из одной и той же фракции вещества мантии. Они непрерывно взаимодействовали между собой в процессе долгой химической эволюции Земли. Есть немало доказательств и того, что океан и атмосфера - вторичное явление на нашей планете.

Как принято считать, некогда, примерно 3 миллиарда лет назад, с появлением фотосинтезирующих организмов создается стабильная кислородная атмосфера. В развитии планеты завершена одна спираль и началась новая. Вслед за словами "эксперименты с плавлением метеоритов дали объяснение малой мощности земной коры по сравнению с мощностью мантии" Виноградов произносит фразу, с которой, по сути, начинается новая глава в планетологии. Вот она: "При прочих равных условиях мощность земной коры зависит от радиуса планеты".

Сформулировано положение, которое, очевидно, можно применить не только к Земле, но и с известными вариациями к другим планетам, а может быть, и к Луне, и к звездам.

"В течение всей эволюции Земли, - продолжает Виноградов, - идет грандиозный радиальный единый процесс выплавления и дегазации вещества мантии под действием радиоактивного тепла. Этот процесс ответствен за образование континентов, горных сооружений, опусканий и подъема платформ, за образование геосинклиналей и океана - всех наиболее глубоких геологических превращений. Благодаря этому вечному механизму выплавления и дегазации бездонной мантии образуются оболочки Земли...

Экспериментально было показано, что базальтическая оболочка Земли в пределах земной коры образуется в результате выплавления и дегазации мантии (или вещества каменных метеоритов) как результат расчленения вещества мантии на базальты и дуниты. Таким образом, дуниты - остаточная порода верхней мантии после процесса выплавления последней..."

Закончил Виноградов свое памятное выступление 30 июня 1962 года призывом "развивать экспериментальную геохимию", чтобы "больше получать данных о состоянии вещества внутри Земли". Виноградов подчеркнул особо, что сейчас это приобретает практический геологический интерес.

Этот июньский доклад 1962 года очертил на несколько ближайших лет круг научных интересов Виноградова. Последовала разработка основной темы, ее вариаций в виде статей, рефератов, отдельных публицистических выступлений. Они касаются геохронологии докембрия, зонной плавки как метода изучения некоторых радиальных процессов, опять же определения абсолютного геологического возраста, среднего содержания химических элементов в главных типах изверженных горных пород земной коры. Параллельно идет дальнейшая разработка механизмов фотосинтеза в тесном взаимодействии с раскрытием процессов формирования атмосферы и эволюции океана. Выходят "Труды V Международного биохимического конгресса", в которых опубликовано выступление Виноградова о механизме дегидрирования воды в процессе фотосинтеза. Немного позднее появляется на французском языке стенограмма его речи на международном симпозиуме в Милане, посвященной биогеохимическим провинциям и их роли в органической эволюции.

К началу 1963 года относится попытка Виноградова обобщить в популярной форме современную теорию строения и развития оболочек Земли. Статья "Химия Земли", помещенная в книге "Глазами ученого", вызвала многочисленные отклики у нас и за рубежом.

Нельзя считать совпадением, что именно на 1962 - 1963 годы падает активная разработка научного наследства Вернадского. Это объясняется не тем, что прошел ровно век с 12 марта 1863 года, когда в Петербурге, на Миллионной, в семье Вернадских родился сын Владимир. А скорее тем, что идеи Вернадского не только не старели по мере поступательного движения современной пауки, а как раз наоборот - расцветали, наполнялись новым содержанием п становились все более и более актуальными. В свете новых фактов, накопленных геохимией и вообще всем циклом наук о Земле, ярче, выпуклее проступали сквозь призму времени россыпи мыслей, замечаний, предположений, сделанных замечательным провидцем. Это наглядно показали изданные под эгидой Виноградова "Труды геохимической конференции", посвященной развитию идей академика В. И. Вернадского.

Они включили одно из интереснейших виноградовских научных откровений - выношенное, выпестованное на протяжении десятилетий и названное как всегда строго и просто: "Газовый режим Земли". А по существу работа этапная, фундаментальная, с новыми подходами.

Когда же началось формирование виноградовской теории об образовании атмосферы - газового режима Земли?

Назвать этот день и час не может и сам Виноградов. Можно с определенностью сказать лишь одно: ее истоки затерялись в середине двадцатых годов, когда началась скрупулезная, утомительная, но такая необходимая для настоящего и будущего работа, как изучение, описание "живого вещества" планеты, взвешивание его на весах времени. "Газовый режим Земли" - это одна из вариаций теории об оболочечном строении планеты, ее углубление, уточнение, переход к анализу отдельных явлений, частностей...

В течение всей геологической истории происходил односторонний направленный процесс обогащения верхних слоев Земли более легкоплавким, менее плотным, чем мантия (например, дуниты), веществом.

В тот день, когда Виноградову предстал в деталях механизм этого процесса, он начал подсознательно искать нечто привычное, аналогичное в нашей повседневной жизни. Необходимо было свести грандиозное, сложное к обычному и простому. Только тогда истина высвобождается из оков всего второстепенного, начинает жить собственной жизнью. Дума преследовала Виноградова, от нее невозможно было избавиться ни на ученом совете института, ни по четвергам - на заседании президиума Академии наук СССР, ни в редкие вечера, когда по настоянию друзей и сотрудников он ехал подышать сосновым воздухом на привычную для академических династий Николину гору.

...Была среда, и в институте знали, что директор принимает. Да и не только в институте. Среда - день приемов и для гостей. На листке календаря, сообщавшем, что сегодня именно среда, стояла еще одна неизвестно откуда взявшаяся буква "Р". "Что она означает?" - думал Александр Павлович, стараясь вспомнить, в связи с чем он ее начертал.

Может быть, начало формулы? Но он никогда их не пишет на календаре, с самых студенческих лет. И тут вспомнил. Ведь это обычное русское "Р": сегодня назначено интервью представителю радио. Этот представитель был совершенно неумолим. И как ни отнекивался Виноградов, как ни баррикадировался занятостью, юноша из радиокомитета только улыбался и умоляюще смотрел своими красивыми южными глазами. В конце концов "сын эфира" победил. И в середине той самой среды к золотистой колоннаде подъехала машина с радиоаппаратурой. Попросили разрешения присутствовать на беседе и другие представители печати.

В кабинете сразу стало шумно, все входящие спотыкались о провода, извинялись. Виноградов чувствовал себя несколько натянуто, просматривал еще и еще раз текст, который надо было прочесть в микрофон. Как раз микрофон и мешал сосредоточиться. Но вот радиоюноша скомандовал начало, и Виноградов заговорил. Чувство неловкости куда-то улетучилось. Рассказ шел ровно, акценты сами собой расставлялись, где нужно. Уже половина текста была прочитана, когда оратор инстинктивно почувствовал что-то неладное и поднял глаза на корреспондента. Тот жестами (уже, кажется, не в первый раз) пытался остановить академика. Записывающий аппарат отказал, произошла какая-то поломка, и нужен был антракт для уточнения ситуации. Александр Павлович мирно остался сидеть за своим столом в ожидании развязки. В тексте, лежавшем перед ним, доступно излагалась теория выплавления вещества из мантии. Какой бы пример привести, подумал в этот момент автор теории, чтобы еще выпуклее, как па стереоскопическом экране, предстал этот решающий в биографии Земли процесс? И тут пришло на ум популярное сравнение: зонная плавка. Она широко используется в промышленности для очистки вещества от примесей. Она не требует полного расплавления исходного продукта. Так думал Виноградов, рассеянно глядя, как корреспондент радио с грустным и виноватым видом сворачивает провода и уносит аппаратуру после несостоявшегося сеанса записи...

Видя, как разочарованы журналисты неудавшимся интервью, Александр Павлович пригласил нас в лабораторию, где проходил опыт, названный впоследствии в одном издании так: "Сотворение мира - эксперимент, требующий 120 часов, несложного технического оборудования и 20 граммов метеоритного порошка".

В лаборатории мы увидели "печь, в которой выплавляются планеты". Этой установке, вполне современной по своему техническому оснащению, дана была странная команда: повернуть историю вспять. А командовал один из ближайших сотрудников Виноградова Алексей Андреевич Ярошевский.

Итак, с одной стороны, печь, которая, в сущности говоря, совсем не печь, а высокочастотный генератор, а с другой - крохотный цилиндрик вещества метеорита Кунашак. Температура нагрева равнялась 1500°. Если принять во внимание высказанный выше тезис о единстве химического состава Солнца, метеоритов и Земли, то Кунашак вполне сойдет за модель планеты.

Этот метеорит упал на Землю в 1949 году, проблуждав перед этим неизвестно сколько времени в космическом пространстве. Возможно, некогда он отделился от крупного небесного тела в результате катастрофы, взрыва, столкновения - словом, одного из тех событий огромной силы и масштаба, которые свершаются на "перекрестках" космических дорог и о которых можно только догадываться. Единственными прямыми очевидцами таких мировых катаклизмов признаны метеориты. Потому столь большая роль отводится им в познании первичных процессов образования Вселенной. Метеориты в истории накопления человечеством знаний прошли столь же разные фазы, сколь превратна и сама судьба небесных камней.

В давние времена люди воспринимали падение метеоритов на Землю как ниспосланное свыше знамение. Затем с развитием знаний небесные камни заняли известное место в астрономии как единственно подлинные посланцы неких других миров Вселенной. Исследователи определяли один за другим химические элементы, входящие в состав метеоритов. И что же? Результат оказался не только существенным для геохимических знаний. Он стал одним из важнейших оснований космогонии, подтвердив принцип единства Вселенной. Почти все вещества менделеевской таблицы вобрали в себя, подобно Земле, метеориты. Долгое время не хватало одного звена для того, чтобы поставить знак равенства между составом нашей планеты и метеоритов. Не обнаруживалось признаков воды. Но пришло время, и сотрудница Комитета по метеоритам Лидия Григорьевна Кваша обнаружила в составе одного из метеоритов связанную воду.

В конце пятидесятых годов метеориты оказались в центре внимания сразу двух быстро набирающих силу разделов знания - радиационной химии и космонавтики. Стало возможно моделировать на метеоритах далекие эпохи в истории формирования Земли, а значит, и других планет Солнечной системы.

Попробуем описать схему эксперимента: на установке закреплена система труб: внешняя - кварцевая и внутренняя - графитовая. Последняя представляет собой как бы футляр для молибденовой лодочки с космическим пассажиром на борту - цилиндриком метеорита Кунашак. Вдоль кварцевой трубы, наполненной всей этой начинкой, движется высокочастотный индуктор, играющий роль нагревателя. Он равномерно проплавляет вещество метеорита, составные части которого ведут себя по-разному: легкоплавкие поднимаются наверх, а тугоплавкие оседают, кристаллизуются.

Так как расплавленная зона движется вместе с нагревателем, то впереди неизменно протекает процесс плавления, а сзади - кристаллизации. При этом в твердую фазу переходят преимущественно тугоплавкие элементы, а жидкость обогащается легкоплавкими. К финальной стадии эксперимента скапливается все больше легкоплавких веществ. Тело метеорита оказывается разделенным на две части, одна из которых как бы служит подстилающей основой и, возможно, соответствует той роли, которую играет мантия Земли. Легкоплавкие элементы формируют кору, а некоторые из них могут непосредственно переходить в текучее и газообразное состояние, моделируя тем самым образование "вторичных" оболочек Земли - таких, как гидросфера (океаны и моря) и атмосфера.

Внешне все это выглядит просто. Но чем проще сам эксперимент, тем более сложный путь исканий предшествовал ему. Так и в данном случае. Гипотеза, легшая в основу опыта с метеоритом, появилась на вышке огромной пирамиды других предположений и построений, которые на протяжении ряда десятилетий сталкивались, перекрещивались, дополняли друг друга или начисто опровергали.

Выдвигая свою теорию "холодного" происхождения Земли, Шмидт сделал предположение, что на холодное вначале ядро Земли действовали какие-то тепловые процессы, вызывавшие дифференциацию вещества.

Однако что это был за разогрев? Сейчас ученые считают, что выделение тепла шло за счет радиоактивного распада элементов. В результате получались изотопы ряда элементов, вещество Земли дифференцировалось, образовывался "слоеный пирог". Энергия радиоактивного распада, по мнению многих геохимиков, распределялась так, как и предполагал А. П. Виноградов: тугоплавкие вещества мантии Земли остались снизу, а легкоплавкие (но отнюдь не легкие) поднимались наверх. Так, возможно, выплавлялась в гигантском горне Вселенной наша планета Земля.

В первые годы жизни Земли, то есть 4,6 миллиарда лет назад, калий, уран и торий в процессе радиоактивного распада генерировали тепла в несколько десятков раз больше, чем сейчас.

Каким путем это стало известно? Опять же с помощью каменных метеоритов (признанных выше первичным веществом Земли), измерением количества в них урана, тория и калия. Снова пришлось встретиться с этим "трио". Оно играло главную роль в опытах по определению абсолютного возраста Земли. С энергией распада урана, тория и калия современная геохимическая школа связывает также образование оболочек Земли - ее коры, ее океана, ее атмосферы.

Только сочетание геофизических и геохимических данных создало, быть может, законченное представление о земной коре. Благодаря многочисленным сейсмическим наблюдениям над скоростью прохождения волн через породы земной коры удалось четко отграничить ее химический состав от состава мантии.

Далее оказалось, что земная кора на континентах отличается от океанической. Виноградов, например, убежден, что существуют сейчас две земные коры. Одна - континентальная, а другая - океаническая. Последняя, в свою очередь, имеет два главных слоя пород - осадки и глубже лежащие однообразные по составу базальты. Средняя мощность коры под океаном приблизительно 6 - 8 километров. Континентальная кора имеет три слоя пород - осадочные, затем граниты и базальты. Их мощность достигает 40 - 70 километров.

Из этого следует, что легенда о сплошной гранитной оболочке сама собой отпадает. Граниты занимают довольно скромное место в поверхностном слое Земли, всего одну его треть. И, заметьте, только на континентах.

В эпоху формирования нашей планеты в складчатых областях континентов под воздействием изливавшейся магмы вздымались глыбы базальтов, росли граниты. На дне океана под давлением столба воды граниты не образовывались, а поднимавшаяся со дна магма частично растворялась океанической водой.

Продолжим же путешествие в глубь Земли. Открыв "ворота", отделяющие кору от нижележащих слоев, мы скоро вступим в царство мантии. Оно огромно. Мощность мантии составляет приблизительно 2900 километров. Эти километры породы находятся под воздействием все увеличивающегося с глубиной давления и все возрастающей температуры.

Для удобства "разрежем" мантию на три части: верхнюю (40 - 200 км) вслед за Виноградовым и австралийским геофизиком Булленом назовем зоной В, затем пойдет средняя мантия (200 - 1000 км) - зона С и нижняя мантия (1000 - 2900 км) - зона D. Ультраосновные породы мантии, так называемые дуниты, редко встречаются в пределах древних структур земной коры. Они выходят на поверхность Земли в зонах глубоких разломов, в прогибах, заполняя их собой. Точнее, дуниты не просто выходят из глубин на свет, а вырываются при вулканических извержениях, распадаясь на отдельные снаряды, именуемые "бомбами".

Метеорит Кунашак, подвергшийся оригинальному эксперименту, действительно, с успехом сыграл роль планеты в миниатюре. Поставленный в условия, при которых в древние времена протекал процесс дифференциации вещества, он продемонстрировал наглядную картину образования оболочек Земли. После "зонной плавки" этого каменного метеорита хондры исчезли. Легкоплавкая фаза, оттесненная в один конец, застыла в виде стеклообразной базальтической массы. Оставшаяся масса твердой фазы (тугоплавкой) представляла собой оливиновую породу - дуниты. Другими словами, произошло расщепление вещества каменного метеорита на базальтическое вещество и дуниты, то есть вещество земной коры и мантии. Соответственно, в строгом порядке, распределились между ними группы химических элементов. Они как бы притягивались к той среде, где для них, по определению Виноградова, имелся "наибольший коэффициент концентрации".

Летние месяцы 1963 года для Виноградова оказались исключительно плодотворными. Возможно, творческому подъему способствовал успех того июньского доклада в Академии. И хотя в Москве было жарко, а солнце словно обязалось прижигать металлические предметы сквозь обширное окно директорского кабинета, тем летом, что называется, писалось. И потому "уголки времени" заполнялись легко и непринужденно. Особенно хорошо работалось в воскресные дни на даче, когда молодежь уходила на речку или по грибы, на веранду заглядывали сосны, и дятел, развязно долбя ствол, утверждал по-своему присутствие "живого вещества" на Земле.

Рукопись заняла всего четыре странички, была написана от руки в течение трех-четырех часов между обедом и завтраком. Статья понравилась (что является редкостью) самому автору. Подумал немного - и начертал заголовок "Кислород фотосинтеза и фосфаты". И это сразу легло. Не пришлось, как обычно, что-то вычеркивать, писать заново, снова и снова переделывать. В тот же день приехала на дачу Анна Ильинична, взяла статью в перепечатку, чтобы завтра она могла быть передана в "Доклады АН СССР". И эта часть операции прошла гладко. Даже Анна Ильннична, это видно было как всегда по ее глазам, не сердилась за работу, выполненную директором в воскресный день, вместо отдыха. Уж очень, видимо, сиял гордостью и удовлетворением сам автор. Пришлось ей погасить немую укоризну, которой академик стеснялся, разделить с ним творческую радость.

Он сразу это почувствовал, повеселел, потребовал еще по стакану крепкого чая с вареньем, говорил с увлечением о художественной литературе и картинах - словом, был в ударе. "К книгам отношусь, как к людям, - говорит он. - Одни мне близки и дороги, другие - безразличны, третьи - могут быть неприятны..."

Все дело в искренности, неопределенно добавляет Александр Павлович. Сам он на мелочах не останавливается, пересудов не слушает. Способен радоваться открыто какой-то ему одному показавшейся удаче. Быстро реагирует на шутку, прост, находит в словесном поединке самое нужное и острое определение...

Особый творческий подъем, который пережил летом 1963 года Виноградов, был, в некоторой степени, определен одной причиной, о которой он пока особенно не распространялся. Однако океанологи, с которыми он в тот период провел несколько деловых встреч, знали, что у Александра Павловича родились новые идеи о возможностях использования рифтовых зон - гигантских разломов на дне океана - для изучения пород мантии Земли. О методах подобных исследований, об их перспективности Виноградов подолгу беседовал с молодым, пытливым ученым - специалистом по геологии океанического дна Глебом Удинцевым.

Давно все согласились на том, что океан - колыбель жизни. Это не только потому, что с ним связано происхождение жизни на Земле. Мощная водная оболочка, покрывающая почти три четверти поверхности земного шара, по существу представляет собой густонаселенное царство: от микроскопических бактерий до гигантов-китов, самых крупных животных на Земле, от невозмутимых медуз - до дельфинов, прославившихся своей сообразительностью. Здесь геологическая история планеты особенно отчетливо переплетается с ее биологической историей. Многообразие эволюции природы - в ее живой и неорганической формах - развертывается перед исследователем как кадры величественного фильма.

Население океанов, так же как минералогический багаж планеты, подчиняется власти цифр, подвергается "валовым" исчислениям. Теперь известно, что все живое население океана, вместе с моллюсками, ракообразными и растениями, по грубым подсчетам, равно 20 - 26 миллиардам тонн. Таким образом, продукция Мирового океана велика, и, может быть, прав американский ученый Дж. Стрикленд, заявивший, что человечество окажется перед необходимостью широкого развития подводного сельского хозяйства.

В воздухе носятся бесчисленные проекты человеческих поселений в океане. Так, по мнению французского ученого, профессора Ж. Переса, человек может жить на глубине 100 - 120 метров и работать по нескольку часов в день на глубине 150 метров. Что ж, говорит академик Виноградов, человек наших дней, научившийся плавать в открытом космосе, вероятно, сумеет акклиматизироваться и в морской пучине.

В науке, в особенности в биологии, принят термин - "экстремальный". Экстремальные условия существования - это, иными словами, крайне необычная среда, где организм должен приспосабливаться либо к слишком высоким температурам, либо к слишком низким, либо к чрезмерно высоким давлениям, либо к вакууму. Сейчас поведение организма в этих самых экстремальных условиях одна из центральных проблем биологии. Это представляет не только и не столько теоретический интерес. Наблюдение за приспособительными реакциями организма дает новые козыри в руки медицины.

Придонные слои океана - тоже экстремальные условия существования. Чем глубже, тем сильнее испытывают обитатели моря давление воды. Чем глубже, тем все более плоскими и бестелесными делаются они. Огромный пресс океана сплющивает их, обесцвечивает, делает похожими на тусклое стекло.

Скорее всего именно такими были первые "жители" Земли, зародившиеся миллионы лет назад в водах океана. Сегодня они предстают перед нами, захваченные врасплох телевизионным глазом.

Мы привыкли думать, что в природе каждое животное или рыбешка кого-либо поедает, чтобы затем в свою очередь быть съеденным более крупным хищником. Но есть существа, которых съедать... некому. Это так называемые иглокожие. То есть мы добрались до той последней грани, на которой останавливается естественный круговорот в природе.

Дело не в том, что иглокожие не производят впечатления лакомого блюда. Их безопасность обеспечивается гораздо более веским обстоятельством. В "царство иглокожих" - на глубину, превышающую восемь километров под водой, рыбы не доходят.

До сих пор было известно, что "фабрикой-кухней" для всего океана служит не очень глубокая верхняя часть его. Отсюда "живые провода", в виде всевозможных представителей морской флоры и фауны, разносят пищу по всем этажам подводного царства. Каждый слой, или этаж, отличается особым характером своей фотосинтетической деятельности и специфическим населением. Разнообразие этого населения с увеличением глубины все больше ограничивается.

По мнению советского исследователя морской фауны Льва Александровича Зенкевича, в поверхностных слоях океана обитает свыше полутораста тысяч видов различных животных, а на наибольших глубинах всего несколько сот видов, то есть в 500 - 600 раз меньше. Многие морские жители не встречаются глубже 7 - 8 тысяч метров. Однако развитие техники исследований позволяет и здесь обнаруживать неизвестных ранее "обитателей" моря.

Не надо тратить много слов, чтобы пояснить, сколь важно уточнить пищевые ресурсы океана и определить пути наилучшего их использования в интересах благосостояния людей. Вместе с тем тонкие биохимические исследования организмов, живущих па больших глубинах, в частности изучение обмена веществ на молекулярном уровне, должны, очевидно, привести к интересным результатам, которые многое прояснят в проблеме происхождения жизни на Земле.

Одну загадку за другой задают ученым рифтовые долины. И не только биологам, по и геологам. Возникают различные гипотезы, более или менее оригинальные. Например, английский исследователь Р. Гирдлер вместе с коллегами проводил исследования в Красном море и Аденском заливе. Он считает, что им всем очень повезло. И можно с этим согласиться. Англичане натолкнулись на обширную область, где отчетливо происходит процесс выдавливания вещества из глубинных зон на поверхность. Процесс этот известен в геологии под именем конвекции. Так вот оказалось, что восходящая конвекция под Аравийским полуостровом не только обусловливает растяжение земной коры и образование рифтовых зон, но и заставляет Аравийский полуостров вращаться против часовой стрелки.

Активно изучают природу рифтовых зон и американские ученые. Они сосредоточили свое внимание на особенностях Срединно-Атлантического хребта, крупнейшего горного образования Земли. Благодаря работам Дж. Джонсона и Ч. Бейтса стало известно, что к северу от Исландии, между 74 и 78 градусами северной широты, Срединно-Атлантический хребет разрезан глубокой рифтовой долиной, которая проходит у подводной окраины материка.

Дно океана за последние годы "поставило" науке необычайное множество сведений, помогающих восстановить всю картину "сотворения мира". Появилось немало фактов, свидетельствующих в пользу виноградовской теории об единовременности происхождения базальтовой коры Земли и океана.

И, наконец, наступил момент, когда было сделано открытие на стыке двух проблем: мантии Земли и освоения океана. Главным "виновником торжества" стало научно-исследовательское судно "Витязь". Во время экспедиции 1965 года, проводившейся под руководством Глеба Удинцева, на борт было поднято из рифтовой долины Индийского океана... вещество мантии Земли. Как только эта новость стала известна в Москве, нам, научным журналистам, захотелось получить разъяснения в Институте имени Вернадского.

Анна Ильинична встречает обычно посетителей доброй, слегка насмешливой улыбкой, которая, казалось, говорит: "Знаю я вас, журналистов, подавай вам Александра Павловича, иначе для вас жизнь не в жизнь". Через несколько минут мы уже сидели в директорском кабинете, в который раз рассматривали большой стол светлого дерева, со множеством книг и бумаг, с двумя-тремя искристыми образцами минералов. Часто звонил телефон.

- Я знаю, к чему вы клоните, - улыбнулся Александр Павлович. - Уже разведали? Ну, тогда слушайте. К верхней зоне мантии, более доступной, чем глубокие зоны, привлечено пристальное внимание исследователей многих стран. Возник так называемый международный "Проект верхней мантии", объединивший силы ученых мира и предусматривающий разные методы извлечения вещества мантии. Задача, конечно, не из легких. При этом главную трудность представляет техническое обеспечение прорыва в глубокие недра, создание системы машин и механизмов, подобных которым еще никогда не было.

Вообще, вопросы наилучшего места глубинного бурения еще дискутируются (океан или суша?). Еще идет сражение всевозможных инженерных проектов и решений, а река научного поиска делает свои изгибы, разведывает возможные кратчайшие пути.

Тем временем в океане обнаруживается нечто, существенно влияющее на расстановку сил в дискуссии. Находка наводит па мысль, что океан как бы "наступил" па край драгоценной мантии нашей планеты, пытаясь удержать в своей власти несметные богатства, таящиеся в ней.

То самое вещество мантии, которое столько лет человек тщетно пытается добыть, мечтая о нем, как о золотом руне, оказалось под рукой в рифтовой долине подводного Срединно-Индийского кряжа, исследованного учеными "Витязя". Это открытие представляет несомненный научный интерес.

Верхняя зона мантии особенно привлекает внимание еще и потому, что именно на этих уровнях и происходят наиболее существенные геологические процессы - такие, как зарождение магмы или рудоносных растворов. Предполагается, что скрытые, глубоко залегающие месторождения полезных ископаемых примерно в шесть раз превосходят выявленные залежи. Полезным ископаемым будущего является базальт. В большом количестве обнаруживаются в нем окиси калия, натрия, алюминий, кремниевая кислота, содержатся редкие и драгоценные металлы. Проникновение внутрь Земли позволит получить важные данные об энергетическом состоянии нашей планеты. А овладение практически неограниченными запасами внутренней энергии - одна из самых интересных проблем современности.

Прямым методом изучения недр является бурение. Существуют проекты сверхглубинного бурения, но процесс этот не менее, если не более сложный, чем освоение космического пространства. На глубине пятнадцати - восемнадцати километров значительно меняются физические свойства металлов: резко падает режущая стойкость инструментов, промывочные растворы теряют свои качества. Поэтому оборудование для глубинного бурения необходимо изготовлять из сверхпрочных и тугоплавких металлов. Для разработки проектов бурения сверхглубоких скважин и создания новой буровой аппаратуры привлечены десятки научно-исследовательских институтов, конструкторских бюро и лабораторий. Закладываются буровые скважины глубиной до пятнадцати километров. Одна такая скважина была заложена на Кольском полуострове. Недавно газеты сообщили, что буровики успешно прошли уже более семи тысяч метров.

С помощью бурения предполагается определить нижние границы залегания нефти, угля, металлов, горючих сланцев. Оно должно пролить свет на происхождение и развитие материков. Можно надеяться на открытие и новых залежей металлов. В перспективе - знание природы базальтовой подстилки континентов поможет понять причины расслоения земной коры. В конце концов буровая установка должна потревожить так называемый слой Мохоровичича (сокращенно Мохо), отделяющий земную кору от мантии.

Все неотступнее становится мысль: на дне океанов больше полезных ископаемых, чем на всех континентах, вместе взятых, не говоря о том, что океаны скрывают огромное количество продуктов питания. Кстати, Соединенные Штаты уже ежегодно извлекают из моря 100 000 тонн брома, а также некоторое количество магния, натрия и калия. В Японии за несколько лет со дна одной бухты удалось поднять 7 миллионов тонн железной руды. У южного побережья Африки из-под воды достают горную породу, содержащую алмазы; на тонну этой породы приходится в среднем 5 каратов алмазов, что в пять раз больше, чем получают на суше...

Значение океана и прилегающих к нему морей в жизни человечества огромно. Сейчас наши ученые имеют целый флот экспедиционных судов: "Витязь", "Академик Курчатов", "Михаил Ломоносов", "Сергей Королев", "Петр Лебедев", "Сергей Вавилов". К ним прибавился недавно такой морской гигант-исследователь, как "Юрий Гагарин". Помимо этого, практически на всех морях, омывающих берега нашего государства, есть морские или биологические станции. Гидрографические, физические данные обрабатываются на электронно-счетных машинах.

- Достаточно ли мы знаем "дом", в котором живем? - спрашивает Виноградов и тут же отвечает: - Далеко нет. Скудны наши сведения о собственной планете. Мы плохо пока разбираемся в сущности многих природных явлений.

Последняя фраза служила вступлением к еще одной животрепещущей теме современности, занявшей место рядом с проблемой происхождения миров и истоков жизни. Эта тема обозначилась в 1971 - 1972 годах под общей многообъемлющей шапкой "Человек и природа". Мы еще вернемся к этой теме ниже. Здесь же окажем только, что, завершая еще одно тысячелетие своей истории, люди как будто решили окончательно уяснить свое место в природе, свою роль в биографии Земли, свою миссию в будущем - словом, оправдать "автотрофность" по Вернадскому. И начав разбираться в соотношении сил между природой и обществом, остановились в изумлении. Если до сих пор речь шла главным образом о познании природы, о ее укрощении и использовании в экономических целях, то теперь очень остро обозначилась совсем другая проблема: какие преграды поставить на пути неумолимого процесса уничтожения и быстрого убывания природных богатств и лесов, замутнения водоемов.

Все цивилизации находились в зависимости от умения людей своего времени находить и использовать природные богатства. Человечество пережило бронзовый век, железный век. Процесс освоения богатств природы шел непрерывно и в наше время достиг максимума. Возникли урановая, титановая, бериллиевая, циркониевая, германиевая и многие другие виды промышленности, во многом определившие ход современного технического прогресса. Сегодня практически все химические элементы люди используют в больших масштабах для промышленных целей.

Больше того, человек нашего века осуществил древнюю мечту алхимиков и начал превращать одни химические элементы в другие. Он извлекает минеральное сырье из литосферы, из океана и атмосферы. Чтобы удовлетворить потребности современного общества, из недр Земли ежегодно извлекается до нескольких десятков тонн вещества на душу населения. Иными словами, человек становится действительно огромной геологической силой...