Глава 5. Вариант "В-1"

Вариант 'В-1'

И в столице, в ученом здании, 
Кто-то видел уже до срока 
Наших лунников расписание 
И стремительный старт "Востока".

Игорь Ринк

Декабрь первого года космической эры выдался вьюжный, морозный. Снежная наверть укрыла Москву белым пологом. Ночами, когда столица засыпала и только машины-дворники шуршали на набережной, и снег звонко хрустел под ногами случайных прохожих, Главный доставал чистые листы бумаги и садился за большой письменный стол. Он подводил итоги двух первых космических стартов. Писалось ему трудно - сказывалась усталость, - но строчки получались уверенными и спокойными.

"В итоге наблюдений, проводившихся за движением обоих спутников, и регистрации многочисленных данных измерений получены совершенно уникальные материалы, представляющие исключительную ценность... Результаты траекторных измерений, например, позволяют установить полностью весь процесс эволюции параметров орбит, получить новые данные о фактическом изменении плотности в верхних слоях атмосферы... Теперь мы можем практически оценить распространение радиоволн в ионосфере... Оказалось, что сигналы на волне 15 метров принимались на очень больших расстояниях, намного превышающих расстояния прямой видимости, достигая 12-15 тысяч километров... Не подтвердились опасения, которые высказывались по поводу вероятности встречи спутников с метеоритами или с космическими частицами, способными с большой силой пробить или даже разрушить спутник. За время работы радиостанций советских спутников они неоднократно проходили через метеоритные потоки, но никаких повреждений зарегистрировано не было.. . Большую ценность имеет полученный при полетах второго спутника материал по изучению космических лучей.. . Огромную ценность представляет впервые осуществленное. . . изучение биологических явлений при полете живого организма в космическом пространстве".

Основоположник практической космонавтики С. П. Королев и первый космонавт планеты Ю. А. Гагарин. Май 1961 года. Сочи

Главный писал о самых близких перспективах развития отечественной космонавтики. Между строк уже проглядывались лунники - "Мечта", "Луна-2", "Луна-3". На орбитах угадывались "Метеоры" и "Молнии". Космическое телевидение очень скоро должно было прийти в самые глухие уголки страны - люди обязаны получать от исследований чисто практическую выгоду. Поставив точку, Королев долго смотрел на заснеженную ночную Москву, не выдержал, торопливо, размашисто дописал: "Надежный мост с Земли в космос уже перекинут запуском советских искусственных спутников, и дорога к звездам открыта! Придет время, когда космический корабль с людьми покинет Землю!"

Никто не догадывался, когда такое время наступит. Одни считали - лет через двадцать, другие относили начало освоения космоса человеком на будущее столетие. Только очень узкая группа специалистов знала: все случится значительно быстрее. Три года и четыре месяца оставалось Королеву ждать старта Гагарина. Еще 1215 долгих дней и ночей Главный должен был готовить выход в бессмертие молодого улыбчивого лейтенанта. Эти недели и месяцы были для Королева трудны и напряженны. С нарастающим волнением он ждал встречи с мальчиком, который первым из людского племени увидит немерцающие звезды. Безумно завидовал ему. Огорчался, что жизнь отобрала у него самого право испытывать свои корабли. Представлял в первом космонавте самого себя. Как для себя самого закладывал "Восток", до хрипоты, до полного разрыва отношений дрался со скептиками. Скептики доказывали в самых высоких инстанциях, что Королев авантюрист, что лететь рано, что это совсем не нужно - у человечества немало чисто земных проблем.

- Это дико, чудовищно! - кипел на одном из совещаний в АН СССР Королев. - Мы живем в век научно-технического прогресса. Посмотрите, как окрылил человечество первый спутник! Он заставил людей поверить в будущее! А сколько информации уже получено с орбиты! Как несказанно обогатилась наука! Уверен: пройдет совсем немного лет - и космос, его силы, еще неизвестные, его законы будут влиять на самые разнообразные области сознательной, целенаправленной деятельности людей. Произойдет, если хотите, космизация науки и производства. И те дополнительные средства, которые я даже не прошу, а требую, сторицей вернутся на Землю. Именно космос поможет нам решить те "земные" проблемы, о которых так кричат мои оппоненты. . . Они неимоверно заблуждаются, утверждая, что человечество еще не созрело для штурма Вселенной. Не только созрело, но и не имеет права ждать! Искусственная остановка перед величайшими открытиями - самое страшное, что может быть в науке.

Он выиграл жаркую схватку, он победил. Время подтвердит: Королев был прав в своем оптимизме, в своей вере, в своих расчетах. Он смотрел глубже и видел дальше. Он понимал и грандиозность задачи, и меру ответственности, которую взваливал на свои плечи. Ему говорили: есть риск. Главный соглашался - риск есть. Мы действительно располагаем скупыми и противоречивыми данными. И человек, готовый шагнуть к звездам, станет не только исследователем, но и исследуемым. Это обоснованно и закономерно. Однако все факты говорят, что предполагаемый полет закончится благополучно. Первый спутник подтвердил тепловые расчеты и принцип, заложенный в систему терморегулирования. В глубоком вакууме сохранилась герметичность корпуса - сварные швы не "потекли", выдержали перепад давлений и температур. Телеметрическая информация, полученная со второго спутника, подтвердила: Лайка жила! На взлете ее сердце сокращалось очень учащенно - 260 раз в минуту, частота дыхания увеличилась в пять раз. Но физиологические процессы в организме, изменившиеся под действием перегрузок, в невесомости пришли в норму. Живой организм мог находиться в таинственном, неизученном мире! Многое, конечно, еще оставалось неизвестным, непонятным, но главное определилось - человек не прикован навечно путами тяготения к колыбели разума. Он может и обязан г готовить космические каравеллы к межпланетным путешествиям. Когда Королев окончательно в это поверил, он понял, что перед землянами открылась Дорога в бесконечность. И надел свой лучший черный костюм с Золотой Звездой Героя Социалистического Труда, полученной в 1956 году за особые заслуги в развитии ракетной техники. Главный надевал этот костюм в самые торжественные минуты. Сейчас он ехал в КБ.

- Антонина Алексеевна, - Королев остановился на пороге приемной, - возьмите, пожалуйста, связь на себя. Я немного подумаю. Очень нужно подумать.

- Хорошо, Сергей Павлович, - улыбнулась секретарь.

Он устроился в глубоком кожаном кресле в маленькой комнатке позади кабинета и сидел там долго, отрешенно. Время снова подстегивало его. Главный еще не знал, что удивительно безжалостная жизнь оставила ему ничтожно мало, и с каждой секундой его срок пребывания на планете людей стремительно сокращается, и через шесть лет и несколько часов в белой операционной сердце, которому, казалось, никогда не будет износа, вдруг не выдержит груза прожитых лет и остановится. И с его последним ударом Королев - удивительно талантливый, самобытный, противоречивый, целеустремленный, видевший в каждом человеке Человека, не признающий теории "винтиков", исключительно настойчивый, когда дело касалось дела, очень многоплановый и разный, - этот Королев обретет имя. И как недописанное завещание, оставит миру свои "Востоки", "Восходы", "Союзы", "Венеры", "Марсы", "Луны"... За шесть лет Главный успел проделать колоссальную, титаническую работу. Но за шесть лет до своего бессмертия он сидел в крохотной комнатке и только намечал дорогу. Ошибаться Королев не имел права: последствия ошибок больших людей через какое-то время всегда оборачиваются трагедией. Требовалось предусмотреть абсолютно все. И спешить надо было с величайшей осторожностью.

- Вызовите моих заместителей, Антонина Алексеевна! - Он принял решение, и голос его стал сухим и строгим.

- Я хочу выслушать ваши предложения по созданию аппарата для полета человека, - сказал через несколько минут Главный. - На раздумья даю ночь. Соберемся завтра в это же время.

Впереди были расчеты, проектирование, конструирование, испытания новой машины. Никто, даже в общем, не представлял ее контуры. Исходные данные казались до обидного ничтожными. Есть ракета-носитель, способная вывести в космос пятитонную конструкцию. Есть эллиптическая орбита, просчитанная баллистиками. Вот и весь материал для проектантов. И время ограничено жестким графиком. Но Главный не собирался оставлять людей на произвол судьбы и ждать, пока в отделах все разложат по полочкам. Королев искал и работал вместе со всеми. Он был "мозговым трестом" коллектива, арбитром в долгих спорах, он один принимал самое последнее решение, и только он один отвечал за все.

- Ну, орелики, видите вы уже свой корабль? - На третий день после начала работ Королев зашел в один из отделов КБ. - Каким будет восьмое чудо света? Меня это очень интересует.

- Может, попробовать снаряд Жюля Верна? - предложил один.

- Ракету Циолковского! - добавил второй.

- Признаться, я пока ничего не знаю, - вздохнул третий. - Но слышал, будто в соседнем КБ есть самородок. Говорят, он пытался теоретически обосновать форму космических кораблей...

- Дарю основную схему, - Королев, быстро взглянув на часы, пошел к выходу. - Корабль должен состоять из двух частей.

- А зачем из двух? - задумчиво спросил парень из угла, когда дверь закрылась. - Почему не из одной или трех?

- Его же надо возвращать на Землю. Часть вернуть легче, чем целое.

- А как вернуть? Заставить спланировать?

- Нецелесообразно. Потребуется сложная система управления. Вес увеличится до семи - восьми тонн.

- Система управления все равно потребуется. И какие-то приборы потребуются. И датчики. И, наверное, комплекс обслуживающего оборудования.

- Какой еще комплекс?

- Понимаешь, там, куда кто-то собирается лететь, немного прохладно- минус двести семьдесят три. Пилот может слегка озябнуть. Без печки на хорошем антраците не обойтись. Значит, нужен бункер для угля. Это еще три тонны. Нет, отрежьте мне уши, но из такой идеи ничего не получится. К тому же ребята считали: перегрузки на взлете раздавят пилота. Вон на первый спутник как давило - особый сплав пришлось изобретать.

В те дни КБ напоминало растревоженный улей - не было точного представления о предмете изысканий. Все что-то говорили, предлагали, отрицали, соглашались, ругались, ненавидели себя за профессиональную беспомощность, рисовали ракеты, просчитывали основную схему - возвращаемый аппарат и отсек, в котором надо разместить какое-то оборудование. Корабль рисовали в виде конуса, цилиндра, полусферы, сферы. Расчеты показывали - достоинства шара очевидны. Тут легко считываются аэродинамические характеристики, во всем диапазоне предполагаемых скоростей шар устойчив, не имеет подъемной силы. При малых габаритах позволяет максимально использовать внутренний объем.

- Видели вы хоть у одного фантаста шарообразный космический корабль? - негодовали приверженцы конусов и цилиндров.

- Не видели, - защищались "сферисты". - Но Земля в сущности тоже космический корабль. И такая форма естественна для небесных тел.

- Пошли к Главному! Так невозможно работать!

Минут через десять толпа молодых инженеров неуверенно выходила из кабинета - Королев еще не принял собственного решения. И ему требовались не эмоции, а сухие расчеты, данные продувок в аэродинамической трубе, качественные показатели. Но когда и эти материалы - несколько пухлых папок - появились на его столе, Главный ничего не сказал. Он долго взвешивал все "за" и "против" и однажды вечером вышел на площадку, где молодые ребята лепили на шарике для настольного тенниса пластилин, чтобы обеспечить нужную центровку, и бросали шарик в лестничный пролет. Сто раз брошенный "снаряд" сто раз точно падал на первый этаж. Ничего не понимающий, напуганный шумом и топотом вахтер пытался задержать инженера, бегущего с шариком по лестнице, но Королев перегнулся через перила, сердито крикнул:

- Оставьте его. Он занимается делом.

И, круто повернувшись, ушел в свой кабинет. Он сидел там до поздней ночи, не отвечая на звонки, никого не принимая. На следующее утро Главный утвердил форму спускаемого аппарата, предложенную проектантами, подписал задание баллистикам - рассчитать спуск с орбиты по баллистической кривой. Схема для прохода через атмосферу была выбрана. Стало чуть-чуть легче. Но пресловутых "что", "где", "как", "из чего", "зачем", "куда" от этого не уменьшилось. Их стало еще больше.

Транспортировка корабля на стартовую площадку

Из какого материала, например, делать стекла иллюминаторов и сам аппарат, чтобы, столкнувшись с плотными слоями атмосферы, он не сгорел, словно метеор?

Как поддерживать в кабине постоянные +20 градусов, если температура за бортом колеблется от -273 на орбите до +4000 при спуске?

Чем погасить скорость падения шара?

Как втиснуть все приборы в допустимый объем?

Куда поставить тормозную двигательную установку, если места для нее нет вообще?

Какие системы могут обеспечить герметизацию?

Как компоновать корабль, чтобы даже на сантиметр не сбить центровку?

В какой последовательности, как должна работать вся начинка конструкции - приборы, механизмы, системы?

Что главное, а что второстепенное при проектировании логики работы узлов?

Как управлять космическим объектом: по командам с Земли или сделать так, чтобы эти команды формировались на борту?

Какое выбрать наклонение орбиты?

Какими законами баллистики и небесной механики надо руководствоваться при создании программы полета?

Как узнать, что происходит в корабле, когда аппарат уйдет из зоны видимости станций слежения?..

Бесконечные вопросы, неизбежная борьба противоречий! Теории, на которую можно опереться, не существовало, опыта пилотирования космических кораблей не было. Все приходится решать впервые. А время уже неумолимо поджимало, его становилось все меньше и меньше. Как-то на ходу делались открытия, но никто не подавал заявки в Комитет по делам изобретений и открытий. На счету была каждая секунда. Главный вместе со всеми обдумывал, взвешивал, просчитывал, подстегивал, когда что-то "рассыпалось".

- Когда это кончится? - В самый острый момент Королев появился в проектном отделе. - Мы не можем больше ждать! Или вы думаете, что я разрешу вам еще год играть в варианты? Ну-ка, показывайте, где "расползлись"?

Он сел за стол, молча уткнулся в листы чертежей. Наступила нервная, напряженная тишина - Королева побаивались. Он иногда мог "взорваться". Но тотчас "отходил" и никогда не забывал загладить свою внешнюю суровость.

- Давайте совещаться. - Он спокойно отодвинул чертежи. - Только все начистоту, прямо.

Через три часа "варианты" кончились. Из всех решений Главный выбрал единственно верное. И широко, по-доброму улыбнулся. И все улыбнулись в ответ, потому что тяжкий груз сомнений, неопределенности сразу свалился с плеч и все стало ясно и просто. И очень легко. Так легко, что все как-то забыли, что ноша целого отдела не исчезла, не растворилась в воздухе. Она попросту перешла к одному человеку. У него были не очень широкие плечи, но крепкая кость. И он закладывал первый корабль для первого космонавта. Гагарин еще летал где-то в Заполярье, ничего, ну совсем ничегошеньки не подозревал о скором старте впереди, а на кульманах КБ Сергея Павловича Королева уже рождались контуры "Востока".