Глава 14. Флаги над планетой

Невесомость

Как встречались на Эльбе солдаты 
В сорок пятом победном году, 
Так встречаются нынче ребята 
У планеты у всей на виду.

М. Матусовский

- Ну давай же, Том, входи, наконец! - не выдержал Леонов. Люк на "Союзе" был открыт несколько раньше, Леонов ждал, он три года ждал этого мгновения, и когда из переходного отсека показался Стаффорд, Леонову вдруг захотелось хлопнуть его по плечу, как случалось прежде после хороших тренировок, но здесь был космос, была невесомость, и бригадный генерал от такого дружеского приветствия мог просто улететь обратно в "Аполлон".

- Зачем спешишь, Алоша? Все очень о'кей!- Стаффорд показал большой палец.

Они засмеялись.

- Где Слейтон? - с тревогой спросила Земля. - Мы не видим его на экранах.

- Ноги Дика в стыковочном модуле, голова - в орбитальном отсеке. Он выплывает, - ответил Леонов.

- Я здесь, - откликнулся Слейтон. - Прохожу люк - четыре.

На борту "Союза" реял голубой флаг Организации Объединенных Наций. Под этим мирным флагом состоялась встреча в космосе представителей двух разных стран. Советские космонавты и американские астронавты обнялись. Леонов снял голубое полотнище и передал Стаффорду - флаг, поднятый над планетой советским кораблем, должен был вернуться на Землю на американском. Стаффорд бережно принял полотнище, астролетчики обменялись Государственными флагами СССР и США, подписали Свидетельства Международной федерации авиационного спорта о первой интернациональной стыковке в космосе и, закончив официальную часть, снова обнялись.

- А помнишь, Дик, как долго ты не мог освоить люк - четыре? - спросил Кубасов.

Советский космонавт Валерий Кубасов помогает американскому астронавту Вэнсу Бранду освоить корабль 'Союз'

- Он вел меня в ваш корабль, в вашу страну, - засмеялся Слейтон.- А я сначала не понимал России.

- Алоша, - Стаффорд посмотрел на Леонова, - ты не забыл, как мы научились говорить?

- Да, Том, мы говорили на неизвестном никому языке - на оклахомском. - Казалось, они встретились после долгой разлуки, и на память приходили самые разные эпизоды - все, что было за три года подготовки и раньше, когда они только пытались понять друг друга и найти общий язык. Им было тогда нелегко, но идущие очень хотели осилить дорогу и упрямо шли вперед, пока не почувствовали, что преграды остались позади. Первыми преодолели все барьеры Леонов со Стаффордом. В тот прекрасный день они работали на тренажере космического корабля "Союз". Леонов щелкал выключателями и кнопками, его пальцы бегали по панелям, словно пальцы искусного музыканта по клавишам, и корабль оживал, наполнялся звуками, шорохами эфира. Это была знакомая и привычная каждому астролетчику мелодия; едва прозвучали ее первые аккорды, как реальный мир с его страстями, красками, противоречиями вдруг поблек, словно берег за кормой уходящего в океан фрегата, растворился и наконец совсем исчез где-то за горизонтом. Двое ушли в полет. Ушли на одном корабле, и ничего, кроме полета, для них не существовало.

- Эльба, Алоша, - кивнул на перекрестье глобуса Стаффорд.

- Где-то здесь мы начнем стыковку, Том. В сорок пятом бойцы нашего лейтенанта Григория Голобродько встретились тут с отрядом американского лейтенанта Альберта Коцебу. Мы были тогда союзниками в борьбе против фашизма, Том.

- У нас не все в Америке понимают этот полет, - быть может, впервые откровенно сказал Стаффорд.

- Наша стыковка поможет объединить усилия на Земле. Надо только много работать.

- О да. Я почти совсем не вижу свою семью.

- А я забыл про кисть и краски.

Они сидели в корабле без переводчика, Стаффорд чертовски плохо говорил по-русски, Леонов - по-английски. Еще утром на занятиях им было бы нелегко понять друг друга - так, отдельные слова, но тут почему-то смысл сказанного угадывался полностью. Это казалось странным, противоречило законам логики, но это было именно так. Слова и целые предложения входили в их сознание как-то сразу, они не отыскивали в памяти перевода, они просто говорили, совсем не думая, поймет тебя собеседник или нет. И вдруг почти одновременно оба заметили, что говорят! Это было настолько неожиданно, так потрясло обоих, что Леонов, забыв про свои обязанности командира корабля, резко повернулся к Стаффорду, Стаффорд - к Леонову. Их лица светились восторгом, радостью, удивлением.

- Ты же чудовище, Том! - закричал Леонов. - Ты прекрасно говоришь по-русски!

- А ты - по-английски!

- Да нет, - удивился Леонов. - Я к тебе обращался по-русски.

- А я, кажется, по-английски.

Ситуация была смешной и странной. Каждый, оказывается, говорил по-своему, но в сознании почему-то осталось ощущение полного понимания и единства, ощущение родного языка. Потом психологи объяснят этот случай. Они скажут: пониманию способствовала целая сумма факторов. Пассивный словарный запас у командиров кораблей был достаточно большим, привычная рабочая обстановка их раскрепостила, разговор они вели о вещах и проблемах, понятных каждому, в тренировочном полете у них наблюдалось ярко выраженное единство цели... Но это будет потом, а тогда они, наверное, минут пять пытались понять, кто на каком языке говорил.

- Мы говорили на третьем языке, - предложил компромисс Стаффорд. - На оклахомском.

- Почему на оклахомском?

- Я родился в штате Оклахома. У меня такой акцент.

- Знаешь, Том, я его не почувствовал.

И они снова засмеялись. Но улыбка вдруг слетела с лица Леонова - за какую-то сотую долю секунды слетела. Он еще не осознал, что произошло, а тренированное тело уже мгновенно выпрямилось, заняло удобное положение в кресле, руки метнулись к пульту управления, пальцы левой стремительно пробежали по щитку с тумблерами, правая нажала кнопку передатчика. На сигнальном табло среди десятка стеклянных окошечек мигало красным самое верхнее. "Пожар", - сначала понял, а потом прочитал надпись Томас Стаффорд.

В этом зале проходили жесткие испытания стыковочные агрегаты кораблей 'Союз' и 'Аполлон'

- Пожар, - повторил Леонов и устало откинулся в кресле. - Принимай решение, Том.

Юрий Романенко и Александр Иванченков "подбросили" нештатную ситуацию в самую неподходящую минуту. Леонов не хочет вмешиваться в управление, но рефлексы определили мысль, и теперь, вернув все переключатели в исходное положение, он ждал, что будет делать Стаффорд. Астронавт думал одно мгновение. Его пальцы быстро прикоснулись к тумблерам, нажали первый, второй.. . Томас сделал почти все правильно - для первого раза отлично, и реакция у него тоже была отличной.

- Хорошо, Том, - похвалил Леонов. - Передай, что у нас все о'кей. Они сделали еще полвитка, вручную стабилизировали корабль, включили тормозные двигатели. Звезды поплыли куда-то в сторону, черный бархат неба стал бледнеть, потом исчез совсем, и за бортом корабля завыло, загудело - "Союз" вошел в плотные слои атмосферы. "Посадка" была мягкой, астролетчики открыли люк, выбрались из аппарата и глубоко вдохнули свежий морозный воздух, льющийся в комнату из открытой форточки.

- Ну как? - окружили их астронавты.

- "Союз" - нэт проблэм. - Стаффорд показал большой палец - самая высшая оценка, по его мнению.

Теперь, на орбите, перейдя из "Аполлона" в реальный "Союз", Стаффорд то и дело показывал большой палец и, как на Земле, кричал, что "проблэм нэт", и все они чувствовали, что и вправду решили основные проблемы - сформировали монтажную орбиту, своими силами устранили мелкие неполадки на обоих кораблях, осуществили поиск, сближение и стыковку в космосе.

Стыковка была одним из главных этапов эксперимента. В естественных условиях глубокого вакуума, жесткой радиации, крайних минусовых температур астролетчики испытали принципиально новый универсальный стыковочный узел - АПАС (андрогинно-периферийный агрегат стыковки) . Без таких узлов, одинаковых на всех кораблях, трудно представить не только создание многоцелевых сборных станций на орбите, строительство ракетодромов, с которых могут стартовать тяжелые корабли, но даже операции спасения. А это уже - вопрос не далекого будущего, а сегодняшнего дня: с увеличением интенсивности космических полетов резко возрастает вероятность отказов на отдельных кораблях. Астролетчикам может потребоваться помощь. И международный экипаж "Союза" и "Аполлона", испытывая АПАС, переходя из корабля в корабль, впервые начал отрабатывать действия при оказании помощи терпящим бедствие. На орбите в первом приближении проверялась самая возможность проведения спасательных операций в космосе.

Леонов, Кубасов, Стаффорд, Слейтон и Бранд выполнили все на отлично. Они сделали первый шаг на пути к созданию международной службы безопасности космических полетов. Необходимость в такой службе назрела давно.

Весь мир помнит трагедию третьей американской лунной экспедиции. Она началась с шумом и блеском, но вдруг через пятьдесят шесть часов полета на "Аполлоне-13" взорвался кислородный бак высокого давления. Двигательные отсеки - обратный билет из космического путешествия - были разрушены. В командном модуле стояла невыносимая жара. Астронавты задыхались. Их спасла "шлюпка" - лунный отсек. Используя гравитационное лунное поле, они обогнули Селену и вышли на трассу полета к Земле.

Спустя четыре года после этой самой серьезной, по заявлению НАСА, аварии за все время полетов человека в космос сорок пять минут ужаса пережил третий экипаж орбитальной станции "Скайлэб". Три астронавта, выполнив программу, перешли в транспортный корабль, отделились от небесной лаборатории, и у них, как писал астронавт Дженераль Карр, "упали сердца, а глаза вылезли из орбит, когда ракетные двигатели не пожелали включиться". Пришлось воспользоваться аварийной системой. Наверное, поэтому трое переживших тяжелые минуты на орбите потом все время интересовались подготовкой к совместному полету, а когда он начался - следили за ним из хьюстонского Центра, подменяя на вахте друг друга.

Главный зал советского Центра управления полетом. Здесь проходили совместные тренировки советских и американских специалистов

Вся планета следила за первым международным космическим экспериментом. Политики называли его историческим. Поэты - встречей перед лицом Вечности и Ответственности. Простым людям программа ЭПАС давала надежду. Люди верили, что, быть может, скоро на планете прекратится бряцанье оружием, может быть, скоро станет возможно широкое международное сотрудничество. И астролетчики старались эти надежды оправдать.

- Приступаем к киносъемке, - Стаффорд взял камеру. - Мы имеем много работы и мало времени.

В Москве уже стояла глубокая ночь, над Америкой горел закат, а на орбите все продолжался трудный рабочий день - астролетчики выполняли уникальные научные эксперименты. Они начали исследования состояния микрофлоры в своих кораблях, "обменялись микробами". Приступили к опыту под кодовым названием "зонообразующие грибки". Снимали на кино- и фотопленку земную поверхность. Работы хватало. Каждый занимался своим делом, им удалось опередить обязательный график, и Стаффорд, устало отложив кинокамеру, потянулся.

- Алоша, - мечтательно сказал Стаффорд. - Как насчет банкет?

- Что будешь пить, Том? - на американский манер спросил Леонов.

- Яблочный настойка, пожалуйста.

- О'кей.

Упаковав кассеты с отснятой пленкой, подготовив эксперимент "универсальная печь" по плавке металлов в условиях невесомости, астролетчики сели за стол. Это был обед людей, много и хорошо поработавших. Американцы заказали борщ, индейку в желе, сыр "Янтарь", конфеты, яблочный сок. Алексей Леонов и Валерий Кубасов взяли суп харчо, куриное мясо, чернослив с орехами, березовый сок. Яства в специальных тубах и баночках были закреплены на панели в бытовом отсеке "Союза", и только один пакет Леонов не раскрывал до последней минуты.

- По русскому обычаю, - сказал командир советского корабля, когда все "расселись", - за успехи и победы принято поднимать бокалы. Выключи телекамеры, Валера.

Астролетчики недоуменно посмотрели на товарища. Ничуть не смутившись, космонавт распечатал пакет, достал четыре больших тубы с яркими красочными этикетками.

- Водка "Экстра", - медленно прочел надпись Стаффорд. - Крепость - сорок градусов.

- Презент, - смущенно улыбнулся Леонов. - Провез контрабандой. Все в экспортном исполнении.

- О, нет, нет, - замахал руками Слейтон. - Водка - нет, нельзя. Командир "Союза", казалось, был искренне огорчен:

- Я прошу тебя, Дик. И тебя, Том. Предлагаю выпить за первую в истории человечества международную космическую экспедицию. За отличную стыковку наших кораблей. За то, что мы вместе. За будущее человечества.

- Нельзя, к сожалений, отказаться от такой тост, - горько вздохнул Слейтон.

Четыре тубы соединились вместе, астролетчики в полном молчании пригубили бокалы, и вдруг лицо командира "Аполлона" расплылось в широкой улыбке.

- Алоша! - закричал Стаффорд. - Ты сделал отличный сюрприз. Сорок градус - яблочный сок.

Подделка раскрылась. Громкий хохот потряс корабль - шутка с мастерски наклееными на тубы этикетками развеселила уставших людей. Но Вэнс Бранд, несущий вахту в "Аполло", ничего не знал о "сюрпризе" и, оставаясь в неведении, вызвал орбитальный отсек "Союза" на связь.

- Почему у вас шум? - тревожно спросил Бранд.

- Леонов провез водка в космос, - "заплетающимся" языком объяснил Стаффорд. - Мы выпили.

Три советских экипажа, работающих по программе ЭПАС, улетают на тренировки в далекую Америку

- Много, мало?

- Литр один-два.

- О, - пришел в ужас Бранд. - Как я буду разводить вас по домам? Вы - горький пьяницы. Это нештатный ситуаций!

Вэнс, или просто Ваня, рассмешил всех еще больше - у Стаффорда, Слейтона, Леонова и Кубасова даже слезы навернулись от смеха. Но Бранд настолько искренне все принимал за чистую монету и так старательно разрабатывал операцию развода подвыпивших астролетчиков по кораблям, что тайну этикеток пришлось раскрыть. Пилот стыковочного модуля долго смеялся, наконец деловито спросил:

- Мой закуска - украинский борщ - остался?

- Взяли три порции, Ваня, - окончательно успокоил его Леонов. - И зеленые щи взяли. Ты ведь попросишь добавки.

- Да, да, - подтвердил американец. - Две порция.

Поздно ночью закончился первый рабочий день на орбите. Он был необыкновенно напряженным и трудным, но астролетчики не чувствовали усталости. Они делали свое дело легко и с удовольствием, мечтая о других таких же напряженных днях. Через несколько часов, подчиняясь строгой программе, Стаффорд обязан был расстыковать корабли и закрыть "Аполлоном" Солнце, чтобы с "Союза" могли наблюдать первое в истории искусственное солнечное затмение. Валерию Кубасову и Дональду Слейтону предписывалось закончить выплавку уникальных по своим свойствам металлов. Каждый из них отвечал за какую-то свою, конкретную программу, но все вместе они делали одно большое и настоящее дело.

- Завтра предстоит горячий денек, - провожая гостей, сказал Кубасов. - Три перехода из корабля в корабль. Эксперименты "уф-поглощение", "биоритм", фотосъемка, пресс-конференция.

- Мы в тельняшках, выдержим, - улыбнулся Леонов.

- Да, - подтвердил Стаффорд. - Нэт проблэм. Представители двух стран совместными усилиями осваивали космос.

За иллюминаторами первого международного интернационального комплекса плыла маленькая голубая планета. На ней еще шли захватнические, несправедливые войны. Противники разрядки напряженности еще бряцали оружием. Где-то в подземных лабораториях разрабатывались убивающие все живое газы. Но уже ширились и крепли силы мира, и голубая планета с пристальным вниманием и надеждой следила за полетом советского "Союза" и американского "Аполлона". Объединившись, люди семидесятых годов прокладывали Дорогу мира в Большой космос, который, по словам Циолковского, даст человечеству "горы хлеба и бездну могущества", откроет тайны Пространства и Времени.